Eldar Morgot - Тень на Солнце

Брат Кондрат взглянул на Ныряльщика, отвернулся.

— … Иос уже собирался подать знак, чтобы храм подпалили.

— Но ведь, — Зезва впился глазами в джуджу, — малышня же…

— Подняли дети плач и крик. И случилось непонятное: упал на колени суровый рыцарь Альберт Иос. Повторял вслух имена детей своих и жены… Плакал долго, бил кулаками о землю. Взглянул затем на воинов своих — те поняли все без слов. В общем, освободили детей и баб.

— А мужчин? — повернулся брат Кондрат.

— Всех повесили. Никого не пощадили…

— Переночуем, и с утра — в путь, на Мзум! — сказал брат Кондрат, устраиваясь поудобнее. Зезва сонно кивнул. Сандр и Евген сидели рядом, заворожено рассматривая языки пламени, что возносились высоко вверх, разбрасывая золотистые сверкающие искры. Напротив нахохлились два джуджи — Пантелеймон Одноглаз и его племянник Густав Планокур. Уже почти стемнело, на небе зажглись первые звезды.

Накануне вечером отряд Огрызка снялся с места и отправился по тракту на Горду. Командор Джуджей попрощался с путниками, пожелал им счастливого пути, уважительно пожал руку Зезве. Выяснилось, что двум синим джуджам по пути с Зезвой — они тоже направлялись в Мзум. Поэтому, к всеобщему удовольствию, маленький отряд пополнился двумя бородачами. Зезва был особенно доволен, ведь два лишних топора никогда не помешают, особенно на пустынной дороге.

— А еще говорят люди, — сказал Густав Планокур, — будто война скоро будет.

— Война? — фыркнул брат Кондрат. — Чего это? Не навоевались еще?

— Эх, отче, — усмехнулся Пантелеймон Одноглаз. — Никогда война не наскучит людям. Гораздо веселее рубить головы, чем вспахать и засеять поле. Не говоря уже об урожае! Крут ты неимоверно, когда на коняке врываешься во вражескую деревню, да факелом размахиваешь, ох, как крут, клянусь усами бабушки! А то, что скоро будет война, это как пить дать, слишком уж долго мир у нас тут! Надоело это всем, скажу я вам.

— Разве мир и спокойствие могут надоесть? — насупился брат Кондрат. — Не верю!

— Уж поверь, святой отец, — Одноглаз хмыкнул, потянулся. — Мир ведь что это? Так, скукотища одна. Благородные человеки не могут подвигов совершать. Оно ведь как: деву чтобы спасти там, или с триумфом в город с трофеями въехать — для этого потребно войнушку затеять, и нехилую! Иль разбогатеть нужно купцу, к примеру. Когда самые большие заказы на провизию и одежду? Верно, в войну! А доспехи? А оружие? Воистину, война есть наисовершенненйшее и наиудачнейшее изобретение человеков!

— Человеков? — спросил брат Кондрат. — А вы, джуджи да ткаесхелхи, можно подумать, ангелы с крыльями! Или не воевали в свое время?

— Воевали, — согласился Одноглаз. — Ткаесхелхи, те вообще, скоро окончательно в дикарей превратятся. А какой могущественный народ был, а?

— Говорят, — вмешался в разговор Зезва, — что ждут они некоего мессию, который поведет их в новый, светлый мир.

— Сказки! — фыркнул брат Кондрат.

Неожиданно заговорил Евген.

— Не шкашки, дедушка Кондрат, не шкашки! Ткаешхелхи дошдутся мешшию, так папа рашкажывал.

— Евген, умолкни! — Сандр дал брату легкого подзатыльника. Тот обиженно надулся и отодвинулся. Зезва приподнялся на локте.

— Евген, а что еще рассказывал папа?

В наступившей тишине было слышно, как шипит и волнуется костер. Из леса уже доносились ночные звуки и шорохи. Где-то далеко раздался вопль.

— Очокоч, — поежился Зезва. — Сюда чтоб не приперся, стаховидл…

— Чуды тракт стороной обходят, — покачал головой Одноглаз, с удивлением рассматривая Евгена, словно видел мальчика в первый раз.

