Александра Смирнова - Нареченная тьма

Снедаемый любопытством, я подошел ближе, и о ужас! — обнаружил внутри жутко раскоряченное тело! Он был явно слишком большой для тела мальчика, чересчур. Поэтому, наверное, он легко смог коснуться разведенными локтями стенок гроба. Странные кости лежали у тела в ногах, а за головой — чей-то череп. Но главное не это. Он выглядел так, будто только что умер. Вероятно, так герметично запечатанный, он не начал гнить. Но и это тоже не самое главное.

Этот человеческий мальчик имел мое лицо. Мое лицо! Так я выглядел лет двадцать назад!

В тело мальчика были вбиты серебряные колышки — один в лоб, точно над переносицей, по два в плечи, локти и ладони, один напротив сердца, один в живот, между костей таза, и, опять, по два — под колени и в стопы. Крови не было. Мальчик словно спал, на лице не отразилось ни капельки боли, и такое умиротворенное лицо может быть только у ангела…

— Молодой господин был убит определенным образом, — гудел у меня над ухом дух. Я наклонился над саркофагом, всматриваясь бледное лицо мальчика, будто ища какую-то ошибку. Это не могло быть правдой! Время для меня словно остановилось, я не мог пошевелиться, только смотрел на лицо человека, сравнивая каждую его черточку со своей… даже небольшая родинка под правой ключицей, и та была точно такой же! Я невольно схватился за это место.

Внезапно тело начало истлевать, как если бы дождалось, наконец, своего часа, и с чувством выполненного долга превращалось в пыль. Я в полном шоке смотрел, как обращаются в ничто прекрасные черты человеческого ребенка, как рассыпается мелкой серой пылью его тело, косточки… А Айсер продолжал говорить:

— Это темное распятие. Оно применяется в демонической магии для посмертного упокоения души. То есть, чтобы упокоить призрака или полтергейста, или того, чья душа была обращена в демона. Я не сомневаюсь, что прочитанное Князем Тьмы заклинание обеспечило его сыну перерождение через один круг. То есть, через тысячу лет, когда кровь снова смешается… и она смешалась! Этот череп вместо венца принца — это череп одного из эльфийских захватчиков. Вероятно, в его семье и должны вы были возродиться, мой господин.

Я медленно вспоминал, сопоставляя факты. Магия — часть души, лучшее доказательство. Моя мама пришла из Дома Серебряного Дуба. Смешение крови… да, дальше некуда. Это почти диаметрально противоположные кланы, маги и воины… Золотой Клен участвовал в последней битве под принуждением, мой предок сам шел в битву… вероятно, так же погиб, и вот его череп. Замечательный план, пусть наследник родиться в той семье, что сыграла одну из последних главных ролей в уничтожении Князя Тьмы!

Неужели это в самом деле я… да нет, магия врать не может. Если Князь Тьмы обеспечил возрождение души своего сына, то и его магия должна была мне передаться. Отсюда то, что я смог таки изучить язык демонов, мое неприятие основной точки зрения на Проклятые войны, и моя тяга сюда… все это было предусмотрено!

Черт возьми!!!

— А как же моя память… память, личность — это тоже часть души… — беспомощно пробормотал я, усаживаясь на пол рядом со своим собственным саркофагом.

— Личность ваша преобразована. А что до памяти… возможно, она придет со временем. Может быть, оны была стерта, чтобы вы смогли пройти свой собственный путь, не оглядываясь назад, не тяготея над этим грузом. Но я все же думаю, она постепенно будет возвращаться, как и знания. Ваша душа была рождена заново, Господин, и пройдя через Акру Ада, она не могла не измениться. Вы и безалаберный эльф Матиас, и наследник Империи Тьмы Мельтус. Ваша прошлая жизнь не должна влиять на ваши поступки в будущем. Князь Тьмы велел мне встретить вас, передать все, что вам положено по праву рода, следовать за вами и помогать вам во всем, но ничего не говорить о вашей прошлой жизни. Мне приказано не рассказывать вам, как это было. Вы должны сами постигнуть это, если захотите.

Я задыхался. Я не мог даже вдохнуть, сделать малюсенького глоточка воздуха… я не мог. Или не хотел? Меня будто бросало в большом водовороте, сжимая и уничтожая. Это не я… этого не может быть… ну почему? Кто даст мне ответ на эти вопросы?! Кто?!!

Как в тумане, опираясь на край гробницы, я встал.

Это странное чувство. Нам всегда говорили, что темная и светлая магия не может взаимодействовать, а тем более уживаться в одном существе. Никогда, потому что они будут уничтожать друг друга, пожирая… А может, поглощая и рождая вновь? Одно не может существовать без другого… Вот и внутри меня сиял свет и клубилась тьма, бережно соприкасаясь друг с другом, нежно, словно любовники. По моему телу передвигались их смешанные потоки, гораздо более мощные, чем просто свет или тьма, чем простая стихия.

— Господин…?

— Заткнись.

Я коснулся саркофага отца… Князя Тьмы, поправил я сам себя. У меня есть отец, там, далеко, в Зачарованных лесах, он любит меня и надеется на меня оставить семью… и у меня был отец здесь. Получается, у меня два отца, и две матери… и есть два разных меня?! Я очумело помотал головой, стараясь вытрясти все эти абсурдные мысли, пусть они посыплются из ушей, но только не сводят меня с ума!

Айсер прав, это прошлое, такой давности, что сменилось три поколения эльфов! В живых не осталось даже участников Проклятых Войн, а люди давно забыли, что это такое было. Выбор у меня есть, и я не хочу превращаться в этого загадочного Мельтуса с моим лицом, это не я… меня назвала моя мать, она дала мне имя сорок один год назад, и что бы там не происходило с моей душой… я всегда останусь собой, в этом моя главная гордость. Эльфы не мстят. На чтобы там не рассчитывал Князь Тьмы, даже если я приму его дар, я останусь Матиасом, надоедливым и любопытным, порой невыносимым эльфом.

Убедившись, что эта мысль плотно укоренилась в моем сознании, и я точно пришел в себя, я без всякого страха налег на приоткрытую крышку саркофага и легко сбросил её вниз. Грохот был ужасный, даже откуда-то взметнулась пыль, похоже, я раскрошил каменный пол и разбил крышку.

Внутри было почти пусто, и мне показалось, что ужасно неуютно. В самой середине лежал обломанный меч, с кучей украшений и камней на гарде и рукояти, с отколотым на две трети лезвием и угольно-черной руной у основания, с обеих сторон, словно не начерченной, а вырезанной насквозь. Там, в изголовье лежал тонкий золотой обруч, я мог бы при желании легко сломать его. Словно золотая нитка, закрученная в круг. По бокам от него было несколько колец: серебряное с массивной печаткой и ободком из рун, из темного золота с ярко-красным рубином, железное, в виде дракона с россыпью всевозможных камешков по всему рисунку, из неизвестного мне, темного, как будто закопченного металла, простое, с абсолютно непрозрачным камнем величиной с рисовое зернышко. И последнее, на золотой ажурной цепочке, простое серебряное колечко с бирюзой, в виде тонкой, свернувшейся клубком змейки… обручальное.