Юрий Райн - Бестиарий спального района

Знаете ли вы, наконец, что такое: прямое попадание пущенного из катапульты камня, и переломанная в двух местах голень – позже кости срастутся неправильно, и ты навсегда останешься хромым, но будешь рад, что легко отделался, – и контратака противника, и ты тщишься подняться, и опираешься на неповрежденную ногу и обе руки, и в правой еще сжимаешь меч, и колесо вражеской боевой повозки ломает клинок, а затем давит в кровавое месиво четыре пальца левой твоей руки, и спустя сутки, или двое, или пятеро ты кое-как приходишь в себя, и хромаешь, ковыляешь, ползешь к своему лагерю, где тебя уже не ждут, и понимаешь, что не дойдешь, потому что раздавленные пальцы гниют и убивают тебя, и ты отрезаешь их обломком своего меча?

После такого не выживают, но он, Радомир, не коренной житель Леса, он обменыш, он из Города, и он выжил.

«Только прекратите прославлять мои подвиги. Только заткнитесь, ради Леса и Неба. Все – ради вас, да, но забудьте обо мне, хоть на месяц забудьте, не рвите мою душу словами. Покоя жажду, покоя…»

Радомир резко вздохнул. Что уж врать себе – смерть приручила его. Воевать он, конечно, больше не мог, но и избавиться от пережитого было выше сил. Смерть, вошедшая в привычку – и в кровь, звала его, как жреца Чащи зовет тайный отвар из заветных трав.

Потому и пошел в Стражу. Обходить рубежи, отражать в меру сил первый удар, поднимать тревогу; спасать от воды и огня; излавливать и наказывать собственных выродков; даже судить – в простых случаях, когда нет нужды во вмешательстве Мудрейших, – казалось, это подойдет.

И подошло. Спасибо Милене, ставшей его – сначала – напарницей, а вскоре и возлюбленной. Тоже, между прочим, обменыш, тоже родом из Города. И сирота: пока он воевал с Горными Мастерами, приемные родители Милены пали жертвами набега Степной Орды. Чего ей стоило сохранить легкий, воздушный нрав и невероятную внутреннюю силу, гадал Радомир?

Солнце. Солнце золотое. Кабы не она – сгинул бы навеки, в Чаще, или в Степи, или в Топях.

И она, Радомир знал, любила беззаветно и преданно, какой бы взбалмошной и капризной ни казалась, как бы ни склонна была глазками стрелять и попкой крутить. Придет час, он не сомневался, и Милена не задумается ни на миг: жизнь за него отдаст, хотя и не знает, что это – жизнь отдавать. Но отдаст. Если он позволит.

Только – не позволит.

– Пора, солнце, пора, – сказал Радомир. – Не будем опаздывать на последнюю нашу вылазку.

– Как, последнюю? – задохнулась Милена.

– Слушай, любимая. Будешь моей женой?

– Мы же Стража… – растерянно проговорила она. – Обет безбрачия…

– Потому и говорю – последняя вылазка.

Милена приподнялась, оперлась о локоть, заглянула Радомиру в лицо, провела пальцем по его светлым, коротко остриженным волосам, по изломанному шраму на щеке. Закрыла глаза, медленно наклонила голову. Прошептала:

– Мой воин… Спасибо… Да, конечно, да…

– Пора, – повторил Радомир. И прикоснулся к лицу Милены беспалой левой рукой.

Начали собираться.

Узкая, но ровная тропка. Впереди Милена: катит перед собой коляску со сладко спящим, только что в последний раз покормленным родной матерью Путятой. Следом Радомир. За ним – Мудрейший Златослав. Два молодых Стражника, немного приотстав из деликатности, замыкают процессию.

Ивору и Квете сопровождать сына к Двери запрещено Законом. У Кветы и Ивора больше нет сына. У них появится новый сын, если Милена и Радомир будут удачливы сегодня. Ради жизни Народа Леса.

До сих пор Радомир и Милена были удачливы. За ними восемнадцать успешных обменов. И ни одного провала. Ивору и Квете есть на что надеяться. Ради жизни Народа Леса.

Коляска – недорогая. Народ Леса не знает колясок, не знает денег, не знает многого. Все это – из Города, с предыдущих вылазок. Что украли, то и наше, была бы удача. Милена и Радомир – удачливы, удачливы, удачливы.

Частокол в два человеческих роста высотой. Здесь Дверь в Город. Точнее, в Новокузино. В другие места Города – другие Двери. А зачем частокол – никто не знает. Давно он тут стоит.

Радомиру и Милене под силу пройти через Дверь: они родом из Города. Надо произнести правильные слова, а еще – правильно дышать и правильно чувствовать. Тогда пройдут, и малыша с собой проведут. А будут возвращаться – тоже: все как надо произнесут, и прочувствуют, и тоже пройдут. Потому что истинная для них Родина – Лес. И малыша проведут, только другого.

Двое суток у них на все про все: покуда луна полная, покуда звезды благоприятно располагаются. Не уложатся – застрянут в Городе до следующей возможности, аж на двенадцать недель застрянут. Но Радомир с Миленой лучшие, и они уложатся, им и дня достанет. Даже с избытком.

А вот Златославу через Дверь не пройти, никогда и ни за что, даром что Мудрейший. Он в Лесу родился, путь через Дверь ему заказан, о Городе что знает – только понаслышке.

Но – Мудрейший. И по Закону, должен напутственное слово сказать.

Он и говорит. Не слишком, впрочем, обычаев старинных придерживаясь.

– Милена, Радомир, – молвит Мудрейший, – все вы знаете и все понимаете. Задерживать вас не стану. Скажу коротко: верю в твое чутье, Отчаянная. Верю, что ребенок, которого ты изберешь, не принесет зла Народу Леса. И пусть этот мальчик, которого ты оставишь в Городе, будет там счастлив. Верю, о Хладнокровный, – Златослав почтительно кланяется Радомиру, – верю в тебя. Беспредельно верю, ты это заслужил, что еще сказать? Добавлю одно: не рискуйте зря. Все. Идите. Ради жизни Народа Леса.

Златослав поворачивается, чтобы уйти, но Радомир останавливает его:

– Погоди, Мудрейший. Мы, я и Милена, просим о милости.

– Говори, – настороженно отвечает старец.

– Посмотри на нас, – произносит Радомир и обнимает Милену за плечи здоровой правой рукой.

Мудрейший встревоженно вглядывается.

– Да, – говорит он, – я вижу. Вы не просто напарники. Вы – пара. Что ж, Закон не препятствует этому. Но мне кажется, что ты, Радомир, и ты, Милена… вы, кажется мне, желаете большего.

Милена неуместно хмыкает, а Радомир будничным тоном подтверждает:

– Мы желаем большего. Мы желаем стать мужем и женой. И просим согласия на то, чтобы это задание стало последним.

– Но, – Златослав растерян, – вы же лучшие в Страже… И потом – вы оба обменыши, а браки между обменышами… Вы же знаете, Народ Леса нуждается в свежей крови, отчасти ради этого мы и идем на обмены, мы рассчитывали на ваши браки с коренными…

– Ты понимаешь, Мудрейший, – неожиданно вступает в разговор Милена, и на ее лице даже сквозь смуглую кожу проступает румянец, – что мы ведь можем и задержаться в Городе? А то и совсем не вернуться? И это будет…

Радомир останавливает Милену, слегка сдавливая ей плечо, затем медленно поднимает левую руку – на ней цел только большой палец, остальные обрублены.