— Зезва, оставь парня в покое, — отец Кондрат с кряхтением поднялся. — Дровишек бы еще нам.

— Не хватит до утра, или как? — удивился Густав Планокур.

— Вроде б должно, но я схожу, хвороста насобираю.

— Дедушка Кондрат, я ш тобой! — Евген вскочил и вцепился в руку монаха. Брат Кондрат покачал было головой, но потом передумал.

— Ладно, сорванец, пошли. Будешь меня охранять!

— Конечно, буду! — радостно заулыбался мальчик, торжествующе оглядываясь на насупленного Сандра. Старший брат явно не одобрял инициативу Евгена, но ничего не сказал, только поближе придвинулся к костру.

Весело переговариваясь, монах и мальчик скрылись в темноте. Зезва вдруг забеспокоился, сел и потянулся к мечу. Джуджи непонимающе уставились на него.

— Ты чего дергаешься, человече? — спросил Одноглаз. — Рядом они, голоса не слышишь, или как? Соберут ветки и вернутся. Костер, чай, в Мзуме виден! Заместо ориентира.

— Действительно, — согласился Зезва, но встал и, скрестив руки, стал прислушиваться к близкому гудению голоса брата Кондрата и радостному смеху Евгена. Было слышно, как монах хрустит ветками.

— Дедушка Кондрат, вот еще, шмотри!

— Ага, точно… — отец Кондрат нагнулся за веткой.

Вдруг помутнело перед глазами, закружилась голова. Монах пошатнулся. Испуганный Евген схватил его за руку.

— Деда, что ш тобой?

Брат Кондрат потряс головой. Огляделся. Вокруг все по-прежнему, он держит в руках кучу хвороста, рядом стоит испуганный мальчик. Но… Монах огляделся.

— Костер, — хрипло проговорил он. — Ты видишь костер, сынок?

— Нет, — удивленно оглянулся Евген. — Не вижу, деда Кондрат!

Они стояли в почти полной темноте. Лишь множество светлячков освещали кусты вокруг. Отец Кондрат вздрогнул: он понял, что его так испугало. Тишина. Было очень тихо. Светлячки светили в полной тишине. Не было слышно ни шороха, ни возни мыши, ни шелеста листьев, ничего. Даже ветер утих. Брат Кондрат глубоко вздохнул и прочел молитву Дейле. Евген молча слушал, широко раскрыв глаза.

— Надо идти, — сказал мальчик, как только монах умолк.

— Идти? — словно удивился брат Кондрат. — Да, сынок, надо. Вот только куда… Мы вроде пришли вон оттуда, значит…

— Пошли, дедушка Кондрат! — Евген уверенно потянул за собой монаха.

— Куда ты меня тащишь?

— Надо спешить, деда.

— Хм, но мы же пришли совершенно с другой стороны!

— Та шторона — не та шторона…

Зезва уже собирался идти на поиски, когда раздался треск, и в круг света зашли брат Кондрат и Евген. Монах тащил довольно большую охапку сухих веток. Мальчик улыбнулся и, подбежав к обеспокоенному Сандру, уселся рядом с братом.

— Где вы были? — проворчал Зезва. — Я уже шел вас искать!

— Точно, — поддакнул Густав Планокур. — Разговор ваш утих, вот мы и заволновались!

— Да ладно вам, дети мои, — усмехнулся брат Кондрат, бросая хворост на землю.

— Все в порядке, — заулыбался Евген, толкая брата в бок. Тот нахмурился.

Некоторое время они сидели в тишине, прислушиваясь к ночным звукам. Джуджи клевали носом. Зезва еще долго пялился в огонь, но затем и его стал одолевать сон. Дежуривший первым отец Кондрат подкинул веток в костер, прокашлялся, покосился на спутников. Сандр отвернулся от костра, и нельзя было понять, спит уже мальчик или нет. Евген сидел, обхватив колени руками, плотно сжав губы. Сквозь полудрему Зезва взглянул на мальчика. Тот кивнул ему. Все в порядке, подумалось Зезве. Он улегся рядом с уже храпящими вовсю джуджами, укрылся плащом и закрыл глаза. Потянулся. Ах, как это здорово: засыпать в тепле, рядом с костром…