Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне

Илкер со вздохом свернула список и отнесла его на место, собралась взять другой, когда Заза вдруг закашлялся. Девушка быстро вернулась на место и, несколько раз глубоко вдохнув, чтобы успокоить дыхание, поинтересовалась:

— Что с вами, мастер Заза? Выпейте воды.

— Да-да, сейчас, — глухо ответил он.

На стул рядом опустился Пилха. Илкер, не обращая на него внимания, деловито перелистывала страницы. Наконец, посчитала, что на сегодня достаточно. Да и Раддай опять закашлялся.

— Вы что, заболели? — сухо спросила она.

— Даже не знаю. Как-то так внезапно… — прохрипел Заза сквозь кашель.

— Хорошо, едем домой. Под такой аккомпанемент я не могу сосредоточиться, — она решительно захлопнула книгу.

— Оставить эти книги для вас, леди Люп? — монах так и не простил Илкер опоздание.

— Да, — снисходительно кивнула девушка, но тут же покачала головой. — Нет. Не знаю. Если хотите — оставьте. Но я не знаю, что мне понадобиться завтра. Эти книги такие скучные. Неужели я должна прочесть их все?

На обратном пути Улм свернул в рощицу — здесь они могли побеседовать, не боясь быть услышанными. Если же кто-то их заметит — Илкер разыграет строптивую хозяйку, которой захотелось немедленно нарвать полевых цветов.

Светлая и спокойная березовая рощица Илкер понравилась, но и в ней следовало немного навести порядок: срубить высохшие деревья, убрать валежник. Кажется, дядюшке придется нанять лесника. От одного этого слова заныло в груди. Что бы она делала, если бы Ялмари не подарил ей поместье, а Полад не разрешил расследовать загадочные смерти? Она бы точно умерла от тоски.

Присев на поваленный ствол, Илкер коротко рассказала обо всем, что прочла, и заключила:

— Не понимаю, зачем прятать эти свитки. Или все, что нужно, уже спрятали? А нам подсунули подделку?

— Я сразу подумал, что ничего опасного в свитках нет, — согласился Заза. — Если свитки несут с собой смерть, то хранить их не только глупо, но и преступно. Однако от них не избавились. Не боятся хранить, где-то в недрах монастыря! Уверены, что их это не коснется. Выходит, они точно знают, от чего погибли другие. Да и мы тоже догадались: они случайно узнали что-то важное и опасное. Но что они могли узнать?

— Может быть, ты и прав, — согласился Улм. — А может быть, их убивали именно из-за свитков, но чтобы понять, что в них крамольного, надо прочесть все оригиналы и сравнить. Не стоит сдаваться сразу. Наверняка их надо именно исследовать, а не просто вскользь прочитать. Вот, например, Уц. Это имя ведь встречается еще где-то. Что скажешь, Раддай?

— Царь оммофов? — посомневался Заза. — Тоже легенда. Где они — оммофы и их города?

— Оммофы? — похолодела Илкер.

— Читала о них? — уточнил Раддай.

— Немного, — пролепетала Илкер, а перед глазами мелькали картинки из прочитанного текста, но уже чуть иначе — синий храм на огромной площади. Храм, в котором можно изменить то, что менять нельзя…

Заза подхватывал налету.

— Шереш! Синий храм — это ведь храм Судьбы, разве нет? Туда надо что-то принести, чтобы изменить свою судьбу. Изменить то, что нельзя менять, потому что судьба неумолима как Всетворящий.

Илкер вздрогнула:

— Откуда ты знаешь… эти слова.

— В одном древнем свитке прочел. Вроде бы такая надпись была на дверях храма Судьбы. Смысл, что менять судьбу — все равно, что шпоры на уздечку менять. Чтобы хорошо ехать — и то и другое нужно. А Эрев как сказал, говоришь?

— Что, выйдя обратно, человек захочет, вернуть все как было, но это будет невозможно. То есть это даже не шпоры на уздечку. Это шпоры на куклу, например. Обмен произошел, но желаемого не получил. Неужели правда все так страшно?

— Ты о принце беспокоишься? — вступила Айна.

