Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне

Он прислонился спиной к стене и постоял так. Следует подвести итоги.

Первое — кажется, он понял, почему у Полада получилось создать такую сильную армию. Возможно, ему нужна не армия Энгарна, а один человек, похожий на Полада, чтобы он сделал то же самое с армией Лейна.

Второе — принцесса мила, но независима. Она не выйдет замуж за Айдамиркана, даже если альтернативой будет смерть. А ведь она стала бы неплохой королевой. И станет когда-нибудь. Но не в Лейне. Для Айдамиркана придется добывать принцессу Кашшафы. "Может, у нее что-то опять изменится в худшую сторону и она все-таки попросит убежища в Лейне?" — позволил он себе помечтать.

Третье — договор, заключенный с Энгарном, выгоден во всех отношениях, так что не зря они сюда приехали, не зря. Он побеседовал с Поладом наедине и обсудил то, о чем королевский совет не подозревал. Теперь у Тештера появилась уверенность.

Четвертое…

…Порыв ветра бросил в лицо свежий ветер, пахнущий близким дождем. Тештер резко распахнул глаза, подался вперед, чуть не упав с малюсенького балкона. Заставил себя остановиться у низких перил, с трудом сохраняя равновесие. Тело мелко дрожало: то ли кто-то рвался изнутри, желая прорвать тонкую оболочку, то ли хотелось сделать этот последний шаг, чтобы хоть на краткий миг почувствовать свободное падение. Он обвел взглядом парк у дворца. Он видел деревья, кусты, стражей и еще не уснувших слуг. Но видел все иначе. Острее, ярче — и все сразу, как будто один он еще стоял на балконе, а другой уже взмыл вверх и обшаривает взглядом землю в поисках…

— Девир, что с тобой? — испуганный женский голос за спиной вернул ему рассудок.

"Что она могла заметить? Как он, словно пьяный, стоит у перил, едва не падая вниз? Это, конечно, напугает, но хуже, если она заметила… Хотя здесь темно…"

— Не обижайся, малышка, но мне надо побыть одному, — глухо произнес он, не оборачиваясь.

— Да-да, конечно, — она торопливо собирает одежду и вскоре дверь за ней закрывается.

Он облегченно возвращается в спальню и падает на кровать. Старается ни о чем не думать, прежде всего не думать о дожде, о полете… Получается плохо. Его начинает тошнить и корежить. Чтобы прийти в себя, он берет меч и аккуратно протыкает себе живот. Аккуратно — чтобы не забрызгать постель кровью. Боль всегда приводит в чувство.

На него так накатывало не в первый раз, но симптомы стали учащаться, а главное — длились дольше. Пару раз в таком состоянии он выпадал из окна. Конечно, ничем это повредить не могло: меньше чем через четверть часа он поднимался и возвращался в спальню. Но иногда приходилось убивать свидетелей — и так слишком много разговоров шло о регенте Лейна.

Он не знал лекарства от этого, не знал, как с этим бороться и уже убедился, что это не пройдет, так и будет преследовать его, так же, как неуязвимость и бессмертие. Понять бы еще, чем это закончится…

"Надо будет узнать, что заметила эта малышка и от чего она проснулась, — решил он. — Излишняя бдительность не помешает". Убивать в Энгарне он не хотел. Но если потребуется, он это сделает.

18 сабтамбира, дом Воробья

— Ты мог бы убить эймана или его жену, Цовев? — Баал-Ханан сидел в огромном, но, кажется, очень удобном кресле, держа хрустальный бокал. В бликах камина в нем алело дорогое вино. Сегодня старик надел балахон из серого атласа, он считался почти парадным. Круглые стекла очков на мгновение блеснули и угасли: Воробей всматривался в гостя. Выражения его лица Цовев разглядеть не мог: хозяин сидел спиной к камину.

Прежде чем ответить Юнко еще раз обвел взглядом гостиную, в которой его принимали. С каждым годом замок Воробья все больше походил на дворец. Мебель дорогая и очень основательная, такая, что прослужит и век. Обивка и дивана, на котором он сидел, и кресел — сиреневый атлас с желтенькими цветочками, в тон дорогим парчовым гобеленам. Тяжелые занавеси с ламбрекенами пурпурного цвета с золотой вышивкой по кайме закрывали большие полукруглые окна. В центре гостиной огромная хрустальная люстра — сейчас свечи на ней не горели…

"Ты мог бы убить эймана или его жену?" Отвечать "да" — глупо. Отвечать "нет" — еще глупее.

— Трудный вопрос? — напомнил о себе глава Дома.

— Нет, — покачал головой Цовев. Он чувствовал себя неуютно, наблюдая, как смакует вино Баал-Ханан, но не имея бокала сам. Ему ничего не предложили. — Вопрос нетрудный. Думаю, как лучше объяснить, — рядом с Воробьем он ощущал себя мальчишкой, которого поймали за воровством яблок в господском саду. От этого ощущения избавиться нелегко, но следовало сделать немедленно. И Юнко напомнил то ли Баал-Ханану, то ли себе. — Мне тридцать семь. Я обычный эйман, у которого к этому возрасту уже почти не остается юношеских иллюзий. Я могу убить кого угодно, если мне это надо.

— Именно тебе? — выспрашивал Воробей.

Цовев понял, что необходимо уточнение.

— Если кто-то будет угрожать мне или моей семье, я убью его. По крайней мере, попытаюсь.

— А если это нужно Дому, к которому ты принадлежишь? — Юнко открыл рот, но Воробей перебил. — Ладно, не важно. Почему ты решил убить Охотника?

"Вот так он и путает всех, — размышлял Цовев. — Перескакивает с одного на другое, задает неожиданные вопросы, чтобы сбить с толку, прочесть что-то по лицу…" Он снова оглядел комнату. Юнко давно приобрел эту привычку: долго молчать, прежде чем открывать рот. Поэтому его поведение сегодня не было необычным. Напротив, оно было самым обычным, насколько это возможно. "Интересно, что из этого извлечет глава Дома…"

— Долго объяснять. Не знаю, поймете ли вы… Мы с Халвардом брали имя в один день… Я был перед ним. Чистая случайность, что…

— То, что твой сын рвался разделаться с Охотником, решающего значения не имело?

"Кто ж тебе все докладывает, Баал-Ханан? Хотел бы я посмотреть на этого эймана".

— Сын много для меня значит, — сообщил он вместо ответа.

— Насколько много? — полюбопытствовал Воробей. — Достаточно, чтобы предать тех, кто тебе доверился?

Цовев откинулся на спинку дивана, чуть улыбнулся. Представил, каким сейчас видит его Баал-Ханан: спокойный, самоуверенный, чем-то похожий на Авиела Каракара, но темные волосы намного короче. И еще он в сто раз более осторожен, чем Авиел…

— Прежде чем я отвечу, можно тоже задать вопрос? — и, не дожидаясь разрешения, продолжил: — Вы считаете, что предатель — я?

Бокал с вином исчез на мгновение, а потом снова заалел в свете камина. Только после этого из кресла раздался смешок. Как-то поздновато.

— Я надеюсь, никто не знает, что у меня на уме. Давай посчитаем этот разговор намеком и проверкой сразу. А ты уж сам определишь, на что я намекал и в чем проверял. Так насколько важен для тебя сын?