Татьяна Патрикова - Хитрости эльфийской политологии

— Не знаю, — легкомысленно отозвался я, этот ребенок изрядно поднял мне настроение: — Разве что скажу, что с удовольствием посмотрел бы на вас с твоим папой без мерцаний.

Я не знаю, почему это сказал. Она усыпила мою бдительность. К тому же, наша светская беседа с Воморем, пусть и несла несколько негативный подтекст, но я был уверен, что мы оба близки к тому, чтобы окончательно от него избавиться. У меня и мысли не было подружиться с этим упрямцем. Но, по крайней мере, мы могли бы выработать общую концепцию будущих деловых отношений так, чтобы быть скорее союзниками, нежели противниками, как раньше. Поэтому, я сказал все это, желая пошутить и выказать свое доброжелательное отношение к мерцающим. И не учел, что паранойя — это заразно, причем не только в сознательном возрасте. Дети легко подхватывают страхи и опасения своих родителей. И верят в них куда яростнее, чем взрослые.

Глаза девчушки вспыхнули желтым, потусторонним светом. Лицо превратилось в восковую маску. Я не успел отшатнуться, когда она зашипела прямо мне в лицо:

— Я покажу тебе, как папе угрожать!

— Лидифемерус, не смей! — вскричал Воморь, вскочив на ноги.

Конечно, даже в мерцании, эта малышка не могла мне причинить существенный вред, но и я сам не собирался всерьез сражаться с ребенком. Только поставил щит, во избежание возможной магической атаки. Кто их знает, этих мерцающих, возможно их природная магия способна на что-нибудь такое, с чем лучше не сводить личное знакомство. Но девочка не пыталась броситься на меня или заколдовать, она начала меняться, я видел, как её облик потек, а потом…

— Лиди… нет! — фраэ-маршал издал такой душераздирающий вопль, что содрогнулись стены.

Он был лучше знаком с природой того явления, что я наблюдал перед собой. Но, когда на том месте, где рядом с моим креслом стояла девочка, прямо из воздуха забил водный источник, я тоже понял, насколько фатальными для малышки стали мои слова, оброненные в шутку. Именно об этом говорили Андрей и Пестрый. Только недавно стало известно, что из такого жидкого состояния их детей все же можно как-то вывести. Но пока эти сведения сохранялись втайне от широкой общественности. Поэтому, если Воморь сейчас попытается меня убить, думаю, я смогу его понять.

Но фраэ-маршал даже не смотрел на меня, он на прямых, не гнущихся ногах подошел к источнику и упал на колени, словно силы покинули его. Его лицо мертвенно побледнело, а по щекам из потускневших глаз поползли слезы. Видеть такое проявление слабости со стороны сильного мужчины всегда тяжело, когда же ты сам виновен в произошедшем — просто невыносимо. Но я знал, что может спасти ситуацию. Точнее, кто. Я только собирался сказать об этом, как дверь в кабинет широко распахнулась и знатно приложилась о стену. К нам влетела леди Таниэль в своей истинной мерцающей форме с перекошенным безумием лицом. За её спиной я увидел и императора, и императрицу. Вряд ли они бежали за ней, скорее, все трое просто переместились. Заклинание телепортации внутри дворца из соображений личной безопасности правителя действовало только в исполнении самого императора.

— Что ты натворил! — вскричала она и непременно кинулась на меня с кулаками, если бы Владиэль не сориентировался и не поймал её, бросив через плечо Еленэль:

— Закрой дверь.

Та молниеносно исполнила указание. Юная мерцающая, все еще прожигая меня ненавидящим взглядом, перестала рваться из рук императора. И я даже догадался почему. Обернувшись, встретился взглядом с желтыми глазами того, кто еще совсем недавно был Хреэльсом Воморем. Теперь у меня за плечом стоял мерцающий.

— Ты убил мою единственную дочь, — сказал он мне, и в голосе его не было угрозы. В нем обще ничего не было. И это пугало сильнее любого яростного рыка.

— Нет, — я сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойно, и продолжил так твердо, как только мог, чтобы ни у кого даже сомнения не возникло в том, что я знаю, о чем говорю. — Я знаю человека, которому уже один раз удалось вернуть вашему ребенку истинный облик.

— Ты врешь! — вскрикнула Таниэль, но Владиэль не выпустил её из захвата.

— Так мерцни снова в то существо, что слышит ложь, — сказал я ей, — И я повторю свои слова снова. — Мой взгляд сказал ей о многом. Она посмотрела мне за спину на старшего мерцающего. Я прервал их обмен взглядами, — Как ты узнала, что тут произошло? Или вы родственники?

— Нет, — быстро сказала она, — мы не родня. И… я сама не знаю. Просто почувствовала тоже самое, как тогда с Вилалигаларус.

— С кем? — спросил у неё Владиэль, разжимая руки.

— С сестрой, — тихо сказала его супруга. Надо же, похоже, Еленэль знала, кем на самом деле является его фаворитка. Кто бы мог подумать!

— Я приглашу своих подчиненных Мариэля и Бориселя Фаминюк и они подтвердят, что меньше месяца назад Андрей — психолог Харьюсского университета маготворчества и маготехнологий, сумел вернуть их кузену Клементириферусу истинный облик.

— А потом ты отправишься в университет и приведешь сюда этого человека, — слова императора прозвучали как приказ, который следует исполнить немедленно.

— Не все так просто. Сейчас он в учебном отпуске. Поэтому, я бы предпочел сначала заручиться поддержкой Пестрого, потом уже вместе с ним отправится в мир Андрея.

— Пестрого? — раздался из-за спины голос фраэ-маршала.

— Да. И я надеюсь, что пара дней для вашей дочери ничего не изменят.

— Мне еще предстоит рассказать об этом жене, — вот теперь он выглядел живым, а не готовым на все безумцем. Мы встретились с ним глазами. Во взгляде мерцающего я прочел боль и надежду. И в ответном взгляде постарался не отнять у него последнюю, потому что сам был далеко не уверен, что Андрею удастся повторить то, что он сделал для маленького кузена Мариэля и Борисэля.

— Мы вместе все ей расскажем, — к нему подошла императрица и взяла за руку, потом перевела взгляд на меленький фонтанчик посреди комнаты и горько вздохнула. Похоже, Таниэль уже успела им с императором рассказать о детях мерцающих.

Ну что ж, теперь осталось самое главное, вернуть в наш мир Андрея. И Пестрый мне нужен в первую очередь для того, чтобы убедить его вернуться. По донесениям моих агентов, психолог покинул университет после ссоры с Ирирганом, внуком Пестрого. И после этого сам Ир чуть не натворил массу глупостей, о которых мне поведал лично ректор. Ему стоило немалых усилий вразумить этого упрямца. Чтобы как-то примирить этих мальчишек, для которых, похоже, все происходящее в их жизнях не более чем увлекательная игра, мне и нужна поддержка Учителя мерцающих. Надеюсь, вдвоем мы сможем вправить им мозги, так, кажется, говорят у Андрея на земле.