Надежда Журавлева - Огни на болоте

Ловушки стали попадаться все чаще, и Норид не всегда успевал хотя бы заметить их, а тем более — предупредить тех, что шли сзади. Хуже всего оказалось то, что большинство из них были с замедленным действием — их мог активизировать наемник, Глард проходил без проблем, но темнореченцев атаковали без жалости, в основном — водой или льдом. Крохотный отряд уже потерял троих человек.

— Интересно, зачем это? — тихо спросил Глард. — Для одиночки-то это совершенно безопасно…

— Может, рассчитано на какого-нибудь дракона? — Норид пожал плечами. — Как раз ему бы очень не повезло…

Они шли бесконечно долго, и Глард уже начинал подумывать, что отряд заблудился. Но вдруг Норид остановился около ничем не примечательной двери.

— Там, — шепнул он. Глард кивнул и посмотрел на ближайшего темнореченца.

— Ты. Вперед. А ты оставайся сторожить дверь. Норид, ты как?

— Сейчас устроим ему хорошую встречу, — хмыкнул наемник, поудобнее перехватывая меч. — Ну, чего встал?!

Выбранный темнореченец сглотнул, покрепче сжал свое нелепое оружие — палку с парой гвоздей. Он боялся, и Глард это видел. Но ничем не показал, что видел.

— Ну!

Решившись, темнореченец рывком распахнул дверь и скрылся за ней. Глард не успел даже пошевелиться, а дверь вновь захлопнулась. Потом раздался пронзительный, быстро оборвавшийся крик, и все стихло. Только тихо, словно насмехаясь, звенели сосульки на потолке.

Динь… Динь-динь…

— Прикрывайте меня, — приказал Глард и, держа наготове щит, вошел в комнату. В глаза ему сразу бросился труп темнореченца, наполовину погруженный в воду и лед. Лишь потом капитан заметил, что весь пол покрыт прозрачнейшей, почти невидимой водой, смешанной с таким же прозрачным льдом. По неестественно гладкой поверхности то и дело пробегали светло-синие змейки молний; больше всего таких собралось около трупа.

Ботинки Гларда находились всего в сантиметре над водой. Капитан тут же попятился и уперся спиной в неизвестно когда захлопнувшуюся дверь. По шее мужчины змеей скользнул холодный воздух.

— Он пришел, верно?

Стоящий у окна человек отнюдь не выглядел сумасшедшим. Это был высокий, отличающийся какой-то особой призрачной красотой мужчина в богатых одеяниях наместника. Он стоял, вперив взгляд в стену, и Глард на фоне окна мог разглядеть лишь длинные темно-рыжие волосы и точеный профиль. Только плотные бинты на тонких изящных руках портили впечатление прекрасного героя.

— Я спрашиваю, он пришел?

А вот голос у наместника совсем не подходил его внешности: резкий, с надломом, он неприятно дребезжал в конце каждой фразы, каждого слова.

— Кто? — спросил Глард, думая, как бы получше приблизиться. Комната небольшая, метра три будет. Вот если прыгнуть на труп, а потом… Нет, все равно не достать!

— Ты не знаешь? — в дребезжащем голосе проскользнуло искреннее удивление. — Неужели? Или просто не помнишь? Его может остановить лишь лед. И туман. О, туман — великолепная защита от его проклятого рода, он выпивает их дочиста, не оставляя даже намека на жизнь. Разве это не прекрасно? — Он рассмеялся и повернулся к Гларду лицом.

Капитан сглотнул и прижался спиной к двери. Он уже давно слышал и чувствовал частые удары по ней, но гнилое с виду дерево стоически выдерживало все.

В глазах наместника не было безумия, как это слово понимается людьми. Нет, этот человек до сих пор сохранил свой разум! Ведь всем известно, что сумасшедший, будь он хоть великим магом, не может заниматься волшбой! Но этот разум, некогда холодный и ясный, уже давно подчинялся лишь двум силам: магии и страху. Серые, с легкой желтизной, глаза наместника закрывал страх, который не давал этому человеку думать связно, а уже давно превратившаяся в наркотик магия закончила дело. У окна стоял не человек — выпитая до дна оболочка.

— Они… Ты знаешь их проклятый род, солдат? Они и без того повсюду, в каждом доме, а этот… Он преследует меня везде. Стоит мне хотя бы на минутку прикрыть глаза — он начинает за мной охотиться! Уже два года, два проклятых года!

Глард не пошевелился, уподобившись статуе. Он прекрасно понимал, насколько его жизнь зависит от прихоти наместника, и не собирался давать повода оборвать ее. Во всяком случае, пока не прикончит его сам.

— О, как он меня ненавидит… — Наместник уже не говорил, а шептал. — За что, скажи, за что он охотится за мной?! Да, я предал его, и могу этим гордиться! Но все-таки… Почему он не дает мне покоя? Уже столько дней… Я запер его там, где не выжил бы никто! Никто! Но он не только выжил, но и сбежал! В первую же ночь! В первую же проклятую ночь он пришел ко мне во сне и теперь никогда не отпускает! За что, скажи?! И каждую секунду я ощущаю рядом его дыхание — а когда оборачиваюсь, он скрывается! И они все равно преследуют меня — он и его хозяин!

Глард молчал. Неожиданно интуиция заставила капитана прыгнуть вперед, на единственное свободное от воды место — труп темнореченца. Пытаясь удержать равновесие, он взмахнул руками, но наместник не даже не повернул головы. Глаза безумца обратились к двери, которая вдруг покачнулась и начала медленно падать вниз.

Узловатая, покрытая бесконечными наростами лапа легко погрузилась в воду, а молнии, убившие темнореченца, разбежались к стенам комнаты, словно чего-то испугались.

Серый монстр устремил на наместника взгляд алых глаз и тихо зарычал.

Холод.

Везде вода, невероятно холодная вода, которая почему-то не хочет замерзать. А ведь он слаб, так слаб…

Но запах, этот ненавистный, навеки отпечатавшийся в памяти запах подгонял, не давая забыться темнотой. Приходилось силой, на одном упрямстве, карабкаться по лестницам, волочить непослушное тело по коридорам… К счастью, кто-то уже успел обезвредить ловушки, иначе он рисковал не пройти даже четверти пути. Сейчас губительной могла оказаться каждая капля воды, попавшая на кожу.

Почему его не убили? Ведь враг мог сделать это, несомненно, мог. Так почему? Неужели… как там говорят люди… пожалел? Нет, этого не просто не может быть. Еще нелепей разве что мысль, что среди воды бывает огонь.

И все-таки приходилось идти, невзирая на боль во всем теле, стискивая зубы и стараясь не выдавать себя даже самым тихим рычанием. Темнота шла рядом, обещая покой, но он лишь отворачивался от нее и пытался вдыхать запахи плесени и воды, а не этого привлекательного мрака.

"Прости, я не могу. Меня ждет…"

От неожиданности он едва удержался на лапах; пришлось прислониться к холодной, склизкой стене. У него получилось говорить! Не просто думать, как простейший дикий зверь, а говорить! Значит, нужно еще совсем немного огня — и память вернется, принесет с собой имя и то, что случилось с хозяином…