Инна Кублицкая - Карми

— Ты моя гостья, — напомнил Паор. — А что касается этого обычая, то у нас считается, что если мужчина будет есть за одним столом с женщинами, он и меч будет держать в руках, как женщина. Однако я этого не опасаюсь — я знаю, ты хорошо фехтуешь.

— Ты мне льстишь, — возразила Карми. — Меч тяжел для меня. Мое оружие — это хокарэмская лапара. Вот чего мне не хватало, когда я прогуливалась по майярским дорогам.

Паор неожиданно сказал:

— Тибатто, прошу, подари госпоже свой трофей. Невысокий седой арзраусец без слов встал, приблизился и положил перед Карми лапару старинной гортуской работы, с клеймом мастера Тхорина-аро, которое, как говорил когда-то Стенхе, хокарэмы называют «жуком». Лапары-«жуки» были в Майяре наперечет. Каждая, как и хороший меч, делалась годами, проходя в процессе обработки множество операций, придающих железу почти невероятные качества. «Жуки» бывают двух разновидностей: твердые и мягкие. Мягкой называется длинная упругая лапара, которая, будучи согнутой в кольцо, распрямлялась и оставалась такой же прямой, как и прежде. Твердые не отличаются подобной гибкостью, но зато от ударов по такой лапаре ломаются мечи. Стенхе утверждал, что двух этих лапар — твердой и мягкой — достаточно, чтобы чувствовать себя вооруженным в любой ситуации.

Лапара, которую отдал Карми Тибатто, была из разряда твердых.

— Это очень дорогое оружие, — сказала Карми, подняв глаза на воина. — Могу ли я как-то отблагодарить тебя?

— Ты гостья принца, — ответил Тибатто. — И, кроме того, госпожа, в Арзрау это не оружие, а боевое отличие. Оружие — это меч.

— О, воин! — засмеялась Карми. — Меч мне не нужен. Лапара — другое дело. Моими воспитателями были хокарэмы, Паор. И я научилась у них всему, чему могла.

— Женщину должны воспитывать и обучать женщины, — сказал Паор.

— Ну нет, — возразила Карми. — Руттул говорил иначе: девочку должен воспитывать отец, а учить — мать, мальчика должна воспитывать мать, а учить — отец. Моему настоящему отцу, сам знаешь, было не до меня, зато мне повезло — меня воспитывали Руттул и Стенхе. А матерью для меня стала Хаби, но, боюсь, я была неприлежной ученицей. — Карми обернулась к старому монаху, который из учтивости к гостям угощался принесенными ими сушеными фруктами и изюмом, запивая это обычной для миттауских монастырей болтушкой из молока и ячменной муки. Все прочие ели копченое мясо и жареную рыбу, только что выловленную в ручье, закусывали диким луком и огромными сочными лопухами горного щавеля, запивали обжигающим напитком из воды, молока, меда, вина и толченой коры дерева, которое, как когда-то слыхала Карми, растет только в Арзрау. А старый монах, не обращая внимания на соблазнительные запахи, запивал своей нищенской болтушкой розовый изюм.

— Скажи, святой человек, — проговорила Карми, — я хочу почтить память погибших здесь сургарцев по нашему обычаю, с колокольчиками. Вы похоронили их по-миттауски, но…

— Конечно, госпожа, — сказал монах, — ты вправе приказывать, чтобы покойникам был оказан полный почет. Возможно, ты захочешь перезахоронить их в полном соответствии с предписаниями вашей религии…

— Нет, — сказала Карми. — Оставим мертвых в покое. Но вот колокольчики навесить нужно. И я бы хотела поблагодарить вас за заботу. Что я могу сделать для вашего монастыря?

Монах замялся, оценивая финансовые возможности Карми.

— Вот если бы ты, госпожа, пожертвовала несколько монет на бронзовую статую Шертвани-Комалхи Тао…— проговорил он неуверенно. — Но ты иной веры, а у вас в Майяре…

— Я оплачу эту статую, — перебила Карми, — У кого вы собираетесь ее заказывать? — Она выслушала объяснения старого монаха и кивнула: — Заказывайте самую лучшую статую.

— Ты уверена, что у тебя хватит денег? — тихо спросил Паор. — Твоими богатствами распоряжаются теперь другие люди.

— Малтэр и Пайра, — подтвердила она. — Но я знаю, как вразумлять этих господ. Не беспокойся, Паор. Я похожа на нищенку, но я богата…

Арзраусцы, окончив трапезу, разбрелись по лугу. Карми, Паор и старый монах остались одни. Девушка вертела в руке подаренную лапару, привыкая к ее тяжести. Паор приглядывался к упражнениям.

— Тебе и в самом деле в привычку этот кусок железа, — произнес Паор.

Карми, усмехнувшись, упрятала оружие в специально скроенный карман-ножны на штанах.

— Святой человек, — сказала она вдруг, — погадай-ка мне по книге, пожалуйста…

Старик согласился и пошел в шалаш. Паор решил ему помочь, но Карми усадила его:

— Ты раненый, сиди.

— Сходи тогда сама, — предложил он.

— Нет уж, Паор, — проговорила она лукаво. — Пусть старик все делает сам, иначе он не найдет подходящее для меня пророчество. Не мешай… Ага, вот он уже идет.

Старый монах принес фолиант, сшитый из листов пергамента, опустился на кошму рядом с молодыми людьми и положил его перед собой. Он велел Карми положить обе руки на переплет и произнес благословляющую молитву, воздев руки над ее головой. Потом он разрешил Карми убрать руки и раскрыл книгу.

«Путник в одежде пыльной,

Да будет легок твой шаг!

Путь твой,

В котором пеший обгонит конного,

Укажет тебе Тио Данови Кола!

Путь твой далек…»

Карми с удовольствием выслушала предсказание. Как она и предполагала, монах подобрал для нее подходящий, по его мнению, текст. Кое-что, впрочем, осталось неясным.

— Кто это — Тио Данови Кола? — тихо спросила она Паора.

— Какое-то наше божество, — отозвался тот легкомысленно.

— Майярцы называют его Ангелом Судьбы, — пояснил монах.

— А, — кивнула Карми, — тогда понятно. — Она окинула взглядом долину. Солнце уже садилось за гору. — Пожалуй, я пойду, брат, — сказала. Карми. — Спасибо за угощение. — Она поднялась на ноги. Паор завозился, собираясь встать. — Не надо, — проговорила она, — Мне не нужны провожатые. Паор опять опустился на кошму:

— Куда ж ты одна, в ночь… Она пожала плечами:

— Не впервой. И… скажи-ка на прощание, брат, что для тебя важнее: получить Миттауский меч или добыть его самому?

Паор замешкался с ответом.

— Конечно, хотелось бы добыть его самому, — проговорил он чуть погодя. — Но кажется, это невозможно. Так что меня вполне устроит, если я каким-то чудом получу этот меч.

— Я у тебя в долгу, — сказала Карми. — Я попытаюсь добыть меч. Твердо обещать не могу, сам понимаешь, но…

— Если это будет опасно, то лучше не надо! — поспешно произнес Паор.

Карми махнула рукой:

— Не беспокойся, брат. Прощай!

— Погоди, — остановил ее Паор. Она замерла, обернувшись.

— Возьми коня, — предложил Паор. — Зачем тебе ноги бить?

— Брат, ты забыл? В моем пути пеший обгонит конного, — рассмеялась Карми. — Все-таки прощай, брат. Может быть, еще увидимся…