Родерик Гордон - Туннели

Этим вечером Берроузы, как обычно, ужинали перед телевизором, поставив лотки с едой на колени. Показывали комедию семидесятых годов, которую доктор Берроуз смотрел уже в десятый раз и, по всей видимости, не без удовольствия. За едой никто не разговаривал, только миссис Берроуз как-то пробормотала:

— Хорошо… Мне нравится.

Имела ли она в виду блюдо или финал старой комедии, уточнять никто не стал.

Быстро расправившись с едой, Уилл, не сказав ни слова, вышел из комнаты, поставил пустой лоток на кухне рядом с мойкой и побежал наверх, прижимая к груди мешок с новыми находками. Следующим поднялся доктор Берроуз, вышел на кухню и поставил лоток на стол. Ребекка, не доев, пошла за ним.

— Пап, нужно оплатить пару счетов. Чеки на столе.

— А у нас есть деньги в банке? — спросил доктор, расписываясь на чеках. На суммы он даже не взглянул.

— Я же говорила неделю назад, я заключила новый договор на страховку дома, чтобы сэкономить на взносах.

— Верно… Очень хорошо, спасибо, Ребекка, — сказал доктор Берроуз. Он снова взял в руки лоток и повернулся к посудомоечной машине.

— Просто оставь рядом, — поторопилась сказать Ребекка, закрыв собой машину. На прошлой неделе она застала отца за попыткой разогреть обед в микроволновке — он жал на все кнопки подряд, как будто взламывал секретный код. С тех пор она старательно выключала из сети все электроприборы.

Когда доктор Берроуз вышел из кухни, Ребекка разложила чеки по конвертам и села составлять список покупок на завтра. На этой двенадцатилетней девочке держался весь дом. Она не только ходила в магазин — она кормила всю семью ужином, давала задания домработнице и вообще взяла на себя все, за что в обычной семье отвечают родители.

Назвать Ребекку педантичной значило недооценить ее. На кухонной доске для заметок всегда был подробный перечень продуктов на две недели вперед, куда она скрупулезно вносила изменения. В ящике стола Ребекка держала копии всех счетов и других финансовых бумаг, аккуратно разложенные по папкам. Идеально отлаженный механизм домашнего хозяйства давал сбой только тогда, когда Ребекки не было дома. Тогда все трое — доктор, миссис Берроуз и Уилл — питались тем, что она оставляла им в холодильнике, завтракали, обедали и ужинали, когда им заблагорассудится, и оставляли после себя невероятное количество мусора и грязи. Ребекка возвращалась и без единого упрека наводила в доме порядок. Она как будто смирилась с тем, что ее судьба — убирать за всей семьей.

В гостиной миссис Берроуз щелкнула пультом, продолжая свой ежевечерний марафон мыльных опер и ток-шоу. Ребекка тем временем прибралась на кухне. К девяти часам она закончила с домашними делами и села за школьные задания, разложив тетради и книги на половине стола, не заставленной пустыми банками из-под кофе, с которыми доктор Берроуз все собирался что-то сделать. Наконец Ребекка решила, что пора ложиться спать, взяла под мышку стопку выстиранных полотенец и пошла наверх. Проходя мимо ванной, она нерешительно заглянула туда и увидела брата. Уилл, стоя на коленях, любовался своими новыми находками и счищал с них грязь зубной щеткой доктора Берроуза.

— Ты только посмотри! — он повернулся к сестре, гордо держа в руке прогнивший кожаный кисет, с которого капала грязная вода. Уилл аккуратно отогнул клапан и вытащил несколько глиняных трубок. — Обычно попадаются только осколки… например, когда какой-нибудь крестьянин разбил или потерял… А тут — погляди! Все до одной целые! Как будто их вчера сделали… А ведь сколько лет прошло… восемнадцатый век.

— Потрясающе, — сказала Ребекка, даже не притворяясь, будто ей интересно. Пренебрежительно тряхнув головой, она направилась к бельевому шкафу, сложила туда полотенца, прошествовала в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Уилл вздохнул и еще на несколько минут вернулся к своим находкам. Затем он сложил их на запачканный коврик и осторожно перенес к себе в комнату. Здесь он аккуратно устроил трубки и все еще мокрый кисет на полках рядом с другими сокровищами — в своем «личном музее», занимавшем целую стену.

Комната Уилла окнами выходила на двор, комната Ребекки — на улицу. Около двух часов ночи его разбудили звуки, доносившиеся из сада.

— Тачка? — проговорил Уилл, открывая глаза. — Полная тачка? — Он вылез из постели и подошел к окну.

Половинка луны освещала фигуру, толкавшую тачку по дорожке. Уилл прищурился, чтобы разглядеть ее получше.

— Папа! — прошептал он, узнав его походку и блеснувшие на свету очки. Уилл озадаченно проводил взглядом отца, который дошел до границы сада, пробрался через дыру в ограде и вывез тачку на соседний пустырь, где его скрыли деревья.

— Что же он задумал? — пробормотал Уилл. Доктор Берроуз часто не спал допоздна — ведь он успевал подремать в музее. Но чтобы копать по ночам? Нет, такого за ним не водилось.

Уилл припомнил, что несколько месяцев назад помогал отцу углублять подвал, чтобы там стало попросторнее. Они вырыли почти метр земли и залили пол бетоном. Потом, примерно через месяц, доктора Берроуза посетила идея прокопать из подвала ход прямо в сад и поставить новую дверь. Ему зачем-то понадобилось иметь второй вход в свое убежище. Насколько знал Уилл, отец давно осуществил свой проект, но у доктора Берроуза вполне могла родиться еще какая-нибудь идея. Уиллу стало обидно. Чем это таким таинственным занимался отец, что даже не позвал его помогать?

Но сон одолевал Уилла, и он решил отложить этот вопрос на потом. Вернувшись в кровать, он задремал с мыслями о собственных раскопках.

На следующий день Уилл и Честер после уроков снова занялись раскопками. Уилл вынес вырытую землю и осколки и вернулся в туннель, толкая перед собой тачку, заставленную пустыми ведрами. Честер тем временем продолжал бить по каменной стене.

— Ну как? — поинтересовался Уилл.

— Да все так же, — ответил Честер, отирая пот со лба грязным рукавом, от чего на лице у него появилась темная полоса.

— Погоди, дай я посмотрю. А ты пока передохни.

— Идет.

Уилл посветил фонариком на поверхность камня, изучая желто-коричневые пласты, расслоившиеся под ударами кирки.

— Надо прерваться и подумать, — подытожил он со вздохом. — Что толку биться об стену песчаника? Пойдем попьем.

— Ага, хорошо, — благодарно согласился Честер.

Они вернулись в комнату, и Уилл выдал Честеру бутылку воды.

— Рад, что тебе нравится копать. Затягивает, правда? — спросил он у Честера, глядевшего перед собой.

Честер повернулся к нему.

— Ну, да, только… Я помогу тебе с этой стенкой, как обещал, а дальше — не знаю. У меня вчера страшно болели плечи.

— Это с непривычки. А вообще у тебя талант к этому делу.