Игорь Федорцов - Камень, брошенный богом

Оставшаяся Меро проиграла бой быстро. Контратака у неё не удалась и Аира с изяществом дистреза, повернув кисть, перенаправила выпад противника в пустоту и ответила стремительным esotcadas [98] Здесь. Укол, ускоряемый весом тела. , пробив жрице сердце…

Слов нет, управилась лихо. И не запыхалась…

Аира оглядела поверженных. Вилия еще жила. Выдернув кайкэн, тихо лежала, зажимая рукой обильно кровоточащую рану.

— Taat… — склонилась над ней Аира.

Вилия прикрыла глаза. Взмах меча и слабый всхлип.

Телохранитель мой отступил, давая возможность встать. Поднимаясь, я не сводил взгляда со своего стража. Жрица стояла ко мне в четыре пятых оборота, почти спиной. В её ладной фигуре, мне чудилось нечто близко знакомое. Эйжа! Вспомнил! Эйжа! Почему-то восклицание замерло у меня на губах. Я застыл истуканом, не зная, что предпринять и следовало ли предпринимать что-либо. Наш бурный роман веха в прошлом. Смысл бросаться на шею?

— Убрать, — приказала дайва и, хмурясь, следила за тем, как посыпают пол песком, песок сметают в корзины и уносят прочь.

Пять минут и… никаких следов. Храм очистили. Остались только тяжелый узнаваемый запах, Змей в бриллиантах, и немая сцена: я в сторонке, Эйжа "ко мне задом, к входу передом" и дайва напряженно молчавшая. Может, кто и мог бы подумать, что она молится за упокой преставившихся и за прощение грехов, но только не я. Старого воробья на мякине не проведешь.

— Повтори рассказанное тобою от начала до конца, — попросила Аира.

Пришлось изъяснять историю сызнова. Дайва слушала и не слушала. На её челе пролегла глубокая морщина тягостных раздумий. Когда я закончил свою повесть временных лет, она еще какое-то время размышляла. Слава богу, не над расстановкой запятых в выражении: казнить нельзя помиловать.

— Слова теперь не важны…, — оторвалась Аира от мыслей. — Отведите его к сестре Маят.

Приказы здесь выполнялись молниеносно. На меня накинули мешок, так что видел я только маленький пятачок дороги под ногами. Подтолкнули в спину. Пошел родной!

У Маят не в Редиссон-Славянской — карцер. Высоко под потолком маленькое окошко, под окошком лежак из плах и больше ничего: ни стола, ни стула, ни воды, ни параши. Ваши апартаменты князь!

Прислушался к звукам. Тишь. Как в гробнице. Поковырял пальцем раствор кладки каменных блоков. На тысячелетия сложено! Можно не волноваться, раз способность проходить сквозь стены, не входит в невеликий перечень моих талантов.

Завалился на лежак, покрутился, приспосабливаясь к деревянной перине. Ни чего! На старость лет хондроза не будет. Если доживу до старости.

Прилежавшись, вспомнил о жрице. Мысль соскользнула к первой нашей встречи, далее к лекарю в малиновых шоссах и… Как заклинило! Ни сладких грез, ни томных воздыханий… Прямо какая-то душевная импотенция. Ни тестостерон, ни адреналин в кровь не ударили, небо в глазах не закружилось от счастья. Именительный… Эйжа. Родительный… Эйжи. Дательный… Эйже… Лучше винительный… Кого? Что?… Эйжу… Эйжу так и Эйжу эдак… Мда… Любовь прошла, завяли помидоры, сандалии жмут и нам не по пути*.

Придремал. По соседству ударили последнюю Декту. От густого баса бронзовой махины дрогнули стены…

…Блазнилось последнее геройство. Самое последние. Воздух сотрясают значимые слова и от них чувствуешь себя очень… очень нужным.

