Инна Кублицкая - Карми

Они углубились в лес, нашли укромное место, где и устроили свой лагерь. Преображение началось с волос: Смирол нагрел на костре воду и собственноручно вымыл голову девушке и расчесал, смачивая гребешок какой-то дурно пахнущей ваксой.

— Гадость какая… — процедила сквозь зубы Карми.

— Потерпи, — сочувствующе проговорил Смирол, продолжая массировать голову. — К сожалению, придется немного подрезать волосы.

— Делай что хочешь, — промолвила Карми.

Жалеть уже было нечего. Месяц назад она в каком-то умопомрачении, к ужасу монашек, обрезала свою роскошную косу. На душе легче от этого не стало, и она с большим трудом привыкала к своей куцей шевелюре.

Смирол для сравнения отрезал прядь своих волос.

— Почти один цвет, — с удовлетворением отметил он.

— Зачем? — вяло осведомилась Карми.

— Я собираюсь раздвоиться. К стыду моему, я почти не отличаюсь от тебя ростом…

— Ты еще вырастешь, — равнодушно утешила его Карми.

— Хотелось бы… — вздохнул Смирол. — Я одолжил у Ролнека его запасные штаны. Мне придется носить их, а ты будешь ходить в моих. Я не могу подставлять моих приятелей.

— Что за Ролнек?

— Ты его не знаешь, он тебя не знает, и оба вы счастливы… Он не такой дурак, как я, и ему не нужны лишние хлопоты.

Карми искоса глянула на него:

— А чем ты рискуешь?

— Мастеру не понравится — меня высекут.

— Как, хокарэмов секут?

— Секут коттари и гэнкаров, — объяснил Смирол. — Не очень часто, но бывает. Боль учит смирению, сама знаешь.

— Не самая важная черта в характере хокарэма, — заметила Карми.

— Пара капель смирения полезна каждому, — философски заметил Смирол.

Когда смыли краску и волосы высохли, то Карми увидела в луже, что стала светлой шатенкой.

— Похожа на чучело? — спросила она.

— Я же не фрейлину из тебя делал, — возразил Смирол. — За моего двойника сойдешь.

Карми переодевалась, сожалея, что не может разглядеть себя в настоящем зеркале, — впрочем, если сравнивать со Смиролом, любоваться было нечем: сильно потрепанная и не очень чистая одежда, светлые рыжеватые волосы — какой-то ничтожный полукровка, хоть и в хокарэмском обличье, — ужасно!

Однако этому рыжему наглецу внешнего сходства было мало. Он приказал Карми пройтись перед ним и тут же начал лезть с поучениями.

— Держишься ты хорошо, — признал он. — Но вот… Оказывается, в хокарэмском поведении было множество нюансов. Карми старательно пыталась выполнять рекомендации Смирола, пока он не махнул рукой:

— Сойдет!

И вместо одного рыжего гэнкара на острове Ваунхо появились два. Они никогда не появлялись вместе, встречались редко и только ночью, когда их схожесть скрадывала темнота. Смирол пользовался этими встречами, чтобы давать дальнейшие распоряжения.

На материк Карми переправилась на пароме. Чиновник отметил имя Смирола в числе выбывших. Как с острова выбирался рыжий гэнкар, осталось неизвестным. Он объявился в условленном месте спустя три дня и выглядел при этом более потрепанным, чем обычно. От рассказов, однако, воздержался. Карми пришла к выводу, что он не так болтлив, как кажется с первого взгляда.

Прежде всего гэнкар накинулся на еду. Ел он много и жадно, при этом не забыл отметить, что пища ему не нравится.

— У нас была прекрасная кухарка, — парировала Карми, — я у нее училась.

— Плохо училась.

— А по-моему, еда как еда, — заметила Карми. — Не привередничай.

Гэнкар надолго замолчал.

— Когда я получу свои деньги? — спросил он.

— Я доберусь до Сургары и вышлю. Куда?

— В Ралло. Мне.

— Ладно, — вяло сказала Карми. — Теперь ты куда?

— В Гертвир. Я и так порядочно отстал от Ролнека. Карми проговорила, вычерчивая на земле прутиком подобие карты Майяра:

— Можно мне пока идти с тобой?.. Или я должна заплатить еще?

— Неплохо бы, — усмехнулся Смирол. — Но у меня есть капелька совести. Я так много на тебе заработал, что было бы просто бесстыдством взять у тебя еще хоть одну монетку… Пошли так.

Через два дня они догнали Ролнека и остальных. Карми рассчитывала дойти с ними до города Тиэртхо и там переправиться через Ланн. Однако Ролнек заявил, что Карми — его пленница и должна идти вместе с ними до замка Ралло. Смирол попробовал возразить — Ролнек возражений не слушал. Карми, понимая, что в этой ситуации ничего не сделаешь, презрительно молчала. Можно было, конечно, попробовать подбить Смирола на неподчинение, но она чувствовала, что это ей не по силам. Смирол, хоть и казался легкомысленным, все же всегда поступал так, как это было выгодней, — а какая выгода помогать беглой монашке удрать от Ролнека? Одно дело — монахи, другое — свой брат хокарэм. К тому же деньги свои он уже заработал.

Эрван, хокарэм принца Марутту, сидел на носу трехмачтового цангра. Цангр, который чаще называли плавучим дворцом, поднимался с приливной волной от моря к городу Тиэртхо, расположенному в одиннадцати лигах от морского побережья. Ланн, Золотая река, в этот час повернул вспять свое тихое течение, смешав воды с соленой водой, растекся по низинным болотам Тланнау. Низкорослые полузатопленные рощи служили приютом морским бродягам, пиратам и разбойникам самых разных рангов, от беглых рабов до чересчур предприимчивых солдат, но ни один из них не рискнул бы напасть на гордо проплывающий цангр принца Марутту, блистающий богатством убранства.

Высокий принц не вышел на палубу даже после того, как цангр остановился у выстланной коврами пристани.

Встречающие своего государя горожане полтора часа ожидали, когда он соизволит сойти на землю; ждали и семьи моряков, пришедшие встретить своих кормильцев, — ибо никто не смел покинуть корабль, пока на борту находится принц. Эрван все это время цепко рассматривал обстановку на пристани. Ничего угрожающего не было, зато, к своему удовольствию, Эрван заметил шестерку юных хокарэмов, с любопытством наблюдающих за маневрами великолепного цангра. Предстоящей встрече с ними Эрван искренне обрадовался — не так уж часто встречаются в Майяре хокарэмы. Разговор в любом случае обещал быть интересным, и вдобавок имелась возможность послать весточку в замок Ралло.

Старших мальчиков Эрван знал: Ролнек, тайная гордость старика Логри, и Смирол, считающийся слабаком, — у него из-за этого были проблемы с поиском места службы. Имени третьего паренька, такого же рыжего и такого же тонкокостного, Эрван припомнить не мог, но лицо показалось ему знакомым. Остальные же мальчишки слишком малы, чтобы Эрван что-то мог знать о них.

Когда принц наконец соизволил сойти с корабля на берег, Ролнек протолкался через толпу отбивающих поклоны горожан и мелкой знати. На его сдержанное приветствие принц ответил ласково, пригласил мальчишек-хокарэмов пообедать за его столом. Такое гостеприимство вовсе не в диковинку среди майярских аристократов: хокарэмы, несмотря на малочисленность, немалая сила в Майяре, и знать не упускала возможности показать им свое расположение.