Юрий Ижевчанин - Прелюдия: Империя

В дверь постучал гонец принца.

— Передай принцу: я отвергаю его предложение! — закричала Эсса.

А сердце ее говорило другое:

Пусть мы расстались. Я в сердце Твоем.

Верю в Тебя! Не предашь и не струсишь,

Образ мой будет греть Твою душу,

Память прольется светлым дождем!

(Несущая Мир)

Принц, когда ему передали ответ, пожал плечами, но у него уже все мысли были на ожидающей его войне. А Эсса сама по своему глупому упрямству выбрала свою участь. Про себя он подумал, что на обратном пути заедет в эту деревню, чтобы поблагодарить Тора, и если Эсса не пропадет, то она станет намного сговорчивей.

Как только принц уехал, к Эссе пришли отец и Тор. Эсса им дверь не открыла. Она посмотрела через щелку: отец выглядел измученным. Она опять упала на кровать, и отчаяние поглотило ее еще сильнее.

— Принц оставил нам кошель с золотом и уехал. Мастер Тор просил, чтобы ты немедленно после отъезда принца с ним поговорила.

— Убирайся, Медведь! — Закричала Эсса, вся в слезах и в отчаянии.

— Ррррр! — Раздалось из-за двери. Взбешенный Тор просто выломал дверь, ворвался, схватил Эссу, которая истерично била его по чему попало, и усадил на кровать.

— Эсса, я беру тебя замуж!

— Не надо мне твоей милости! — закричала Эсса.

— А я твоего согласия и не спрашиваю. Сегодня же мы обвенчаемся, священник уже идет. А то скоро здесь уже будет наш барончик с его прихлебателями. От них ни твой отец, ни золото принца не спасут.

Тор перевел дух после такой тирады.

— А теперь выслушай меня и не мешай. Мне трудно много и красиво говорить, я не принц. В моей родословной мастера два мастера одного рода — отец и сын. На самом деле сын не от отца, а от знаменитого полководца. И у других Великих Мастеров в их родословной мастера если есть отец и сын, то сын от любви, а не от мужа. Что-то мешает передавать высшее мастерство по наследству. Но нового мастера нужно воспитывать, пока он еще в чреве матери. Я воспитаю своего и твоего сына, и очень надеюсь, что он станет Великим Мастером.

Тор, выдохшись, замолчал.

— Я согласна, — сквозь слезы прошептала Эсса. — Но у меня есть условие. Сегодня ночью и до тех пор, пока я не пойму, ношу ли я в чреве дитя, ты не будешь близок со мною. Я хочу точно знать, от кого наш сын.

— Так ты уверена, что у нас будет сын?! — радостно закричал Тор, сгреб по-медвежьи Эссу и стал ее бурно целовать. — Я согласен! При одном условии. Ты будешь каждый день ходить со мной в кузницу, чтобы еще в чреве мой наследник привыкал к металлу, огню и молоту и полюбил их на всю жизнь.

— Милый Медведь! Я согласна! — воскликнула Эсса и вдруг поцеловала Тора, обалдевшего от счастья.

И тут раздался стон. Отец Эссы, наблюдавший всю эту сцену, осел на пол. Эсса бросилась к нему.

— Батюшка, что с тобой?

— Доченька, сердце мое не выдерживает счастья. Ни в коем случае не откладывайте венчание. Поженитесь, пока я еще жив, потом будет нельзя, а эти шакалы ведь набросятся, дай им хоть денек сроку. Женитесь быстрее! Совет вам да любовь! И простите меня, что я был таким дураком!

— Отец, не умирай! — закричала Эсса.

— Венчайся быстрее, а не ори! — грубо приказал отец, и из последних сил сел в кресло, чтобы не портить церемонию.

И тут во двор вошел священник со свидетелями. Церемонию кончили за пять минут, а через час уже прискакал барон с охранниками. Ему осталось лишь поздравить Великого Мастера с женитьбой и подарить молодой браслет, который он хотел подарить совсем с другой целью.

Ночью по ритуалу свадьбы молодым полагалось спать на одной кровати. Они наслаждались тем, что голова Эссы покоилась на мощной груди Тора, а Мастер млел от счастья, поглаживая ее волосы и тело.

На следующий день отец Эссы умер, и то, что они не были вместе, можно было объяснить двухмесячным трауром. Но уже через месяц стало окончательно ясно, что Эсса беременна.

А еще через месяц срок траура прошел, и Эсса, оказавшись в объятиях своего любимого Медведя, ясно поняла, что именно его она ждала все время, именно такой муж и такая крепкая и верная взаимная любовь ей нужны, сейчас и на всю жизнь. И не нужны ей эти мелкие любвишки, как у актрис и гетер. Но о принце она по-прежнему думала с теплотой, нежностью и даже благодарностью.

Словом:

Шмель золотистый,

Князь в своем мощном гнезде,

Был очарован

Цветком невинным.

Лилию он опылил.

К северу от озера Ломо и окружающих его гор лежит графство Орлинтир. Деревня Кинатарус расположена в нем верстах в пятидесяти от города Орлинтир, на границе с Ломо и тамошним баронством Кинатраэ. Если бы междоусобные войны не были строго воспрещены законами королевства Старквайи, за эту деревушку граф и барон вечно воевали бы. Некогда она была отрезана от баронства и отделена от него границей провинций.

В деревне тридцать два крестьянских двора. Десять из них граждане, остальные смерды. Больше семей в ней быть уже не может: все одобренные Храмом наделы заняты. В ней двенадцать часовен, по одной для каждого из Победителей. Каждый из граждан поставил по часовне рядом со своим двором, а смерды в складчину две оставшихся. В часовнях монахи служат и учат детей. Каждый двор это либо один большой дом либо два-три дома поменьше, кухня, которая делается отдельной, несколько сараев и хлевов для скотины и обязательно банька. Надел не всегда лежит рядом с домом, но не более чем в версте от него. Во дворе живет одна большая крестьянская семья. Чаще всего это нынешний хозяин надела, его родители, жена, дети, брат, выполняющий роль запасного хозяина, незамужние сестры. Если хозяин умрет, а сын его будет еще не взрослым, или же дочь еще не замужем, брат должен жениться на его вдове и продолжать хозяйствовать. Иногда здесь же живет и третий брат, если у него не хватило духа и воли податься куда-то добывать счастья и он не ушел в монахи. Он имеет право быть не только крестьянином, но и ремесленником, и в принципе всегда может жениться. Частенько крестьянин из соседней деревни, у которого нет сына, принимает третьего брата в качестве зятя и наследника в свой двор. А вот по-другому жениться удается редко, никто не пожелает выйти замуж за безнадельного.

Наделы примерно равны по площади, нарезаны с таким расчетом, чтобы их могла обработать одна большая семья. Земля принадлежит этой семье, а семья — своей земле. Такой союз считается неразрывным, и никакое взыскание не может быть обращено на надел крестьянина и на его дом. Обработка земли руками наймитов или рабов считается жутким святотатством. Крестьянское дело благородное, а землю нельзя насиловать. В этой деревне наделы непрерывно возделываются уже около трех веков, поэтому земля на них тучная, плодоносная и прекрасно ухоженная. Если семья временно слабеет из-за недостатка рабочих рук, считается правильным засаживать лишь часть надела, не снижая качества работ, а на остальной земле уничтожать лишь злокачественные сорняки. В крайнем случае можно попросить помощи у друзей-крестьян и поделиться с ними затем плодами земли.