Юлия Латынина - Сто полей

Марбод осклабился, ударил Неревена в пах красным каблуком, и стал бить – умело и страшно. Чужие пальцы зажали рот, мир вздыбился и погас. Потом чей-то голос в вышине потребовал оставить мальчишку в покое.

Неревен открыл глаза. С проломленного неба спрыгнул человек с мечом в руке. Неревен узнал давешнего чужеземца, Сайласа Бредшо. На нем был суконный кафтан с семью костяными пуговицами.

Марбод повернулся к Эльсилу и сказал:

– Ты был прав, сказав, что я еще раскаюсь, сохранив жизнь этим торговцам! – И, обернувшись к Бредшо: – Две недели назад твой товарищ Ванвейлен оскорбил меня, а сегодня застрелил божью птицу. Ты заплатишь за это сейчас, а Ванвейлен – завтра.

Марбод выхватил меч из трехгранных серебряных ножен и бросился на торговца.

Бредшо поспешно отскочил в сторону, поскользнувшись на курином пере, а меч Марбода просвистел так близко от его груди, что спорол пуговицу с кафтана. Торговец пискнул и отпрыгнул за столб, а меч Марбода снял с кафтана вторую пуговицу. Пуговица запрыгала по плитам, и Марбод сказал:

– Жизни у тебя осталось на пять пуговиц.

Тут торговец, поднырнув наподобие утки, ударил Марбода пяткой в солнечное сплетение. Марбод даже опешил, а торговец заорал, подпрыгнув, и в прыжке обернулся вокруг себя, – и другая его нога чуть не въехала Марбоду в личико. Однако Марбод ногу эту успел захватить и придержать, а сам поддал торговцу коленом в срамную развилку. Торговец заорал и чуть не проломил спиной пол, а Марбод тут же спорол мечом третью пуговицу с его кафтана, и жизни у торговца осталось на четыре пуговицы.

Неревен понял, что торговца все-таки послал не Бужва, потому что Сайлас Бредшо был перед Кукушонком, как уж перед мангустой или недоимщик перед старостой. Видно было, что Кукушонок похваляется перед дружиной, спорет пуговицы – и зарубит.

Тут за стенами храма замелькали факелы, и снаружи закричали:

– Королевская стража!

Кукушонок встряхнулся и ударил по-настоящему. Торговец успел заслониться щитом: меч снес бронзовое навершие и расколол щит, как гнилую дыню. Марбод закричал, и в ответ ему закричала песья морда с рукоятки меча, а бесы и пасти на пластинах панциря подняли оглушительный вой и свист. Неревен взмолился Бужве: Марбод ударил. Меч торговца раскатился цветными кружевами в лунном свете, и разрубил марбодов клинок, как масло. Неревену померещилось, что клинки даже не перекрестились. «Божий суд!» – закричали варвары. Как будто боги выясняют грехи в поединках, а не меряют их на весах!

Тут внутрь стали прыгать королевские люди, и впереди Хаммар Кобчик, начальник тайной стражи, и сам король.

Король с порога бросил в Марбода копье: Кукушонок повернулся на пятке, и копье ушло в старый пол, стало раскачиваться и гудеть. Марбод выхватил из-за пояса короткую секиру, но один из королевских стражников бросился на него. Стражник был молодой и неопытный: Кукушонок переложил секиру в правую руку, ударил ей стражника и потянул к себе так, что тот упал на колени.

Кукушонок сказал:

– Экой ленивый! Еще не умер, а уже лечь норовит.

Тут он ударил стражника так, что разрубил шлем и подшлемник, и тот упал и умер, а после него осталось двое маленьких детей и еще две дочери. А Марбод взял секиру стражника и швырнул ею в короля; но Хаммар Кобчик успел подставить щит, и секира снесла у щита верхний правый угол и ударилась о кольчугу так, что серебряные кольца посыпались на землю, но кожаная подкладка выдержала удар.

Тут у Неревена в глазах потемнело, потому что немудрено, что с этой земли исчезли виноград и оливки, если подданный может швыряться секирами в государя. А Марбод Кукушонок подхватил королевское копье за кожаную петлю, уткнул его с разбегу в пол, и, сделав прыжок опоссума, перескочил на проломленную крышу. Там стоял стражник с мечом в руке: Марбод выхватил у него меч, а стражника пихнул внутрь, и тот расшибся насмерть. Это был, однако, человек уже старый, и дети у него были взрослые.

– Мы еще встретимся, Бредшо!

Люди Кречета уходили кто куда. Заморский торговец, тяжело дыша, резал за спиной джутовую веревку, – мог бы и поберечь добротную вещь.

Неревен подумал, что богов, наверное, все-таки много. Потому что один послал заморских торговцев, а другой – людей короля. Правда, думал Неревен, заморских торговцев мог привести и не бог ойкумены, а их собственный, тот самый, которого я взял сегодня утром. Но тогда их боги слишком милосердны. А людей короля мог послать учитель, который столько знает обо всем, словно по-прежнему вхож к самому Бужве. Знал же он про мангусту и кречета… Но тогда получается, что учитель не возражал, чтобы Неревена убили. Нет, не зря сидел у него тот монах; Неревен заплакал и потерял сознание, потому что такая мысль была еще страшнее, чем мысль о смерти государя.

Бредшо поднял послушника на руки. Тот задрожал, потом заплакал и потерял сознание. На мальчишку просто никто не обращал внимания: шла великая драка и ругань. Бредшо распутал шнурки рясы, поскорей нашел передатчик, сунул в рукав.

Минут пятнадцать назад он хотел позвать корабль, в темноте спутал код и услышал, к своему немалому изумлению, голос Кукушонка, – а жучок был слабый, действовал в радиусе километра. Однако что это за история с кувшинами? Если, например, в этих чертовых кувшинах был иприт… В этой-то стране?

Кто-то наконец остановился рядом.

– Да помогите же, – сказал Бредшо.

– Покажи твой меч, – ответили сверху.

Бредшо обернулся, помертвев. Перед ним стоял сам король. Бредшо молча протянул меч.

Король осмотрел клинок: сталь «вороний глаз», желобок посередине лезвия, никаких письмен на клинке. Четыре свежих зазубрины – и ни одной такой, что могла бы разрубить красавца Остролиста – меч Белого Кречета.

– Ты колдун?

Бредшо в ужасе замотал головой. Король выругался, и с силой ударил мечом но алтарному камню. Брызнули крошки – король кинул зазубренный меч Бредшо.

– Только посмей повторить на суде, что ты не колдун, и с тобой то же будет, – помолчал и спросил: – Ты в мертвом городе давно бродишь?

Бредшо не посмел соврать и ответил:

– С заката.

– Что-нибудь видел?

Бредшо ответил:

– Нет, дружинников Марбода я не видел. Проезжали какие-то люди, человек пятнадцать, но с плащами королевских цветов.

– Куда проезжали? – резко спросил король. Глаза его были безумны, на щеках – красные пятна.

– Куда-то к Золотой Вершине.

Король повернулся и пошел.

У Бредшо дрожали руки. Он не понимал, откуда взялся король; он готов был поклясться, что видел короля среди всадников, скакавших к Золотой Горе. Зато он понимал, что король не оставит без расследования чуда: вспыхнул цветной луч в руках заморского торговца и разрубил родовой клинок Белых Кречетов…