Александра Смирнова - Днем и Ночью

Кстати, комната! Как я уже сказал, тут был стол. Большой стол надо сказать, и наверное крепкий. И на столе была целая алхимическая лаборатория, вот в чем суть! Колбы, пробирки, реторты, всяческие банки-склянки с жидкостями всех цветов радуги, тонкие, как "иглы" вампира, штативы и подставки, коробочки с порошками… Во всем этом беспорядке не хватало живописно зависнувшего над разбитой колбой Философского камня. И на самом уголке приютился испуганный Данте.

Соседний стол близнец был расчищен от подобной дряни широким жестом, то есть вокруг него было полно стеклянного и жидкого мусора. Со стороны, дальней от Шарша, стоял довольно пожилой человек в древнем балахоне и сжимал ладонями голову девушки.

Если бы не частое дыхание, можно было подумать, что она манекен. Её кожа была абсолютно белого цвета, и волосы были бесцветными, тусклыми и безжизненными, птичьим гнездом лежали вокруг головы девушки. Ярко-алые, до умопомрачения яркие губы были чуть приоткрыты. Под глазами пролегли темные тени. Одета девушка была в короткое льняное платье белого цвета. А еще у нее были сбиты костяшки пальцев на правой руке, и были старенькие мозоли на руке. Девушка, похоже, с кем-то подралась.

Резкий вздох, десятисекундная пауза, на губах вздулись кровавые пузыри. Старичок закрыл глаза и прикоснулся к бледному лбу губами, что быстро-быстро шепча.

Потом, спустя несколько минут, он отошел от стола, бессильно оперся рукой на другой и сполз по его боковой стенке на пол. По лицу пожилого человека градом катился пол, дыхание было сбитым и его сердце стучало громко, неровно и с перебоями.

— Я не знаю, Данте, что произошло, но Евы сейчас с нами нет.

— Нет! — в глазах ламии отразился настоящий ужас, он бросил взгляд на с трудом дышащее тело на столе, соскочил и кинулся к старику. — Нет!

— Успокойся, она не умерла. Ева просто сознанием, если хочешь, душой, не здесь. Я не понимаю, как это возможно, но впечатление, что её силком выдернули из тела и куда-то унесли. Я ничего не могу сделать. Тело живо, сам видишь… Может быть, это простое явление, свойственное после того… я не знаю, но надеюсь, что она вернется. Сама. Границы её сознания за пределами моего понимания, она вышла на качественно другой уровень, и я не знаю ничего о её возможностях. Я это тебе уже говорил, Шарша. Мы просто подождем.

— Я так испугался… — Шарша присел, опершись спиной на тот самый стол-близнец, на котором лежала девушка. Стояли столы буквой "Г", и почему-то ничего кроме столов и вампира с человеком я не мог разобрать в этом видении… Они не были скрыты туманом или еще чем-то, их просто не было.

— Я пытался найти Еву, но даже её Альтер-эго ушли. Это просто телесная оболочка, которая упорно хочет жить. Сама Ева где-то бродит. Я ни разу не встречался с таким феноменом, так что… здесь я бессилен.

— Там Габриель, — сообщил Данте после небольшой паузы. — И он очень недоволен.

— Ева сильно засветилась, я знаю, но это не её вина. Она не виновата в том, что она такая.

— Я полчаса выслушивал его претензии по поводу, что психи без должного контроля становятся вообще неуправляемыми.

— Мой ученик в своем репертуаре, — вздохнул старичок.

У Габриеля, князя Исмила был только один учитель, он же по совместительству воспитал и все остальных ламий. Мастер Анарий, последний патриарх, последний хранитель семьи. Говорят, он воспитал талантливого мага, приемника, но говорят очень многое, и не все правда. Хотя во многом мнения сходятся — это самый опасный человек в мире, каким он был и тысячу лет назад, таковым остается и сейчас.

— Надеюсь, он не пересекся с Евой? Хотя он не мог повлиять на нее так, это что-то запредельное.

— Я не знаю, он сразу же ринулся назад, ему позвонили, — пожал в ответ Данте. — Вроде звонил этот вампир из Носферату, с которым тот дружит.

— Опять его понесло во Францию… Надеюсь, он не долго, он нужен мне здесь. И Данте, если это тебя не затруднит, найди мне Рафаэля, ну просто хоть из-под земли достань. Если Ева не очнется в ближайшие три дня, придется начать её искать.

— Но вы же сказали…

— Её тело начнет умирать, причем по-настоящему и последовательно. Знаешь, я не хочу опять загонять девушку в стазис, это плохо сказывается на её…

— Психике?

— Нет, чувствах. Она начинает считать, что неуязвима, а это плохо заканчивается. И потом… а "потом" тебе пока лучше не знать, я сам не уверен. В общем, у нас опять проблем по горло. Да, кстати, раз уж Ева вне игры, не лучше ли подключить к этому делу Савву? Он вроде как раз вблизи Руана? Пусть попытается договорится с Марком, насколько я понимаю, его вампиресса будет весьма рада подобному визиту. И не беспокойся, все будет в порядке с Евой, я жизнь на это положил, и не позволю ей умереть.

— Так, спокойно, лежать… то есть, лежи…

Я стал судорожно хватать ртом воздух, как будто был человеком, только что чуть не утонувшим. В голове не осталось совсем никаких запахов, и я пытался заполнить картину происходящего ими, потому что ничего не было видно, а звука для анализа данных не хватало. А не видно было потому, что глаза были закрыты, как это ни банально.

Я их тут же распахнул, и наткнулся на лицо Алоиса Рейфа, единственного оседлого ламию.

Он был не то чтобы врачом, скорее целителем широкого профиля. Он лечил как физические раны, так и душевные, и не важно чем и как они были нанесены. Такая уж у него была способность. Его брат-близнец Люсьен оказался наследником, тем самым наследником Чертовой Дюжины.

А было так.

Изначально ламиями называли жриц Темной Матери, то есть Лилит. После того, как жрицы были превращены в вампиров, они стали хранителями этого искусства, а предательство Джованни поставило их на грань исчезновения. До сих пор не было известно точное число выживших этого клана, и совсем единицы знали, что именно мужчины-ламии были потомками цитадельских вампиров, великой Чертовой Дюжины. То есть, именно эти самородки являлись наследниками династии.

Фактически, каждый мужчина в линии ламий автоматически приобретает титул князя, ведь только кровь цитадельских властелинов в этой семье может дать ребенка другого пола, нежели все ламии. А все ламии, Жрицы Темной Матери Лилит, были женщинами, и редко, очень редко у ламии рождался мальчик, учитывая то, что вапирессам вообще очень сложно забеременеть. Габриель, его брат Рафаэль, тоже какой в какой-то степени родственник, будем считать, что кузен Данте, его двоюродный брат Донато, Эммануэль, Савва, близнецы Люсьен и Алоис, Феник, Талаль, два его младших брата Равиль и Орион, Мишель, Маэрь и Лиор, тоже братья, Лануэль, Камил, Иридиан и Дуглас — все они наследники династии. Правда, нет достоверных фактов, кто из них кто, не сохранилась ни одного упоминания о том, как выглядели Повелители, их имена, все вылетело со страниц истории.