Игорь Федорцов - Поводок для пилигрима

— Для чего?

— На случай, ˗ я картинно тяжело вздохнул, ˗ если меня понесут топить.

— Лично укажу место, где самая глубина, ˗ пообещал злопамятный Маршалси.

На следующий день, получив не плохие командировочные, я и Амадеус направились в Акхарам.

Город с вершины холма казался не всамделишным. Такие изображают на коробках детских конфет и шоколада, подписывая, Сказка". Реже иллюстрируют добрые истории про принцесс, коротающих молодые годы, в ожидании королевича на сивом мерине. Обычно приезжает мерин на скакуне королевской крови. Принцесса, от нежданного счастья, колет палец ржавой пружиной изношенного вибратора и впадает в кому от сепсиса крови. Заезжий принц, за полцарства, успешно излечивает хворь куннилингусом и все заканчивается хорошо.

Стены Акхарама, стоявшего у самой воды, сливались со своим отражением и казались неприступно высокими. Хотя и взаправду были достаточно высоки. Упомянутые башни торчали за крепостными зубцами, медноголовыми мухоморами. В прочем народу видней на мухоморы они походили или на что-то другое.

— В одно тысяча пятьсот втором году, князь Вирхофф с челядью, соизволил инкогнито прибыть на воды, ˗ вдохновенно произнес я, лицезря панораму города. ˗ И за что им такое счастье?

— Кому? — спросил Амадеус.

— Жителям Акхарама.

Спустились на узкую дамбу. Легкая рябь воды дразнилась бликами отраженного солнца.

Чинно-благородно уплатили пошлину. Взяли по божески. Рупь с души и трюндель с транспорта. В империи драли больше. За воротами все как обычно: караулка, торговый ряд, странноприимный дом для богомольцев, патрульно-постовая служба в лице трех толстяков.

От предвратной площади отходила улица. Широкая, в вывесках и почти безлюдная. От неё отвилок, тесный, сплошь заставленный несчетными вазами с цветами.

— Здорово! — возликовал бард. — Куда он ведет?

— Лишь бы не на Ваганьково, — произнес я. Цветы! Я что Армия Освободительница?

— Как пахнут! — продолжал восхищаться бард. Насыщенный терпким запахом цветов воздух кружил голову как хороший брют.

— Здравствуйте, — поздоровался он с симпатичной цветочницей. Та ответила ему легким поклоном. Золотистый локон, выскользнул из под чепца. Раскрученным серпантином, упал на открытое плечико. Не продавщица, а Анжелика ˗ маркиза ангелов. Я услышал, как у барда остановилось сердце.

"Конопушки Соль против локонов Златовласки," — засвидетельствовал я начало незримого поединка.

— Как вас звать донна, — спросил я у цветочницы.

— Флорина, — робко ответила девушка.

— Будь любезна, подай молодому человеку розы. На твой выбор. И подскажи как добраться до гостиницы.

Девушка протянула барду белые цветы. В контраст букету уши у Амадеуса пылали алым.

— Гостиница сразу как повернете налево.

— Хорошая гостиница? ˗ уточнил я, краем глаза наблюдая за бардом. Похоже амур использовал не стрелу, а кол от катапульты.

— Дон Марджони очень приличный человек, ˗ горячо заверила меня Флорина. Правда взгляд её в этот момент изучал Амадеуса.

— Благодарю, — ответил я и подал плату. За цветы, за подсказку и за золотистый локон.

— Милостивый дон, у меня не будет столько сдачи, ˗ взмолилась она.

— Оставь себе, ˗ выказал я обычную с чужими деньгами щедрость.

Поехали дальше. Амадеус оглядывался на каждом шаге лошади.

— Отпаивать не придется? — спросил я барда.

— Вы про что? ˗ не понял тот.

— Про кто… Тебя и Флорину.

— В моем сердце только Соль, ˗ подозрительно поспешно заявил бард.

— Я не про сердце, ˗ успокоил я его.

— Нет, — категорично ответил он, прижимая букет к груди.

— Нет так нет, ˗ согласился я, но тут же предупредил. ˗ Только не вздумай песню написать.

— Какую песню? ˗ не понял Амадеус. Но я шкурой чувствовал ˗ рифмует! Рифмует поганец!

— Про Белые розы. Уже написали.

— Жалко… Белые розы… Белые розы…

— Слушай меня, — пресек я творчество. — Твоя задача ненавязчиво, распустить слух, что твой сюзерен и дядя, то бишь я, болен на всю голову любовным недугом к одной прекрасной донне, которую увидел на ярмарке в Воесе.

— Как это на всю голову?

— Никак. Акцентируйся на любовном недуге.

— И кто эта донна?

— А то не знаешь! Прекраснейшая из прекраснейших, совершенство в божественной степени, несравненная драгоценность, повелительница души, ˗ перечислил я благородные эпитеты, которыми неблагородные мужички завлекают в кровати Единственных и Неповторимых.

— На ярмарке много достойных внимания сеньор.

— Амадеус. Поселянки, белошвейки, доярки, птичницы и особы из заведений красного фонаря не рассматриваются. Скажем… Некто донна эЛ.

— А точнее можно?

— Нам что требуется? ˗ втемяшивал я барду. ˗ Нам требуется привлечь внимание особ вхожих в круг графини и внимание самой графине. Как только до них дойдет весть, что в одной из гостиниц живет благородный дон чье сердце разбито какой то эЛ., те чье имя начинается с этой буквы пожелают увидеть кто же сражен их формами и речами, даже если они плоски как доска и заикаются на каждой букве. Вторая половина, не на букву эЛ., захочет выяснить, что за болван соблазнился дурищей эЛ. тогда как А, Бэ, Вэ, и так далее, в сто раз лучше. И этот первый шаг. Второй ˗ нам надо попасть на прием, где я смогу сойтись накоротке с нужными людьми и вполне возможно с самой графиней ди Гошен.

— Как со жрицей? — поддел меня Амадеус. Вот змееныш! Узнаю дурное влияние Маршалси.

— Для поэта ты слишком банален, — ответил я. — От тебя требуется ускорить процесс привлечения внимания. Можно поэтически.

— Поэтически? — не поверил моим словам Амадеус. До этого его больше шпыняли за рифмы и слоги.

— Постарайся для общего дела. Песенку напиши. Не сильно длинную. Длинные песни о неразделенной любви приводят к депрессии и жуткому похмелью на начало следующего дня.

— Хорошо…, - кивнул бард погружаясь в задумчивость. — Как бы начать?

— Что-нибудь романтичное, ˗ вдохновенно произнес я, чуть не ляпнув: Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты*… Легче пережить ядерную войну, чем въедливые расспросы барда откуда, кто и можно ли использовать строки в его балладах.

У Марджони вполне приличное предприятие. Правда, название не ахти. Небесный приют!?? Рановато мне. Ну, это мелочь. В Мюррее видел "Голубые плюмажи и розовые пелерины".

Поручив лошадок слуге, вошли. Вселенная цветного стекла, мраморных квадратов пола, барьеров из красного дерева и синих, зеленых, бардовых бархатных портьер. Общего зала как такового нет. При помощи этих самых барьеров, он делился на банкетные зальчики, а портьерами создавался интерьер и уют. Хочешь уединения ˗ задерни ткань, хочешь общаться с соседями ˗ раздвинь.