Роман Канушкин - Последний варяг

— Я спас тебя от мести.

А потом голова Лада поникла. Князь бережно опустил его на траву. Месть… Князь Олег выпрямился.

Хазарские воины ждали лишь приказа шада. Олег улыбнулся и, подняв меч, бросился на своих врагов…

Я давно мёртв — тёмный ветер — плач над городом — погребальный костёр — последний варяг

Совсем в другом месте, на тайной тропе, ведущей от капища, где покоились останки Олегова коня и где сейчас князь принял смерть от укуса змеи, Лад схватился за грудь. Белогуб, оставленный чёрным волком, превратился в тщедушного старика, — опираясь на посох, он тяжело дышал. Но лицо Лада вдруг просветлело, угрюмые и тёмные складки на коже разгладились; седая полоса в тёмных волосах, в точности повторяющая полосу на голове чёрного чудовища, исчезла.

— Я давно мёртв, — проговорил древлянский воин. Потом он посмотрел на Белогуба то ли с презрением, то ли с жалостью и добавил: — И я давно сбежал от тебя.

Старый немощный волхв лишь жалко осклабился, но хищный огонёк так и не потух в его взгляде. И, словно услышав слова Лада, зашелестела листва на ближайших деревьях — сюда пришёл лёгкий ветерок. С другой стороны тропинки, вслед за этим ветром, бежал Комяга, преследуемый всадником дружины. Но он ошибся. Некогда могущественный волхв Белогуб уже не сможет никого спасти. Но то, что Комяга сейчас увидит, окажется пострашнее настигающей его смерти.

Кожа древлянского князя вдруг странно задубела, словно натягиваясь на костях. Комяга остановился и, хлопая глазами, облизал губы. Топот коня настигал его, но Комяга стоял, не в силах отвести заворожённый взгляд.

«Что за страшное проклятье наслал на тебя волхв?» — хотел было спросить Комяга, но слова застряли у него в горле.

Неожиданно кожа Лада начала ссыхаться и темнеть. Выступившие на мгновение пятна тлена тут же исчезли. Сухая кожа покрылась трещинами, проступая пылью и обнажая кости, и могучее тело воина прямо на глазах осыпалось тленом, словно он и вправду уже давно был мёртв. Самым жутким во всей этой картине был взгляд, который так и не потух, даже когда глаза Лада стали рассыпаться пылью, — словно его жизнь теплилась в чём-то ином, а не в этом могучем теле, которое сейчас превращалось в прах.

И это будет последнее, что увидит Комяга перед тем, как меч княжеского дружинника коснётся его. Да ещё Белогуба — странно, то ли по-волчьи, то ли по-собачьи дышащего и молча взиравшего на эту чудовищную картину. А пришедший сюда ветер подхватит тёмную пыль, что когда-то была древлянским воином Ладом, и развеет её над землёй.

Этот ветер коснулся Ольги, застывшей сейчас над телами мёртвых. Княжна испуганно и зябко вздрогнула, почувствовав сейчас прикосновение этого необычного ветра. Её глаза округлились, но немой ужас, мелькнувший в них, быстро сменился тихим благоговением.

Ветер. Тёмный ветер, пришедший из мест, о существовании которых княжна лишь догадывалась… Не совсем так. Ещё девочкой она видела их в огне на островном капище, когда волхвини Светояра обучали её тайной ворожбе. И видела гибельные завихрения этого ветра, который мог нести освобождение. Туда ушёл князь: её отец и великий воин вышел сейчас за пределы полотна Судьбы, что соткано для всех жизней, и тяжесть этого мира больше не властна над ним.

Узелок расплёлся, чтобы через миг связаться в новый рисунок. Но в этот короткий миг, Авось дал нам надежду. И я хочу подарить её тебе, пока новый рисунок не связал воедино новые судьбы…

Ольга тихонько вскрикнула, ощутив укол в сердце, словно и её сердца коснулось дуновение этого тёмного ветра. Взгляд девушки застыл, хотя она уже всё поняла, и сейчас просто смотрела, как в растянувшемся мгновении рождались новые судьбы. Точно в такой же тлен, в который рассыпался Лад, начали превращаться пущенные им стрелы. Сначала струйками пыли осыпалось оперение, и их подхватил этот ветерок; так же струясь и образуя воздушные воронки, унеслись, став пылью, и металлические древки чёрных стрел, и исчезли, как наваждение, оставленные ими смертельные раны.

Глаза Ольги стали наполняться слезами, а девушка всё смотрела и смотрела, хотя теперь, наверное, это были слёзы радости. Потому что мертвенная бледность покидала сейчас лица павших воинов и волхва, что до конца остался верен князю. Вот на щеках Авося заиграл румянец, и юноша открыл глаза. Он посмотрел на сестру, и она улыбнулась ему сквозь пелену слёз. Коротко вздохнул Светояр. Потом открыл глаза Игорь и, внимательно глядя на плачущую Ольгу, тихо произнёс:

— Я видел странный сон, в котором князь Олег убил Лада.

Авось ничего не сказал. Он лишь медленно повернул голову и посмотрел на лежащего недалеко князя, над которым склонились воины его дружины.

И Ольга посмотрела в ту же сторону. В её сердце была скорбь, и в её сердце была радость.

— Я люблю тебя, отец, — почти безмолвно, почти не размыкая солёных губ, прошептала девушка.

В Киеве был траур. Умер великий князь. Как и было предсказано волхвами, князь Олег принял смерть от своего коня — его ужалила змея, прятавшаяся в конском черепе. Об этом вполголоса говорили в городе, когда туда пришла скорбная весть о кончине. Об этом говорили, когда княжеские дружинники и молодые князь и княгиня готовили погребальный костёр.

И был над городом плач.

И не было в той смерти виновных.

Погребальный костёр сложили на любимом княжеском драккаре. Тело князя в полном боевом облачении и с верным мечом в руках поместили в середину судна и обложили его сухими поленьями, ветками и хворостом.

Княгиня Ольга, князь Игорь и брат княгини Авось подошли к драккару на маленькой лодочке. В их руках были горящие факелы. От них трое молодых людей зажгли погребальный костёр.

Стремнина подхватила драккар, и он двинулся вниз по течению реки, чтобы где-то далеко отсюда слиться с морем.

Волхв Светояр стоял в стороне, опершись о посох. Он ждал возвращения молодых княгини с князем и Авося и молча наблюдал за обрядом.

Языки пламени уже вовсю лизали сложенные под телом князя поленья. Уже совсем скоро огонь перенёсся на обшивку судна, на мачту и красный парус, на голову дракона, превращая весь драккар в один погребальный костёр.

На крепостной стене молча стояли три молодых человека и наблюдали за пылающим драккаром, уходящим по изгибу реки.

Плач стоял над городом. Скорбь звучала в печальных песнях, сложенных о кончине князя. Лица троих молодых людей были внимательны и сосредоточенны, но не было в них скорби и не было печали.

Волхв Светояр стоял поодаль и смотрел на погребальный корабль.

— Вместе с ним уйдём и мы, — тихо проговорил волхв.