Василий Купцов - Последний леший

Божество вспомнило о досаждавшем ему «насекомом». Нойдак кожей почувствовал взгляд огромного существа, приготовился — на этот раз — к неизбежному. И оно последовало. Божество вдруг выдохнуло прямо на Нойдака, и молодой колдун почувствовал, что ему становится очень холодно…

Что было дальше, Нойдак не помнит. Когда он очнулся, первым, кого он услышал, был его Дух.

— Проснулся? — спросил Дух.

— Долго же Нойдак спал! — сказал человек.

— И я тоже! — отозвался Дух.

Нойдак сел на камень. Как он здесь, на этом пригорке, собственно оказался. Ведь последним воспоминанием был замораживающий взгляд гиганта.

— Что было с Нойдаком? — спросил он своего Духа.

— Нойдак замерз, и вода вокруг замерзла, все замерзло, только я не замерз, — сообщил Дух, — ты уже хотел отделиться от тела, но начал просить меня помочь…

— Нойдак просил тебя? — удивился молодой колдун.

— Ты забыл, — предположил Дух, — или это были твои мысли…

— Рассказывай дальше!

— Я объял тебя со всех сторон и не дал тебе уйти из тела, — начал рассказывать Дух, — потом я почувствовал, что холод, распространившийся повсюду, начинает охватывать и меня, но я не мерз, просто мне захотелось спать. И я заснул вместе с тобой.

— А тот, большой, из скалы?

— Не знаю, мне было не до него, я же занимался тобой, — ответил Дух.

— А что было потом?

— Да я же сказал тебе, что заснул и больше ничего не помню, — сказал невидимый приятель Нойдака, — а проснулся только сейчас, вместе с тобой.

— И долго же спали Нойдак и Дух?

— Не знаю, может быть, долго, — Дух задумался, — смотри, ведь мы оказались вдали от моря.

Нойдак начал осматриваться по сторонам. Он находился на зеленой лужайке, сплошь покрытой камнями. Совсем рядом лежал здоровенный черный валун. Нойдак подошел к валуну, что-то было не так. Ковырнул, потом — глубже. Да, это был не валун, а большой кусок льда, потихоньку таявший. Откуда здесь, да еще в такую теплую погоду — лед? Нойдак не стал, подобно некоторым нашим современникам, смотреть в небо, он искал естественную причину рядом. И нашел. Вот, поблизости — настоящая гора, а в ней — как будто не хватает куска. Как раз со стороны, где проснулся Нойдак. А к горе тянется целая цепочка черных камней. Если это — старый лед, то гора — это…

И Нойдак побежал к горе посмотреть, какова она на разломе. Сразу потянуло холодом. Но молодой исследователь хотел убедиться сам — начал ощупывать руками поверхность разлома. Камни и лед…

— Вот где мы с тобой лежали, — услышал он голос Духа, — а потом кусок горы отвалился, скатился по склону, развалился на части…

— И растаял, — докончил Нойдак, — а я оттаял и ожил?

— Да.

— Слыхал Нойдак, как людей, во льду замороженных находили, но никто из них не оживал, когда лед таял, — сказал Нойдак недоверчиво, — вот рыбы, оно известно, оживают, когда лед, в котором они вморожены были, тает. Но ведь Нойдак не рыба!

— А, может, и рыба — ведь ожил же! — Дух решил пошутить, иногда он вел себя как маленький ребенок, — Нойдак — большая рыба, Нойдак — большая рыба!

— Нойдак не рыба, — сказал молодой человек назидательно, — видно, не простой лед это, в котором Нойдак заморожен был.

— Да, само собой, непростой, — согласился Дух, — но если это колдовство, то отчего действовать перестало?

— Может солнце? — предположил Нойдак, — Ведь тот большой каменный человек родился, когда солнце вдруг куда-то ушло и все вокруг потемнело. А когда солнце вернулось, большой человек стал быстро уходить…

— На север, — дополнил догадку друга Дух, — может, искал место, где нет солнечных лучей.

— Может, и так, — согласился Нойдак, — но как этот лед попал сюда, среди леса? Чудеса!

— Как попал — не знаю, а вот что было потом — ясно!

— Ну и что было потом?

— Гора потихоньку тает, — начал излагать свою гипотезу Дух, — вот кусок, где ты был, и отвалился. Покатился, покатился, на кусочки развалился! Солнышко пригрело, да ледяное колдовство и растопилось. И ты ожил!

— Ладно, — согласился Нойдак, — пусть так и будет! А теперь вот что — я хочу есть…

— Ягоды рядом, — сообщил Дух.

Но Нойдак перед тем, как отправиться искать себе пищу, все-таки устроил самому себе «инвентаризацию», как сказали бы мы. Результаты были скромны — молотка и зубила при нем не оказалось, одно счастье — заветный гарпун был привязан за спиной. А одежда — что же, как ни странно, она неплохо сохранилась, кое-где порвалась, само собой, но в целом носить еще можно…

Что было дальше? Много всего! Но это были уже новые приключения в новом мире. Почему новом? Нойдак слишком долго проспал и мир переменился. А узнал он об этом в первую же ночь, едва взглянув на небеса. Небо было чистым, и все звезды были как на ладони. Так вот — это были уже совсем другие звезды. Нойдак не узнавал знакомых фигур на небе, это было совсем другое небо…

Поля как-то незаметно перешли в леса. Будь это хвойным лесом, Нойдак бы чувствовал себя как дома, ну, прямо как на той далекой своей родине. Там, на севере, леса были стройные и торжественные, опасные — и в то же время, так сказать, «честные» — то есть от них можно было не ждать какой-нибудь заподлянки. Если болото — так его видно сразу, издали, если медведь — так и он скрываться да прятаться меж деревьев не станет.

А тут, в этих веселеньких, на первый взгляд лесах… Пугают эти леса! Да, конечно, лес, через который проезжали наши герои, был светлее и как бы живее, чем те леса, возле которых вырос Нойдак. Здесь и солнышко играет меж стволов, и птички щебечут, и белки непуганые вверх-вниз по стволам шмыгают.

— Сколько же денежек по ветвям прыгает! — решил пошутить Нойдак. После киевской ярмарки белки воспринимались им как прыгающие шкурки, на которые можно было что-то купить…

— А ты оставайся здесь, белок волшебным дротиком набьешь, в Киев возвернешься, да на шкурки беличьи себе новые портки справишь! — отшутился Сухмат.

— Не дразни колдуна, Сухматий, — бросил Рахта, — а то у него ума хватит, действительно останется!

— Нойдак знает, здесь новому человеку опасно, — заявил северянин важно, — здесь болота, а в них кракордилы страшные, зубастые, Нойдака за ногу схватят и в болото затащат!

— Наслушался сказок, — бросил Рахта недовольно, — нет никаких тут кракордилов.

— Здесь-то нет, а вот там, куда мы едем… — начал было Сухмат.

— И там нет, — перебил побратима Рахта, — это вятичи все киевлян пужают, думают, глупые, испугаемся — и не пойдем к ним в гости…

Нойдак ничего не сказал. Ведь в болото можно было попасть и без какого-то там кракордила. Просто — оступился, а потом — затянет. Этих страшных историй Нойдак уже наслушался немало. Постаралась и толстушка Майя, успевшая не раз принять и приласкать тщедушного северянина у себя дома. Уж она-то страстей наговорила, нарассказывала, едва прослышала, что Нойдак в поход дальний направляется, в леса дальние, восточные, где вятичи злобные живут, да на семи холмах, в граде Москве, киевлян на кострах поджаривают, да с чесноком лопают…