Лорел Гамильтон - Кровь нуар

— Вроде этих пуританских имен? Иду-Долиною-Смертной-Тени Смит?

Он улыбнулся и кивнул.

— Да, типа этого. И сократили до Обета.

— И школа наша до сих пор называется «Школой Обета», — сообщила Лайза, будто пыталась сосредоточиться. И что-то у нее получалось.

— Если докажешь, что у тебя предки восходят к Джедедии, получаешь бесплатное обучение, — сказал Джейсон.

— Я так понимаю, что твои предки по материнской линии происходят от него, — ответила я.

— Мои, и Лайзы, и многих других.

У меня в голове зашевелилась мысль: «Так что, Лайза и Кейт вроде как милующиеся кузены?» Но не мое это дело. И в большинстве штатов на родство дальше двоюродных внимания не обращают. Есть вещи, которые меня интересуют больше, чем далекие предки и религиозные фанатики, съеденные вампирами.

— Но Лайза, даже пьяная, поняла, что это Джейсон, — заметила я, стараясь намекнуть потоньше, а не спрашивать: «А почему это ты, как увидела его голым, так и поняла, что это не Кейт?» Но как спросить повежливее, не знала.

Джейсон улыбнулся мне — не искрометной улыбкой, но все же своей.

Я посмотрела на него взглядом, который — когда-то казалось мне — такую улыбку стирает, но сейчас я сделала это по привычке. Никакие мои действия теперь не могли бы угасить его улыбки.

Лайза снова покраснела, очень смутилась.

— Я… у Кейта не…

Она вдруг встала, покачнулась.

Мы с Джейсоном поймали ее за руки.

— Можно мне в туалет у вас?

— Я ее отведу, — предложила Триш, взяла ее у нас из рук и повела к открытой двери в ванную. Я эгоистично понадеялась, что она у нас в номере блевать не будет, но за уединение была благодарна. Хотя двое охранников в штатском у дверей несколько меняли значение термина «уединение».

Подождав, пока за женщинами закроется дверь, я обернулась к Джейсону:

— Насколько я поняла, у вас с Лайзой в школе был роман?

— Был, — кивнул он.

То есть мне самой спрашивать? Ладно.

— Она тебя узнала, увидев тебя голым, Джейсон. Что ее навело на правильную мысль? Ты и Саммерлендовские ребята не совсем идентичны, когда без одежды?

— Злишься, что я тебя заставил на эту тему думать?

— Не злюсь, просто не люблю заниматься глупостями. Ответь на вопрос.

— Я бритый.

— Насколько я понимаю, Кейт тоже?

— Я не про лицо.

А!

— Ты хочешь сказать, что в школе ты тоже гладко выбривался?

— Нет, но достаточно, чтобы волосы на теле не были видны в танцевальных костюмах на репетиции. Бриться полностью я начал только когда стал выступать в стриптизе. Мне и так от парней приходилось слышатьмного интересного, и даже представить себе не могу, что было бы, если бы я появился такой гладко выбритый, как сейчас. — Он покачал головой. — Что-то в юности вспоминается как счастье, а что-то — не очень.

— Аминь, — отозвалась я.

В дверь постучали. Один из двоих в штатском тихо поговорил с тем, кто за дверью, и стал открывать защелку.

— Стоп! — велела я.

Он оглянулся, не сняв руку с защелки. Глаза у него были карие, волосы им под цвет. Он пытался смотреть колючим взглядом, но слишком еще был новенький, чтобы получалось.

— Номер наш. И здесь мы решаем, кого впускать, кого не впускать.

Кареглазый глянул на своего напарника — тоже молодого, с такой короткой стрижкой, что кожа просвечивала сквозь волосы. Светлые глаза за очками в серебряной оправе. Судя по стрижке — отставник. Но надо посмотреть, соответствует ли стрижка всему остальному, а потом решать.

Этот напарник едва заметно пожал плечами.

Кареглазый сказал:

— Там Питерсон и человек губернатора.

— Человек губернатора — это Чак? — спросила я.

Еще раз они переглянулись и кивнули — совершенно синхронно, будто нарочно.

Я посмотрела на Джейсона. Ему тоже показалось странным, что Чака назвали «человек губернатора»?

Джейсон пожал плечами.

— Наверное, стоит их впустить. Мы же звали их на помощь.

Он был, черт побери, прав. Я кивнула охранникам:

— Впустите их.

Они переглянулись еще раз. И коротко стриженный мне ответил:

— Вам следует знать, что мы вашим приказам не подчиняемся.

— Хорошо, парни. Прежде всего: как вас зовут?

Они снова переглянулись. Это у них всегда так перед ответом на любой вопрос, или это я сбиваю их с толку?

— Я Шэдвелл, — ответил стриженый.

— Я Роу, — сказал кареглазый.

— Значит, вы Шэдвелл и Роу? — спросила я, потому что знала: если они будут и дальше поблизости, я не устою перед искушением назвать их Шедевроу — обоих. Очень уж прикольно.

Джейсон хорошо меня знал. Тронув меня за руку, он сказал тихо:

— Веди себя прилично.

Я улыбнулась его проказливой улыбкой (моя очередь), но вслух сдержалась. Начать действовать им на нервы я смогу и позже — это у меня отлично получается.

— Так вот, ребята, договоримся так: вы не подчиняетесь нашим приказам — ладно. Мы вашим тоже не подчиняемся. И нам нужно найти способ как-то совместно действовать, иначе нас ждет очень неприятная пара дней.

В дверь снова постучали, уже резче, и голос Чака потребовал:

— Откройте дверь!

— Могу я теперь открыть дверь? — спросил Роу тоном, показывающим, что никакого впечатления моя речь на него не произвела.

— Конечно.

Произвела или не произвела — мне решительно плевать, лишь бы делал то, что мне от него нужно.

У Питерсона и Чака происходила ссора — своего рода. Они не орали, не размахивали кулаками — ничего столь нецивилизованного, но были очень друг другом недовольны. Это слышно было по тону их разговора, видно по невольным жестам, по взглядам, которые они друг на друга бросали. Предмет спора был, похоже, как-то связан с нами или с Лайзой. Триш помогла ей выйти из ванной. Блондинка была бледна, но ей стало лучше. Она даже причесалась и убрала волосы в хвост.

— Я отведу Лайзу обратно на девичник, — сказала Триш.

Все согласились, что это удачная мысль. Но Лайза поймала Джейсона за локоть:

— Ты должен пойти со мной на этот праздник… — она глянула на меня. — То есть вы оба. Пожалуйста. Понимаешь, там почти все — девчонки из школы. И они хотят тебя видеть, Джейсон, и познакомиться с твоей новой девушкой.

Ох, как мне не хотелось тащиться на этот Лайзин девичник! Но я отлично знала, что скажет Джейсон, и он меня не разочаровал:

— Нам сперва надо одеться.

— Конечно, конечно. — И Лайза повернулась к нему встревоженным лицом: — Но ты ведь придешь? Придешь?

Он кивнул, и мне не понравилось, как он на нее посмотрел. Интимнее, чем должен бы смотреть мужчина на чужую невесту. Я собиралась бросить ломик в зубчатки этой свадьбы, но не так. Так — нехорошо.

Будто прочитав мои мысли, Чак сказал:

— Это неудачная мысль, Лайза.

Она посмотрела на него так, что я поняла две вещи. Первая — она не особенно любит Чака. Вторая — у нее силы воли куда больше, чем она пока показала. И эта сила полыхнула в синих глазах, вызвала краску на щеки, причем не краску замешательства.