Илкер отвернулась, обняв себя за плечи.

— Вроде бы есть свидетельства, что люди из храма вполне довольными уходили, — робко начал Заза. Он явно пытался ее утешить.

— А вот имя Эрев, ты не встречал раньше? — вернул их Улм к главному.

— Нет, первый раз слышу, — Раддай с облегчением перевел разговор на другую тему. — Подбираю другое имя. С какого языка могли переводить эту рукопись?

— С оммофского, — хихикнула Айна.

— Вряд ли, — очень серьезно возразил Заза. — Подлинный текст, вероятно, писали на древне-герельском. То что есть у нас, скорее всего, уже пятый или шестой перевод… Иногда при переводе имена искажаются до неузнаваемости. Того же Уца на самом деле звали Уйцеин. В древне-герельском вообще имена заканчивались на "ин". При переводе когда-то значок специальный ставили, чтобы место на бумаге сберечь, а потом и его перестали использовать. Тогда, вероятно, это не Эрев, а Эревин… Но подобного имени я тоже не припомню.

— Эрвин! — выкрикнула Илкер. — Золотой Эрвин, великий маг, которого об… — она вовремя остановилась, чтобы не произнести "оборотни", — которого некоторые считают истинным Творцом Гошты. Вот о ком "проклятые" свитки. Он создал храм Судьбы, а еще он создал… — в сознании стремительно кружились обрывки текста: "дом, похожий на другие снаружи, и непохожий — внутри", "дом, в котором живет весна"… В памяти всплыла картинка.

Ялмари подошел к ней сзади и, обняв ее, прижал к себе. Вместе они любовались цветущими деревьями, залитыми красным светом солнца Гошты.

— Весенний сад. Всё как тогда, — шепнул Ялмари. — Всегда солнечный день. Я давно не бывал в Пустом доме…

— А еще он создал Пустой дом, — она постаралась произнести это твердо. — Дом, где живет весна. Дом, где каждый может слышать Эрвина.

26 сабтамбира, Беероф, Кашшафа

Тазраш сидел в кабинете за столом, бездумно листая очередную книжечку со стихами, которую льстивый поэт посвятил герцогу. Он надеялся таким образом выкроить несколько золотых в благодарность и ошибся. Стихи глава регентского совета не любил, золотом зазря не разбрасывался. Писаке следовало обратиться к Зерану, тот, говорят, более благосклонен к искусствам. А у него голова сейчас занята другим.

Откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла, созданного по особому заказу, герцог посмотрел на окно. Слуга закрыл его тяжелыми бархатными занавесями, как только солнце село, так что улицу он не видел, да ему это было и не нужно, он мысленно подводил итоги того, что произошло за последние два месяца.

В полном составе регентский совет лордов ни разу после коронации не собирался. Лишь несколько регентов, живущих недалеко от Беерофа, то и дело обсуждали какие-то вопросы. Как, например, в эти два дня, когда адепты Святой церкви, созданной королем Манчелу, вдруг озаботились своим положением и предприняли жалкие попытки еще раз объединить Кашшафу под знаменем одной религии. Для этой цели они заняли дом, выделенный гофмейстеру Бернту, и в течение двух дней беседовали с графами и герцогами, убеждая их в необходимости оставить церковь Хранителей Гошты. Но чего-то они не учли или же подошли к делу не с той стороны. Когда король начал сажать в тюрьму и отбирать земли, желающих присоединиться к Святой церкви было намного больше. Эти же уговоры казались униженным ползанием на брюхе, и Тазраш бы не удивился, если бы многие из приглашенных присоединились к заговору против совета лордов, после этого. Но и некоторых успехов они добились. Хоть и с помощью подкупа, но пять графов дали официальное согласия принять помазание в Святой церкви и убедить людей в своих провинциях поклоняться только в ее церквях. Однако Загфуран наверняка подошел бы к этой проблеме с другой стороны. Если бы захотел. В последнее время герцог почти не видел мага, чему был очень рад. Хотя и признавал, скрепя сердце, что маг не обманул: почти все время рядом с королем находился Тазраш.