Юрий Ижевчанин - Первая колония

Окончен пир. Разбросанные стулья,

Витают в воздухе нелепые мечты.

Кругом пары безверья и безумья,

А на столах — остатки от жратвы.

Зачем с тобой сейчас нас жизнь столкнула?

Грязнятся похотью и подлостью умы,

Все лучшее изнанкой обернулось.

Окончен пир. Остались только мы.

Окончен пир, и кончились сомненья,

С горы идем под ветром и дождем.

Ну что же, ты не хочешь искушенья,

А без него друг друга не поймем.

Душа прорвалась в щелку поцелуя,

Как узник, вдруг бежавший из тюрьмы.

Ты беглецу послала в спину пулю.

Окончен пир. Остались только мы.

Ириньисса почувствовала, что этот немного циничный и очень симпатичный легкомысленный второй наследник ей все больше нравится. Она ответила ему экспромтом:

Зря ты боишься

Женской коварной души.

Яд там не спрятан,

Нет арбалета,

Только живая в ней страсть.

Ол почувствовал, что ему нельзя ударить в грязь лицом и что он уже опередил почти всех соперников. Он моментально ответил:

Ты обманула.

Страстной своею душой

Разишь вернее

Стрелка лесного,

Или чем ядом злодей.

Ириньисса расхохоталась и повернулась к Олу. Тот понял сигнал, обнял ее и поцеловал. Ириньисса выскользнула из его объятий и многообещающе улыбнулась. Ол почувствовал, что он вновь влюбляется, и причем не на шутку. Осталось ему лишь мечтать, чтобы в душе у Ириньиссы было то же самое. Ну не только мечтать, а завершать столь успешно начатое наступление.

Другие молодые отпрыски недовольно бурчали, но затевать ссору из-за предпочтений гетеры было просто позорно. Гетера была свободна выбрать кого угодно, и единственное ограничение для возлюбленного было то, чтобы он не мешал ей выбрать другого, если она пожелает сама. Так что оставалось лишь улыбнуться, признать свое поражение и искать другую дичь для любовной охоты, а самые азартные стали даже подбадривать Ола и заключать пари, через сколько времени он завоюет сердце Ириньиссы (или она его).

Ириньисса сама чувствовала, что может серьезно влюбиться, и поэтому не спешила, чтобы перепроверить себя, и, если все окажется на самом деле так, то отдаться полностью и безусловно. Весь следующий день Ол ухаживал за нею, преподносил мелкие подарки: цветущие веточки, фрукты в меду из своего поместья, каких больше нигде не делали, а под конец скромненькую платиновую брошку. Влюбленные обменивались стихами, вместе пели песни, в том числе несколько раз повторили новую. Под вечер Ол решился намекнуть прямо:

В огне желаний

Медленно жарюсь душой.

И твой взгляд каждый —

Угли под ноги.

Так неужели сгорю?

Ириньисса улыбнулась и ласково ответила:

Я разгораюсь

Страсти ответной огнем

Под твоей лаской.

Но мое сердце

Ярко еще не зажглось.

Так что этот вечер закончился лишь обменом поцелуями, правда, уже исключительно горячими. На мгновение Ириньисса прижалась всем телом к влюбленному, сразу же отпрянула от него и пожелала спокойного сна. Ол выдал стихотворение.

Не насмехайся,

Дева мечтаний моих.

Разве усну я,

Если меж ласок

Всю тебя вдруг ощутил?

Ириньиссе пришлось чуть задержаться и ответить:

Ночью бессонной

Я тоже буду гореть.

В этом горниле

Станет булатом

Страсти обычной чугун.

— Такое стихотворение пристало бы больше какому-нибудь Тору, а не тебе! — удивленно сказал Ол.

— За восемь лет жестокой учебы наши души становятся булатом, — улыбнулась Ириньисса. — И поэтому мне хотелось бы такой любви, которая была бы достойна моей и твоей души.

Как вы догадываетесь, на следующий день все уже видели, что Ириньисса отвечает на ухаживания Ола, и после этого их ждала еще одна бессонная ночь, но уже по совсем другой причине.

Когда утром влюбленные вышли на завтрак, все шумно приветствовали их и поздравляли их с любовной победой. Они выглядели такими счастливыми и сияющими… Олу было не очень приятно, что все происходит на глазах у многочисленной публики. Он действительно полюбил, и для него это не было спектаклем. Он видел, что и Ириньисса тоже не очень довольна, но воспринимает все происходящее как неизбежные издержки положения Высокородной. В итоге после обеда Ол совершил проступок против обычаев и чести: он похитил Ириньиссу, и неделю они наслаждались обществом друг друга в хижине в лесах поместья одного из соседних баронов. Ол захватил с собой лишь одного верного слугу, который потихоньку доставлял влюбленным еду.

Такой поступок Ола, который лишил все общество знаменитой гетеры и вдобавок права через пару дней попытаться ее отбить у любовника, вызвал возмущение знатной молодежи. Гетера в данном случае не считалась виновной, а вот Ол оскорбил их и должен был поплатиться поединком. Они стали искать влюбленных, но искали их в поместьях отца Ола и найти не успели.

— Мой любимый! — сказала Ириньисса Олу на третий день, когда они уже чуть-чуть устали от бурных ласок, которыми занимались почти все дни и ночи. — Теперь слишком многие чувствуют себя обиженными на тебя. Почему бы нам не уехать в колонию, которую создает принц Атар?

— Прекрасная идея! — восхитился Ол. — Но как же твои люди и твои вещи?

— Я вернусь, а ты пробирайся прямо в Карлинор. Я еще заеду на Киальс, мне нужно успеть побывать на Имперском острове.

— Я тогда тоже отправлюсь на Киальс! Я не смогу без тебя.

— Хорошо, мой милый. Но там тебя может встретить кто-то из оскорбленных.

— Неужели ты хочешь любить труса? Трусом я никогда не был! — обиделся Ол.

— Я хочу любить живого. Но ты прав: потерявший честь хуже мертвеца. Побудем здесь еще дня четыре, больше недели неприлично, а неделю можно считать моим вызовом тебе.

— Не согласен! Мы оба вызвали друг друга!

— Ну ладно, милый! Прогуляемся по лесу, а потом опять займемся любовью. Я никак не могу насытиться твоими ласками.

— Милая, я только о твоих объятиях и мечтаю! Но сейчас ты права, лучше нам пройтись. Или еще лучше, сыграем в любовную охоту.

Эта галантная игра влюбленных состояла в том, что нагая возлюбленная пряталась в лесу, запутывая след, а ее любовник, подождав полчаса, выслеживал ее как дичь, чтобы овладеть ею прямо посреди лесной чащи. Такой игрой влюбленные и занялись с полным увлечением и радостью.

Через неделю Ириньисса с глазами, утомленными от дней почти беспрерывной страсти, появилась у обиженного на нее герцога. Герцог простил ее, когда она его пару раз нежно поцеловала и попросила прощения за то, что покинула его не по правилам этикета. Все остальные не имели права на нее обижаться, и показывали свое недовольство тем, что почти перестали за ней ухаживать. А вечером вдруг прискакал Ол. Все общество было взбудоражено. Ол соскочил с коня, извинился перед отцом и герцогом и заявил: