Ольга Голотвина - Тьма над Гильдией

Спутник Щегла — рослый, плечистый мужчина — не стал опускаться до разговоров с прислугой, а пошел получать сведения из первоисточника. Не успел трактирщик и двух раз провести тряпкой по блюду, как над ним навис недоумевающий гость.

— Слышь, Аруз, ты что, оглох? Плесни нам со Щеглом наррабанского!

— Нету, — не оборачиваясь, тоскливо сообщил трактирщик. — Наррабанского нету. И никакого нету. Воды и той нету, понятно? Колодец пересох! Шли бы вы, парни, в «Олений бок»!

Тут уж и Щегол прекратил тискать служанку и подошел к стойке. Мыслимое ли дело: трактирщик шлет гостей к своему старому сопернику!

— Аруз, кончай пялиться на этих дохлых кур! Ждешь, когда они в павлинов превратятся? А ну, разверни фигуру к людям! Мы не с твоей задницей разговариваем!

Трактирщик обреченно положил блюдо на стойку и медленно обернулся.

— Кудлатый, — взмолился он, — забирай своего молокососа и вали из «Шумного веселья». Не то кликну сына и вышибалу, так и впрямь шумно будет!

— Шум мы любим, а в чем дело-то? — недоумевал Щегол.

— Не первый день сюда ходим — и вдруг нехороши стали! — вторил ему приятель.

(Надо заметить, что Кудлатым верзила был прозван не случайно. Тяжелое, плотной лепки лицо тонуло в курчавой бороде, короткой, но очень пышной. У трактирщика порой мелькала мысль: а настоящая ли она? Однако подергать Кудлатого за бороду, чтобы убедиться в ее подлинности, решился бы лишь тот, кому вконец опротивела жизнь.)

— Парни, — убедительно сказал Аруз, — мы с вами и впрямь не первый день друг друга знаем. Я у вас вещички покупал? Покупал. Вопросы задавал? Не задавал. Только два условия ставил — не забыли? Первое — чтоб с вещей кровь не капала…

— А с наших — капает?! — изумился Щегол. — Кто ж такое про меня набрехал?

От волнения он возвысил голос так, что несколько посетителей за длинным столом прекратили беседу и заозирались.

— Цыц! — поспешно сказал парню трактирщик. — С первым-то условием еще кое-как, а со вторым? Я ж говорил — придворных не трогать! Мало мне возни с «крысоловами», так чтоб еще и «щеголи» начали трактир тревожить?!

— А! — потерял Кудлатый интерес к беседе. — Это не ко мне. Добытчик у нас Щегол, с ним и объясняйся. Мое дело простое — в морду кому закатить или еще чего…

— А я даже не знаю, про что ты, Аруз, говоришь! — истово заверил трактирщика Щегол.

— Не понимаешь? Я про ту заколку для плаща, в виде ландыша.

— А-а, находочка моя! И что с нею не так?

— Да все! Я ее, как порядочный, отнес к… — Трактирщик резко оборвал фразу и крепко прикусил нижнюю губу.

— К ювелиру Туарри, что за Белой площадью лавку держит, — светло улыбнулся Щегол.

— Откуда знаешь? — испугался Аруз.

— Видал тебя там. Покупки делать там тебе не по карману — стало быть, продавал.

— Ну, ладно, — пришел в себя трактирщик. — Приношу ему заколку, а он давай браниться! Оказывается, он сам тот цветочек делал — во дворец, в подарок на годовщину правления короля Зарфеста.

— Надо же!.. А я тут при чем?..

Щегол оборвал фразу, настороженно оглянулся на скрип, но успокоился, увидев, что в приоткрытую дверь заглядывает смешная чумазая мордашка. Этот мальчишка, которого все называли Чешуйкой, крутился возле «Шумного веселья» — а вдруг кто-нибудь из посетителей за монетку пошлет его с поручением? Или из объедков что перепадет…

При виде Щегла малыш просиял. А парень небрежно бросил через трапезную медяк:

— Лови, лопоухий!