— Если не вы то кто? Подскажите, укажите, и мы отправим вместо вас их! Сопливых солобонов, маменькиных курсантов, землекопов-окопников… Скажите кого? Вы сами прекрасно понимаете, кроме вас ни кто не справится! Никто! А для вас это обычная работа… простая работа… знакомая работа…

Герои становись! Песню запевай!..Ведь это наши горы! Они помогут Нам!*…Троим из двенадцати… Как говаривал Олежка Тихонович… Усе осталося на троюх…

…Звук колокола вновь густо ахнул о стену. Не часто ли? Зашумел дождь. Капли, влетая в окно падали на меня.

— Плащ палатку бы выдали что ли, — буркнул я, ворочаясь.

Долго нежиться мне не позволили. Растолкали, напялили мешок, и повели в том же храм, предстать перед ликом дайвы Аиры. Она заговорила сразу по уходу конвоя.

— Ответь. Что в основе твоих деяний?

Увидев мое непонимание сути вопроса, пояснила.

— Человеческими поступками движет: дхарма — долг, артхи — выгода и кама — любовь. Каков твой движитель?

— Полагаю долг, — рассудил я. — Разбогатеть, как не старался, не разбогател, ну, а любви нажил еще меньше чем богатства.

— Неважно обрел ты или потерял. Важно, что заставило тебя поступить, так как поступил и собираешься поступать.

— Долг, — был краток и категоричен мой ответ.

— Твое слово, — отложила Аира себе на память сказанное мною. Дальнейшие её слова напоминали сказку перуанских индейцев. — В ожерелья Жриц-матерей вставлены шесть камней из Четок Гарбхадхана [99] Инд. Зачатие. Змея Прародителя, символизирующих основу мира. Красный — кровь Змея… (Оно понятно, что ж еще). Оранжевый — слюну его… (Спасибо не мочу!). Желтый — плоть (Ага, китаец!). Зеленый — кожу (Как не вспомнить Зеленого Змия. Случаем не Брат?). Голубой — слезы (Хорошо не стеклоочиститель). Синий его семя (Без понятия какого цвета сперма у гадюк.).

Говоря дайва, бережно перебирала украшения, некогда носимые порубленными ею жрицами.

— Но есть еще один камень. Камень Духа… Его ты и должен отыскать, — Аира указала на блюдо. — Над Акхарамом знак. Знак Джаят [100] Инд. Возрождение . Потому отправишься туда. Упсара [101] Инд. Нимфа. Здесь одно из званий у жриц. Эйжа будет тебя сопровождать. На границе к вам присоединиться мать Рона и две опции Махиши [102] Инд. Здесь буйволицы. .

— Камень для чего? — спросил, не надеясь получить ответа. Не надеялся и не получил.

— Что бы говорить об этом его надо найти! — учтиво отказали мне в информации.

— А если откажусь? — хороший способ свести счеты с жизнью, встать жрицам поперек.

В ответ:

— Ты Пилигрим!

Понятно! В комментариях нет нужды!

— А кто другой не сгодится? — спросил я лишь бы не молчать. — А я бы пока отъелся, отоспался, в баньку сходил…

Водить дело со жрицами не хотелось никак. Во-первых — бабы, во-вторых, потому, что бабы, в-третьих, из-за того, что бабы. Амуры куда ни шло, а в одну шеренгу… Тьфу! Тьфу! Тьфу!

— Поедешь ты, — утвердили меня вне конкурса.

— На мне, что свет клином сошелся? — сопротивлялся я "своему счастью".

Не это ли обещанная попом работенка? В самый раз для героя. Ничего особенного!

— Ты…, — решение Аиры апелляции не подлежал.

— А если не найду? — выказал я сомнения. Но варианты кроме положительных не рассматривались.

— Найдешь!

— Мне бы вашу уверенность! — высказал я трезвое сомнения по поводу успеха в розыскной работе. Пришить кого завсегда, пожалуйста, но Шерлок Холмс из меня как из пипетки клизма.