Инна Кублицкая - Карми

— Жил на свете человек по имени Маву, нерадивый слуга одной принцессы. Жилось ему у принцессы неплохо, кормили сытно да сладко, одежда была добротная, а жизнь вольготная. И отдали принцессу замуж за заморского волшебника, уж не знаю по какой причине. Волшебник считался злым, недобрым, но в доме его принцессе нравилось. Был дом невелик, да светел, в лето прохладный, в зиму теплый, и всегда уютный. Все слуги любили ясную свою принцессу, но что для принцессы любовь слуг? Принцессе нужна была любовь волшебника, а как ее добиться, принцесса не знала. И надумала она привлечь к себе внимание мужа-волшебника, подарив ему драгоценное оружие, и отправилась в далекий путь, чтобы такое оружие найти. А Маву, нерадивому своему слуге, велела охранять волшебника как зеницу ока. Но волшебник, как оказалось, отпустил свою жену не без задней мысли: он прочел по звездам свою судьбу и решил отправить принцессу в путь, чтобы она избежала его участи. И велел он Маву, слуге принцессы, ехать вслед за ней, чтобы помешать принцессе вернуться. И помешал бы ей Маву, но вызвала принцесса огромного дракона, и унес он ее в даль далекую, к умирающему волшебнику…

Маву помолчал, ожидая, что скажет девушка, но она молчала. Ее дыхание было ровным, спокойным, как будто этот рассказ усыпил ее. Маву присмотрелся к ее векам, но в неровном свете свечи трудно было что-то разобрать.

Утром Карми поняла, что выздоравливает. Маву, не позволяя ей встать, принес кружку с горячим бульоном.

— Маву! — взмолилась Карми. — Ты мне пожевать чего-нибудь дай, что ты меня водой поишь?

— Пей, пей, — усмехнулся Маву. — Потерпи, сейчас буду кормить.

Он ушел.

Карми натянула келани и встала, пошатываясь. Маву устроил ее в маленькой каморке, где было бы совсем холодно, если бы не горящая жаровня. Комнатушка эта, похоже, раньше была кладовкой, Маву только приспособил ее под свои вкусы. Здесь было чисто, свежий воздух попадал через небольшое окошко под потолком, закрытое решетчатой ставней. На полках стояли берестяные коробки с сушеными травами. Карми толкнула дверь и попала в комнату, закопченную и грязную, как и все дома в этом районе Майяра.

Молодая женщина, возившаяся у печи, обернулась на шорох и испуганно вскрикнула. Карми окинула ее оценивающим взглядом и опустилась на скамью у почерневшего стола.

— Что это у тебя? — заглянула Карми под чистую тряпку. — А, лепешки… Я съем одну, ладно?

Она оторвала от лепешки половину и занялась уничтожением содержимого плошки с медом, которую поспешно поставила на стол молодая женщина.

Маву объявился неслышно, в руках он держал солидный кусок мяса.

— Кто тебе позволил есть, госпожа? — накинулся он на Карми. — А ну живо в постель!

Карми отрицательно покачала головой.

Маву швырнул мясо на стол, вытер руки о подвернувшуюся тряпку и, подхватив Карми на руки, оттащил обратно в каморку, бросил на кровать. Карми шаловливо болтала ногами:

— Хочу есть, Маву! Хочу жареного мяса, и лепешек, и каких-нибудь соленых овощей, и орехов!

Маву небольно щелкнул ее по носу:

— Ты что меня не слушаешь, госпожа моя?

Карми смеялась: веселое настроение возвращалось к ней. И Маву вдруг, неожиданно для самого себя, резко, рывком нагнулся над ней, прижимая к постели. Его губы жадно скользнули по ее шее.

Карми замерла.

— Нет, — сказала она холодно.

Если бы голос ее хоть немного дрогнул, если бы не было в нем уверенности и силы, Маву, вероятно, не остановился бы, но внезапная жесткая властность отрезвила хокарэма. Он отпрянул и отвел глаза.

Повисла тяжелая, напряженная тишина.

— Пожалуй, я оденусь, — наконец сказала Карми уже совершенно спокойно.

Маву восстановил частоту пульса, сделав дыхательное упражнение.

— Извини, госпожа, — наконец проговорил он. — Сейчас я буду кормить тебя жареным мясом.

Он вышел за мясом, тут же вернулся, склонился над жаровней.

У Карми язык так и чесался от язвительной просьбы не добавлять к мясу никаких травок. А то ведь есть составы, говорят люди, от которых самая сдержанная женщина может распалиться страстным желанием. Но Карми удержала в себе эти жестокие слова. Затем ей пришла в голову мысль, что, пожалуй, это она должна была извиняться.

— Так это тебя зовут здесь Гелахо из Лорцо? — как ни в чем не бывало спросила она.

— Да, — отозвался Маву, не оборачиваясь. — Собираю травы и продаю лекарства. Наместник знает, что я хокарэм, он думает, я — райи, и помалкивает, но не дает меня в обиду.

— Забавно, — произнесла она. — Значит, это к тебе я шла.

— Тебе нужен травник?

— Да-а, — протянула Карми. — Мне нужно вдовье зелье. Маву повернулся. Карми сидела на кровати скрестив ноги, обтянутые штанами, и без смущения выдержала взгляд Маву, который уставился на ее живот.

— Мясо подгорит, — напомнила она. Маву вернулся к стряпне.

— Вдовье зелье у меня есть, — сказал он. — И если ты мне доверяешь, я сделаю все сам. Хотя, вообще-то, тебе лучше родить.

— Если бы это касалось меня, я бы родила,. — ответила Карми. — Но зелье нужно другой.

— Вот как… — пробормотал Маву.

— Этим летом в Ралло умерла одна девушка, — сказала Карми. — Будь у нее зелье…

— Хокарэми чаще всего и умирают от этого, — отозвался Маву. — Неудачные роды и неудачные выкидыши. В драке огромное пузо — обуза… Вот тебе мясо, ешь. — Он протянул Карми блюдо с аппетитным, хорошо обжаренным куском.

— Так есть у тебя зелье? — спросила Карми, принимая еду. — Где?

Маву встал и показал мешочек на полке.

— Как его применять? — спросила Карми, прожевав кусок мяса.

— Срок не более двух месяцев, — сказал Маву. — Идеально — первые две недели. Берешь по ложке зелья на пуд веса женщины… — Голос его был ровен и скучен, как если бы он читал аптекарские прописи.

Карми, не отрываясь от еды, выслушала его лекцию. Маву закончил словами:

— Следует избегать зелья, составленного не в Южном Марутту. В Горту вместо красного молочая применяют местную разновидность — от нее можно оглохнуть. В Ирау муку из орешков заменяют «черной пыльцой», отчего действие усиливается, однако женщина после этого находится в помутненном рассудке. Повторное применение чаще всего означает безумие. А северные составы зелья вообще малоэффективны, там лучше употреблять настоянное на панцирном мухоморе и корешках шарха малиновое вино.

— Тебе часто доводится использовать зелье?

Маву оглянулся на жаровню, где готовилась следующая порция мяса.

— Послушай, госпожа моя Сава! Ну неприлично женщине говорить о подобных вещах с мужчиной! Как ты понять не можешь?

— Я теперь не Сава, а хэйми Карми, хэймам же позволено все, — заявила Карми. — Вон тот кусочек уже поджарился, давай его сюда.

Маву подал. Он чувствовал себя неловко. Карми же по мере насыщения становилась все благодушнее и в конце концов откинулась на подушки и заснула.