Инна Кублицкая - Карми

(«Видела бы ты меня — бледная как мел, ветром шатает, не хожу, а ковыляю… Обольстительная красавица, одно слово!»)

Но путь до Сургары и в самом деле далек: путь на лошадях, а потом морем, и вот наконец окрепшая под весенним солнцем и теплым ветром юная дама прибыла в Тавин.

Цвел ранаг, город был окутан праздничным, легким настроением. Горожане катались на парусных лодочках по озеру; на мелководье — бесчисленные стаи птиц, в том числе и черных цапель, давно уже исчезнувших в Майяре.

(Карми заулыбалась, вспоминая. Пора, когда цветет ранаг. Самое любимое время года…)

В тот месяц Оль-Байланту наделала много глупостей. Руттул оказался не таким, как она ожидала: он был учтив, но к юной даме отнесся без особого внимания. Зато Метто, его молодой, богатый и любезный помощник, окружил Оль-Байланту нежной заботой — и был вознагражден за это.

Оль-Байланту потеряла голову. Непозволительная связь была короткой и длилась всего несколько недель; очень быстро Оль-Байланту поняла, что Метто привлекают не ее достоинства, а высокое происхождение. Молодой Метто, сын рабыни, лелеял свою гордыню, и Оль-Байланту, едва поняв это, бросила его.

Лето клонилось к осени; ранаг давно отцвел, на его ветвях висели гроздья мелких несъедобных ягод, из-за моря дул надоевший уже горячий ветер, с ветром в Сургару залетали стаи саранчи. И Оль-Байланту вдруг, в один час соскучившись, отправилась домой.

В Сургару приехала наивная болезненная девочка. Уезжала — умная, уверенная в себе молодая женщина.

— И все же это было прекрасное лето, — мечтательно улыбнулась Байланто. — Жаль только, что подобных дней так мало в жизни.

Карми вдруг сказала:

— Я хочу, чтобы молодой Руттул стал принцем.

— Это было бы хорошо, — с улыбкой сказала Байланто.

— Хорошо? Чем?

— Майяр зашевелится.

— Майяр вскипит, — возразила Карми. — Страшные дела заварятся.

— Забавные, — качнула головой Байланто. — В мутной водице рыбка ловится…

— И что ты думаешь выловить? — поинтересовалась Карми.

— Я готова воспользоваться всем, что подвернется. Карми промолчала. Байланто своего не упустит. Но стоит ли вставать у нее на дороге?

— А тебе самой родичи Руттула мешают? — спросила Карми.

— Совершенно нет, — искренне ответила Байланто. — Но я не хочу нарушать решение Высочайшего Союза.

— А что он там нарешал?

— Он запретил всем, кроме Пайры, разговаривать с чужеземцами.

— И не разговаривают?

— О, да где охотников найдешь? Я, правда, с удовольствием с ними побеседовала бы, но, знаешь…

Карми кивнула.

— Законы нужно соблюдать, — как бы про себя сказала Карми и поинтересовалась вслух: — А как Союз отнесся к моему бегству из Ралло?

— Поэтому-то я и хотела тебя видеть, — ответила Байланто.

Она рассказала. Высокие майярские князья, узнав о том, что Карми больше не появляется в Ралло, внешне никак своего неудовольствия не проявили. Но! Как донесли шпионы принцессы Байланто, Марутту имел разговор с Лойто Те Гемаи, наставником секты Телой-аостеи.

— Телой-аостеи ? — пренебрежительно фыркнула Кар-ми. — Кому они нужны?

— Твоим врагам, — ответила Байланто. — Ты слушай, слушай…

Эта секта, имевшая в прошлом от духовных и светских властей одни неприятности, в последние годы неожиданно получила от них тайную, но существенную поддержку.

Телой-аостеи поклоняются Третьему Ангелу. Появление Карми, хэйми Третьего Ангела, не может быть безразличным для членов секты — им придется решать, как относиться к ней. Мнение, сформированное Марутту и Кэйве, объявило Карми самозванкой. Для фанатиков, которые в иные годы приносили своему божеству человеческие жертвы, подобное мнение было равносильно смертному приговору для хэйми Карми.

— Тебе не приблизиться даже к долине Валлоа, — сказала Байланто. — Тебя убьют. Пожалуй, лучше будет, если ты напишешь молодому Руттулу письмо.

— Я хотела бы посмотреть на него, — возразила Карми. — Вдруг, взглянув, я передумаю отдавать ему свой Оланти…

— Кстати, где твой Оланти?

Карми открыла было рот, но не ответила; она покраснела и по-детски выпятила губу, отчего лицо ее приняло виноватое выражение. Потом она хмыкнула.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Байланто.

— Мне надо повидать Смирола.

— Я напишу ему письмо, он сейчас тоже в Валлоа…

— Нет, — качнула головой Карми. — Я пойду туда.

— О боги! Я уже битый час объясняю, что тебе опасно появляться на людях.

— Даже самый безрассудный телой-аостеи не рискнет убить святотатца в присутствии хокарэма.

Байланто промолчала. Где Карми собирается взять хокарэма? Своих у нее нет, ни один райи не наймется к нарушителю решения о ссылке, так на кого же она надеется? На то, что Байланто даст ей одного из своих?

Карми усмехнулась, как будто прочитала ее мысли:

— Не беспокойся, сестрица, меня не так легко убить… Байланто с сомнением покачала головой.

Карми глянула в окошко:

— О, засиделась я с тобой. Уже темно, а завтра с утра я выйду в путь. Надо сегодня собраться…

Провожая ее до двери, Байланто молчала. Только когда Карми переступила через порог, она проговорила:

— Один из земляков Руттула идет сейчас от Камаха к Валлоа.

— Идет? — обернулась к ней Карми. — Трудно поверить. Мне говорили, они летают на каких-то странных штуках…

— Эта самая летающая штука осталась лежать под оползнем в горах Камаха, — ответила Байланто. — Парень идет пешком.

— Интересно… — протянула Карми, еще раз кивнула госпоже Байланто и поспешила в свой павильон.

Короткий дождичек даже не прибил пыль на дороге; солнце не удосужилось спрятаться за тучу, и одинокому путнику тоже не пришлось искать укрытия.

Уже который день Крамер бредет по этой дороге. Теперь он даже не клянет свою беспомощность и неприспособленность к этому полудикому миру. Чего теперь сетовать на легкомыслие, из-за которого объявил вылет в одно место, полетел в другое, вышел погулять в третьем — и вот тут-то его флаер накрыло оползнем, и он, дурак, остался без каких-либо средств связи и припасов в четырехстах километрах от базы. Да, игра до добра не доводит. Это на Земле можно небрежно пристегнуть «Биком» к комбинезону; потеряешь — ничего страшного. Здесь — дело другое: когда он, потрясенный зрелищем обвала, сминающего всмятку флаер, наконец закрыл рот и схватился за «маячок», то нашел там только булавку, на которой должен был крепиться аппарат.

Крамер помялся еще, побегал без толку вокруг груды камней, под которой был погребен флаер, полез было раскапывать, но оползень напомнил о себе струйкой бодро прыгающего гравия — и Крамер, чертыхаясь, отступил.

Помощи ждать было неоткуда. Искать его начнут самое раннее через сутки, и поиски начнут с Северного Миттаура, куда он планировал забросить записывающую аппаратуру. Пока разберутся, что аппаратура до сих пор лежит на складах, будут обследовать трассу на Миттаур. Наверняка на это у них уйдет неделя, не меньше.