Вадим Крабов - Руины

Очнулся я в камере, лежа на жестких нарах покрытых какой-то ветошью. Я был в штанах и рубашке, босиком. Болела голова хотелось пить. Пошевелился. Все работает, не связан. Почувствовал дискомфорт на шее, потрогал — ошейник. На ощупь из металла с утолщением впереди. Сидит крепко, самому не снять. Сматерился. Сел на нары, голова немного покружилась и прошла. Потрогал голову — на темени здоровенная шишка, не страшно, пройдет. Саблей плашмя, наверное, приложил, гад. Почему же не сработал амулет? Проверяли ведь! Ну что за скотство! Только собрался зажить среди людей, обследовать загадочные руины и на тебе! Ну купчишка, ну падла! Доберусь я до тебя, обязательно поквитаюсь! Как лохов нас развел, и сплюнул с досады. И сам виноват, надо было не стоять на месте, а двигаться, фиг бы кто меня достал тогда! Понадеялся на колдовство. Ну, надо же, как обидно то! И стукнул кулаком по нарам от бессилия. Ладно, осмотримся.

Камера представляла собой квадрат без окон. Нары одноярусные. Напротив — обитая железом дверь без ручек с зарешеченным окошком из которого и лился тусклый неровный свет. Попытался сплести фаербол. Ничего. Стихия не отзывалась. Попробовал войти в транс разобраться — тоже бесполезно. Хороший ошейничек, я даже погладил его. Пригляделся… даже ауры не вижу! Мда… настроение опускалось все ниже и ниже, первоначальное возбуждение прошло бесследно. Попал, так попал. Как, оказывается, я привык к своим способностям! Как без рук сейчас. Рон и Агна поди тоже по одиночкам сидят.

Вот и убежал от одной тюрьмы в другую, а здесь наверняка костер. Бр-р. И дорогих мне людей тоже, из-за меня! Глаза неприятно защипало. Я уткнулся лицом в ладони и застонал.

От самобичевания меня отвлек лязг отпирающейся двери. В дверях стояли два упитанных и высоченных типа в кожаных одеждах неопределенного цвета. На поясах висели деревянные на вид дубинки. В поднятой руке одного из них масляный фонарь.

— Ну что, господин чернокнижник, сами пойдете? — с издевкой спросил тот, который без фонаря. Голос был под стать внешности, глубокий бас.

— Куда? — с затаенным страхом спросил я в ответ.

— Куда поведем. Тут недалеко поленница есть, — они переглянулись и дружно заржали.

— На допрос, куда же еще! Побыстрее, господин следователь не любит ждать.

Коридор показался длинным и, как водится, мрачным. Кое-где на стенах висели масляные светильники. Миновали стол, с сидящим за ним дежурным, и поднялись на два этажа вверх, минуя еще два поста и одну решетчатую дверь, которую ворча, открыл очередной дежурный. Вели меня спокойно, без толчков, без угроз. Вообще молча. Видимо хватило ржачки в камере. Один впереди, второй, с фонарем, сзади. Руки назад сложить не приказали, в отличии от наших тюрем.

Пройдя половину коридора с нормальными дверьми и окнами, правда в решетках, остановились возле очередной ничем не примечательной двери и первый охранник постучал и крикнул через дверь:

— Заводить молодого, господин следователь?

— Заводи.

Меня завели в кабинет. Арочное окно с металлической решеткой, стол, заваленный бумагами, чернильница с пером и напротив стола стул. Не так. Стул из триллеров про маньяков. На подлокотниках металлические скобы, тоже самое на ножках и высокой спинке. Все, для полного обездвиживания! Как сказали бы в рекламе.

— Присаживайтесь, молодой человек, — сказал усталый, болезненно худой пожилой человек с совершенно седыми волосами и бородой.

Охранники подпихнули меня в сторону кресла. Я заупирался. Ужасно не хотелось садиться! Попытался стряхнуть конвоира приемом, но следователь сжал в руке какой-то предмет, и я повис у охраны на руках. По моим ощущениям действительно повис: совершенно перестал чувствовать свое тело. Меня усадили, пристегнули, и следователь разжал кулак. Вернулись все чувства. Подергавшись, убедился, что зафиксирован на совесть.

— В первый раз в ошейнике? Понимаю вас, — голос следака был бесконечно усталым и сочувствующим, — и колдовать поди пытались? На вас хороший ошейник, даже от астрала блокирует. Это, конечно, лишнее для вас, но подозрения уж больно тяжелые. Знаете, ваши более опытные коллеги активно общаются через астрал.

— Но я не чернокнижник!

— Охотно верю, но фактики-с. Ребята, — обратился он к охранникам, — совсем немножко, для профилактики.

"Ребята", кряхтя, опустились на пол с двух сторон и по пальцам ног посыпались удары. Я заорал. Больно, блин! Не сравнить с тем, что было после инициации, но, то было раньше, а бьют, то сейчас! Потом неожиданно накрыла злость. Холодная такая ярость, мол, придет еще мое время, попляшете. Хорошо, что перестали бить, а то бы следак заметил прекращение ора. А он в это время делал вид, что читает важную бумагу.

— Ошейничек, помимо всего, еще и искатель правды. Соврете, вот здесь вот, — он показал на артефакт, — загорится огонек, и вас тогда снова эти нехорошие люди побьют. Все ясно?

— Да.

— Имя.

— Егор.

— Род.

— ор'Кравес, — и скосился на прибор. Ничего не горело. Может на понт взял?

— Это где такое?

— Баронство Кравес в предгорьях южных гор, рядом с герцогством Ривалон.

— Про герцогство слышал краем уха, а баронств там тьма, да демоны с ним. А что в наших краях, в такой дали делаете, заметьте, поближе к демонопоклонникам, они же рядом, за горами, — и показал рукой предположительно на север.

— Да причем здесь демонопоклонники, — я медленно произнес это якобы трудное слово, которым редко называли чернокнижников, — я в охотники хочу.

— Похвальное желание, но зачем в такую даль ехать, у вас там своих руин полно.

— Понимаете, господин следователь, не знаю вашего имени, — пустое, махнул он рукой, — охотники неохотно принимают учеников, которые ничем себя не проявили. Так вот, в Ривалоне мне удалось найти двух старых охотников в безденежном положении, а мне отец выдал некоторую сумму и я смог их нанять. Мы и поехали с ними на север. Им нужно было в Асмар. Пока ехали — учили. Инициацию провели по Огню, — следователь кивнул, — а потом деньги кончились. Мы и расстались. Я поехал дальше. Стыдно стало назад возвращаться, засмеяли бы. Питался в деревнях, помогал по магической части, — дознаватель удивленно поднял брови, уставившись в артефакт, — приварить косы, плуги. Кузнецы дорого берут. А я за еду. Грома встретил, в какой-то таверне на Шелтонском тракте и он взял меня в ученики бесплатно.

— Когда?

— Недели две назад.

— А зачем поехали в предгорья?

— Там полигон заброшенный, там и учил.

— То есть он, ради тебя, уезжает в безлюдное место и отправляет свою любовницу за деньгами?

— Нууу да. А что?

— Что он про себя рассказывал.

— Да ничего! Прозвище Гром. Всю жизнь по руинам. Сейчас готовился к лунсорским.