Татьяна Патрикова - Хитрости эльфийской политологии

— Потом расскажешь, кто тебе рассказал.

— Да никто! — вырвалось у меня.

Финик, обернувшись через плечо, смерил меня взглядом, хмыкнул, но больше допытываться не стал.

И все же, я не ошибся. Магия была. Но никто не понял, что именно сделал дракон. Одно могу сказать точно, мальчик выжил. Правда, узнали мы об этом не сразу. Как только Финик с Клёмой исчезли в коридоре, Пестрый выплеснул свой гнев и ярость. Да так, что никому мало не показалось. Хорошо еще, что он успел сказать мне и Снежню:

— Уводите всех отсюда, я сейчас… — нечеловеческое лицо исказила такая жуткая гримаса, что я замешкался.

Зато Ир, который тоже стоял недалеко от нас, быстрее других сообразил, что происходит с его дедом. Гости и придворные еле успели покинуть помещение, как началась такая светопляска, что мама не горюй! Ведь сначала из Пестрого неконтролируемым потоком начала извергаться магия. Для меня она выглядела как в принципе безобидные лучи света, но для тех, кто был знаком с магическими полями не понаслышке, они были опасны. Так что Ир выволок меня в коридор вместе с остальными.

Не помню, как мы с ним снова очутились в той комнате, с которой все началось. От вида двух изуродованных тел, которые некогда были эльфами, мне стало дурно. Но я не упал в грязь лицом и как-то смог сдержаться, чтобы не стошнило прямо тут же. В центре комнаты все еще фонтанировали водой и искрами живые фонтаны. Чтобы отвлечься, ими я и занялся. В этой кутерьме я запутался, где у нас кто. Поэтому подошел к тому, что приглянулся мне больше, поднял с пола свой крестик, который обронил в пылу схватки, и погрузил его в воду. Ко мне в руки выпала из небытия девочка. Выглядела она лет на тринадцать-четырнадцать.

— Почему так долго? — воскликнула она. Я невольно улыбнулся. Ну, просто типичная мерцающая, сначала права качает, потом начинает вникать в ситуацию.

Я ничего не успел ей ответить, её перехватил Ир и принялся что-то настойчиво втолковывать, кажется, в том числе рассказывал про Клёму. Я не слушал, просто постучал девочку по плечу и попросил отдать мой артефакт, который после превращения так и остался болтаться у нее на шее, она не глядя сняла его и протянула мне, даже не задумавшись о том, что без него может развоплотиться снова. Кажется, маленькая Лиди провела просто великолепную подготовительную работу, и Вили уже знала, что при желании, научившись просыпаться, сможет заснуть вновь, если ей не понравится в суровом настоящем мире, где далеко не все её желания будут в мгновение око воплощаться в жизнь. С Лиди получилось так же легко. Стоило только окунуть в воду артефакт, как за мою ладонь ухватилась обеими руками мерцающая девчушка. У этой первый вопрос был:

— Что с Клементиреферусом?

Пришлось рассказывать. И быстро уводить их из комнаты, так как Вили неожиданно обратила внимание на остатки эльфов, которых уничтожил Пестрый. И вскрикнула. Ир насилу её успокоил. Хорошо, что я быстро сообразил, что случилось и подхватил Лиди на руки и прижал её голову к своему плечу, не позволяя вертеться. Мы поспешно выбрались с места побоища и в коридоре столкнулись с Таниэль. Но её счастье от встречи с сестрой было омрачено всеми предыдущими событиями. Оставив малышей на попечение старших мерцающих, я отправился обратно к бальной зале, где и нашел императора в дверном проеме, в обрамлении сорванных с петель массивных дверей.

— Почему он все еще невменяем, — раздался со спины жесткий голос кардинала. «Он все же пришел, — пронеслось у меня в голове».

— Потому что некому его успокоить, — ответил ему император, который, в отличие от меня, даже не обернулся. — Возьмешься?