Малыш монетку не поймал, кинулся поднимать ее с полу. А Щегол тут же забыл про беспризорника, вернулся к беседе с трактирщиком и снизошел до объяснений:

— Я ж тебе говорил: нашел я заколку. На улице.

— Кончай бренчать.

— Я ж говорю: на улице. Когда город покидало грайанское посольство. Проехала процессия — гляжу, в пыли цветочек валяется. А всему городу известно, что принц Ульфест с грайанцами сутки напролет в «радугу» резался. Наверное, тогда ландыш и проиграл, а то откуда бы ему на той улице оказаться?

— Отбрехиваться ты мастер… А ведь был и другой случай, меня Туарри заодно попрекнул. Та золотая сережка с хрустальным колокольчиком.

— Помню. Сережку обронила одна прекрасная и нестрогая дама, уходя со свидания, о котором она не станет вспоминать вслух. Успокойся, трактирщик, она не ищет свою серьгу.

— Да это ерунда, — признался вдруг Аруз. — С ювелиром я как-нибудь разобрался бы. Тут погрознее тучи собираются. Нащебетала одна птаха, что тебя ищет Жабье Рыло. Сердится: мол, ты его не уважаешь, на поклон не ходишь, долю не платишь.

— Жабье Рыло? — хмыкнул парень. — Ох, как страшно!

— А тебе и должно быть страшно! И как тебе удалось до сих пор промышлять и только сейчас прогневать Жабье Рыло? Ловок ты, парень, хитер… Я даже не знаю, откуда ты такой взялся. Ходят слухи, что ты из леса приходишь и в лес уходишь…

— А если так? — помолчав, серьезно спросил Щегол.

— Если так — берегись, парень! Городские лесных не любят. Или на ножи тебя возьмут, или «крысоловам» сдадут. Дела с лесом ведет только Жабье Рыло. Послушай, сынок, моего совета: ступай сам к ночному хозяину, не жди, пока силком притащат. Пади в ноги, покайся, пообещай долю. Жабье Рыло ценит настоящих ловкачей. Может, вам с Кудлатым и по лесам не придется шляться, в Аргосмире будете промышлять.

— Промышлять, промышлять… — Щегол устремил чистые синие очи к потолку. — Что бы это могло значить?.. А! — вдруг прозрел он. — Кудлатый, нас тут принимают за воров!

— Не может быть! — горестно охнул верзила.

— Запомни, толстяк, — ласково пропел парнишка, — Щегол сроду не брал чужого! Я просто глазастый, понятно? Хожу по улицам, смотрю под ноги. Где колечко замечу, где браслет, где кошелек оброненный…

Этот не внушающий доверия монолог был оборван приходом нового гостя, который громогласно потребовал вина и закуски.

Аруз кивнул рабыне — мол, обслужи!

— Кто таков? — сощурился Щегол на вошедшего.

— Строит из себя господина, а сам — пустое место. Служит на Серебряном подворье. Там остановился посланник с Семи Островов. Заявился, рожа заморская, с целой свитой, а застрял дольше, чем собирался, вот и нанял еще прислугу — из местных.

— Да? И долго здесь торчит этот посланник?

— С месяц.

— Долго ж я в Аргосмире не был… А ведь я сроду не видал никого с тех островов. Интересно же!.. Как зовут?

— Посланника?

— На кой мне посланник? Слугу!

— Умменес.

— Что любит?

— Хвастаться напропалую.

— Обожаю хвастунов! Что пьет?

— Лишь бы покрепче.

— Сокровище, а не парень! Я с ним уже дружу!

Щегол походкой подвыпившего человека направился в тот угол трапезной, где Метелочка поставила перед новым гостем вино и жареную рыбу. Проходя мимо Умменеса, паренек споткнулся и, чтобы не упасть, схватился за плечо сидящего выпивохи. Тот гневно вскочил. Щегол, судя по жестам, начал извиняться с таким чистосердечием и смотрел так простодушно, что Умменес сменил гнев на милость. Вскоре новые приятели сидели рядом. Умменес что-то рассказывал, размахивая руками. Щегол внимал с детским восторгом.