Татьяна Минасян - Многоцветная магия

А однажды в середине их "рабочего дня" внезапно пошел особенно сильный ливень, и Михаил, тщетно пытаясь спасти от него хотя бы часть быстро пропитывавшихся водой газет, увидел краем глаза, что Леонид раскрывает над своим товаром большой темно-зеленый зонтик. У самого Медведкова зонта с собой не было, и он, понимая, что не может справиться с разбушевавшейся стихией, уже собрался уходить, когда его более предусмотрительный конкурент вдруг поднял свои связки газет и направился в Мишину сторону.

— Давай вместе, — сказал он кратко, поднимая зонтик повыше и накрывая им их обоих. Михаил удивился и даже собрался было послать непрошенного помощника подальше, но в последний момент вместо ругательства почему-то улыбнулся и произнес:

— Спасибо.

В тот день они простояли под дождем еще два часа, и им даже удалось продать довольно много газет, но главным было не это. Больше всего Мишу изумило то, что оставшиеся газеты, когда он принес их домой и развернул прикрывающую их упаковочную бумагу, оказались далеко не такими мокрыми, как он ожидал. Пара лежавших сверху изданий, до которых особенно легко было добраться дождевым каплям, и несколько нижних, находившихся ближе всего к мокрому асфальту, были отсыревшими, но все остальные, занимавшие середину свертка, выглядели так, словно их сначала намочили, а потом высушили — их страницы были волнистыми и в серовато-желтых разводах, но напечатанные на них тексты вполне можно было прочесть. Михаил и помогавший ему сушить газеты Виктор долго пытались понять, когда же издания успели высохнуть, но так и не смогли найти этой странности никакого разумного объяснения. В конце концов, они решили, что газеты внутри пачки были бракованными изначально — распространители, у которых Михаил покупал этот товар, вполне могли подсунуть ему намокшую, а потом подсушенную пачку. Однако через несколько дней, когда Миша с Леней снова попали под дождь, Медведков обнаружил, что нераспроданные им газеты опять промокли гораздо меньше, чем, по логике вещей, должны были. Больше того — он стал замечать такое и в те дни, когда Левцов не мог составить ему компанию и он торговал в одиночку. А спросив у самого Леонида, много ли газет ему приходится выбрасывать после дождя, получил от него немного удивленный ответ:

— Зачем, я вообще ничего не выбрасываю! Только самый нижний экземпляр иногда намокает — так я его утюгом глажу, а потом за рубль какой-нибудь бабуле-пенсионерке продаю.

Михаил удивился еще сильнее и в тот же день попробовал провести дома эксперимент: намочил одну из старых газет и попробовал высушить ее утюгом. Как он и предполагал, столь жестокого обращения тонкая газетная бумага не выдержала, превратившись "в знак протеста" в смятый и слегка поджаренный комок, больше всего напоминающий папье-маше. Но Медведкову почему-то казалось, что его новый друг не врал и даже не особо преувеличивал, когда говорил о том, что ему удается привести в более-менее приличный вид безнадежно испорченные газеты. Да и зачем бы ему обманывать Михаила в таких вещах, которые очень легко было проверить?

Одним словом, общаться с новым знакомым Медведкову было все интереснее, да и Левцов отвечал ему взаимностью, и подростки сами не заметили, как стали помогать друг другу в торговле, а потом подружились. Выяснилось, что Леня — ровесник Миши (он был младше на четыре месяца, и ему совсем недавно исполнилось двенадцать лет), что учится он в той самой крутой гимназии, учеников которой постоянно ставили в пример самому Михаилу и его одноклассникам, и что его родители уверены, что после школы он ездит в бассейн, а не торгует газетами возле супермаркета. На вопрос Михаила, зачем ему вообще нужен этот газетный "бизнес", если богатые родители не отказывают ему в карманных расходах, Леонид ответил не сразу — похоже, раньше он вообще ни разу об этом не задумывался.

— Ну как же… — пробормотал он неуверенно. — Это ведь интересно, понимаешь? Я ведь не только газетки продавал, я в прошлом году еще машины мыл — подбегаешь на светофоре к какой-нибудь тачке покруче и быстренько стекла протираешь, а тебя за это либо обматерят и прогонят, либо денег дадут! Это здорово, но очень уж рисково — я все время боялся, как бы папин "Шевроле" рядом не оказался и он меня не увидел, поэтому на газеты и перешел. Тут тоже классно… никто тебе не указывает, как надо все делать, никто вообще за тобой не следит. Только менты, а от них бегать тоже здорово!

На вопрос, не боится ли он, что его родители пойдут в универсам, рядом с которым они торговали, Леонид лишь пренебрежительно махнул рукой и сообщил, что его мама с папой по таким дешевым магазинам не ходят. Миша, отец которого тоже не ходил в этот супермаркет, потому что считал, что в нем чересчур высокие цены, в ответ промолчал и отметил про себя, что его дружба с Леонидом может оказаться не только интересной, но и выгодной — если их все-таки заберут в милицию, родители Левцова наверняка быстро вытащат его оттуда, а вместе с ним, возможно, помогут и ему, Михаилу. Впрочем, главным в их отношениях все-таки был не расчет, а взаимное любопытство — мальчиков, живущих в настолько разных условиях, интересовали любые подробности жизни друг друга, и они щедро делились ими, когда рядом не было потенциальных покупателей. И как-то само собой получилось, что главным в их паре оказался не Леонид, а более опытный в плане разных житейских ситуаций Миша. Именно он учил Левцова, как усыпить бдительность родителей, если те вдруг начнут подозревать, что сын что-то скрывает, и где прятать от них "лишние" деньги, как подделать оценку в дневнике и каким образом уболтать самую строгую школьную учительницу, убедив ее, что Леня не пришел на урок по какой-нибудь уважительной причине. Все эти советы помогли его другу еще более ловко, чем раньше, обходить домашние запреты и школьные правила, благодаря чему его коммерческие дела пошли намного более успешно, а к Михаилу он стал относиться не как к ровеснику, а как к старшему, очень уважаемому товарищу, в то время, как сам Миша начал посматривать на него чуть-чуть свысока. Впрочем, обоих мальчиков сложившиеся отношения полностью устраивали.

Ссор у них практически не было. Только один раз они разругались — когда младший брат Михаила пожаловался Лене, что их отец пропивает почти всю свою зарплату, и Левцов предложил Мише отдавать ему часть собственной выручки. Миша тогда жутко обиделся, накричал на брата и объявил, что чужие подачки ему не нужны, после чего, забрав свою пачку газет, демонстративно вылез из-под Лениного зонтика и отошел к другому углу супермаркета, возле которого они стояли. Леонид долго не мог понять, что сделал не так и почему друг так разозлился — ведь он занимался торговлей не ради денег и вполне мог делиться прибылью с теми, кому они были нужнее? Но спросить у Михаила, что его так обидело, мальчик так и не решился и весь оставшийся день, а также последовавшую за ним ночь страшно переживал, что Медведков больше не захочет с ним разговаривать. Однако на следующий день, когда юные коммерсанты снова встретились у входа в универсам, Михаил первым подошел к провинившемуся приятелю и с крайне серьезным видом протянул ему руку. Больше они не ссорились, но и к болезненной для Медведкова теме "подачек" тоже никогда не возвращались.