Камюэль не ответил, молча прошел мимо нас и зашагал навстречу смерти. По крайней мере, со стороны это выглядело именно так. Я смотрел на него все глаза и думал о том, что, похоже, не ошибся в своей догадке. Что связывало этих двоих мне было пока непонятно, но то, что эта связь была, у меня больше не осталось сомнений. Камюэль шел вперед держа спину прямо и чеканя шаг. Не обращая внимания на деревянное, каменное и стеклянное крошево под своими ногами. То с одного, то с другого бока от него бился об пол исполинский хвост, оставляя глубокие вмятины и поднимая в воздух пыль и куски чего-то неопознанного. Но ни разу не ударил по эльфу, даже кончиком угрожающе гремящей трещотки не задел его. Каким бы невменяемым не был в этот момент Пестрый, он все же позволил серому кардиналу приблизиться. Эльф подошел вплотную. Змей возвышался над ним, поднявшись на своем хвосте, и находился в постоянном движении. Покачивался из стороны в сторону и все так же неистово молотил концом хвоста по всему вокруг, кроме злополучного ушастого. Эльф поднял руку, потянулся к нему. Змей замер на мгновение. Я испытал ужас от мысли, что вот сейчас он бросится на него и разорвет на части, как сделал с теми зомбированными. Но нет, очень медленно Пестрый начал склоняться к Камюэлю. Пока пальцы эльфа не вплелись в его зеленую гриву и не пригнули голову змея к породистому эльфийскому лицу. Барсим что-то сказал ему, я не расслышал. Поэтому, у меня непроизвольно вырвался вопрос:

— Что?

— Мерцай в ребенка, — неожиданно раздалось со стороны Снежня. Ему с его эльфийским слухом ничего не стоило расслышать слова кардинала даже с такого расстояния. Камюэль снова что-то сказал. И император озвучил: — Сейчас.

И самой большой неожиданностью для меня стало то, что Пестрый послушался. Начал уменьшаться. Через минуту Камюэль уже шел к нам, а у него на руках, обхватив эльфа ногами, сидел мерцающий мальчик, который на первый взгляд показался мне моложе Клёмы. Так, стоп. Ир же, кажется, говорил, что мерцающие в мерцающих не мерцают. Возможно, это и есть то особое умение, которое делает из Пестрого Учителя?

— Я сожалею, — первое, что сказал мальчик, встретившись взглядом с императором эльфов и не спеша слезать с рук его кардинала.

— Я могу тебя понять.

— Нет, не можешь, — неожиданно не по-детски жестко отозвался ребенок и резко спросил: — Где все?

— В саду, — ответил ему Камюэль.

— Мне нужно к ним, — решительно отозвался Пестрый и попытался вывернуться из рук эльфа.

— Только вместе со мной, — холодно припечатал тот и не отпустил его от себя.

— Что ты собираешься делать? — спросил я у мерцающего.

— Хочу кое-что объявить, — уклончиво отозвался он.

Снежень без лишних разговоров открыл для нас портал.

Там на самом деле собрались все. Свиты темных леди перемешались с придворными светлоэльфийского двора. На лицах было написано растерянность и возмущение. И еще ожидание. Все ждали объяснений. Но когда на ступени высокого подъездного крыльца, ажурного и оплетенного гибкими стеблями вьющихся растений, вышел серый кардинал федерации с мерцающим ребенком на руках, и только после этого, позади них подошел сам император, по собравшейся внизу толпе прошла волна неопределенных возгласов и перешептываний. Пестрый все же вывернулся из рук Камюэля и, перебравшись через ажурные перилла, встал на узкий парапет. От него до земли было метра полтора, не больше. Камюэль подошел к нему сзади, и оперся на перила. Снежень встал чуть в стороне, но тоже положил ладони на обвитую плющом решетку. Я же спрятался за их спинами и попытался незаметно спуститься с крыльца и затеряться в толпе, вовремя включив мозги и решив не светиться там, где мне быть, по большому счету, не следовало. Мне помог Ир, появившийся неизвестно откуда, как чертик из табакерки. Он, схватив за локоть, оттащил меня в сторону, поближе к каким-то кустам. Теперь мне было хорошо видно как само крыльцо, так и стоящая на нем троица. Особенно, мерцающий мальчик, который обвел всех присутствующих пустым, ничего не выражающим взглядом желтых глаз и… Когда Пестрый заговорил ровным и пугающе спокойным голосом, все разговоры внизу перед ним смолкли.