Владимир Коваленко - Камбрийская сноровка

На прощание — не кланяется. Не за что пока! Немайн — «некоролева», от нее не нужно пятиться задом, как от иных властителей.

— Тоже символично, — говорит король, — Зад задом… «Ко мне можно повернуться спиной». Хочу такие порядки в Мерсии!

Раз хочет — значит будут. Пенда доволен. Ну и что, что затея — приехать заранее под чужим именем — не сработала на ушастой особе? Та поддержала шутку. Выбирать интересное — все и посмотреть, да не наряженное! Щуку бросили в реку. Король улыбается в бороду.

А еще он, оказывается, заглянул в записки ригдамны. Сын не исхитрился, теперь должен угадывать: почему та скребла перышком не тогда, когда Немайн говорила главное…

— Не успевала?

— Тогда она писала бы все время. А то и подождать бы попросила… Нет, времени ей хватало.

Отскрипели лифты. Под сапогами уже не брусчатка — пол доброго трактира. Не посольского, не купеческого — строителей собора и резчиков по камню. Вряд ли сюда насовали соглядатаев! Запахи аппетитные, а простая пища для человека, проведшего жизнь в походах — не беда. Король смакует «почетное блюдо» заведения. Называется: «закат на болоте». Злые языки так сиду называют, за цвет лица и волос. Исходит жаром противень, на нем — яичница. Всем бы хороша, только в белок будто чернил накапали, желтки словно ржавчиной приправлены. Но Пенда доволен.

— Уже не зря приехали! Граф, у тебя же теперь есть кусочек берега? Озаботься: пусть твою жену побалуют. А то с восточного побережья до тебя довезут разве тухлые… Хорошие яйца кайры несут. Гораздо вкусней гусиных. Правда, птичек жалко…

Птиц, действительно, жалко. В Мерсии положен строгий закон: брать яйца дважды. Кайры так устроены: если забрать первое яйцо и второе, они успевают снести третье и вывести птенцов. И люди сыты, и птицы род продолжают! Увы, крики кайр иногда мешают Ушастой спать. Потому по всему берегу маленькой республики никаких ограничений на разорение гнездовий морских птиц отныне нет. И будут годы жирные… и годы пустые — на птичьи яйца.

Придется оттенять пиво устрицами. Или гренками с сыром! Что–то их долго не несут друзьям республики… Может, только кажется? А то на допрос, который Пенда учинил отпрыску, уже смотреть больно. Особенно, когда понимаешь, что выдал бы поменьше версий, чем принц Пеада. А ведь на всякую — один ответ:

— Нет, элдерсмен!

Нарочно именует меньшим титулом. Не обидно — это личина. Но и намек: пока, сын, ты и на вверенное тебе графство версий не надумал, а когда–нибудь придется принять на голову венец всей Мерсии.

Так что Пеада обходится введенным сидой варевом, хотя рядом стоит прихлопнутая крышкой кружка с «темным угольным». Пиво ему нравится больше кофе, но туманит разум. А кофейную гущу — и откуда поверье взялось! — сколько ни рассматривай, свежих идей не появится.

— Последняя версия, — вздыхает принц инкогнито, — если неверна, придется надеяться, что хоть младшие братья вырастут умней меня, дурака…

— Случись что со мной, — замечает король, — растить их все равно тебе. Так что не смей сдаваться. Ну?

— Учебное задание.

— А говорил, дурак. На графа точно тянешь.

Пеада и есть сейчас — граф. Владение не велико, не мало — точно как у Окты. Наверное, в десятую часть всей державы. Как раз — шишки набивать! И люди… Раньше Окта думал — выделил король сыну кого не жалко. Для опытов и учебы камбрийцы сойдут! Город Кер–Магнис, по–мерсийски Кенчестер, некогда сам выбрал мерсийское подданство, как и Роксетер, он же, по–камбрийски, Кер–Гурикон. Ополчение, то есть три четверти способных носить оружие мужчин и добрая четверть женщин — полегло в битве с войском Нортумбрии. Пришлось маленьким королевствам выбирать: делать последнюю ставку, после проигрыша которой рожать будет некому, или проситься к союзнику под крыло. Выбрали не по родству, а по силе и благородству. Не прогадали. Ни те, ни другие! Всей разницы было: в Кер–Гуриконе из королевской фамилии выжила наследница, которой приглянулся Окта, а Кер–Магнис остался совсем без правителей. Пенда и отдал город с округой сыну. И жителям спокойно — наследника Мерсиец в беде не бросит, и отпрыску практика в государственных делах.

— Ты узнал больше?

— Да. Попросту подсмотрел. Запомни: хорошая разведка — вторая голова! То, что я увидел, мне понравилось. Задание Эйры было напрямую связано с нашим разговором. Она училась править: записывала решения, которые приняла бы на месте сводной сестры. Разумеется, до того, как Немайн сама отдавала приказ. Наверняка сейчас обсуждают… Отличная идея. Мы с тобой тоже попробуем.

Пеада отхлебнул пива. Теперь можно. Не выдохлось! Вот почему люди сами додумались до крышек на пивные кружки, а очищать напиток через кокс — нет? Надо было ждать, пока сида рецепт подскажет. Ленив человек! То–то отец детей думать учит. Кстати об ответах…

— У ригдамны сходилось?

— Нет.

Почти приятно. Что неприятно — отец наверняка переймет шутку. Вот, улыбается в усы. Паузу держит. Наконец, заговорил:

— На месте сиды я не стал бы ее ругать. Хорошая девочка. Еще чуть — и можно давать графство. Расхождение у них одно: Эйра собиралась мстить, а Немайн спасать. Республику, пленницу, себя. Таким чередом…

— Знаешь… — Пеада вовремя проглотил обращение. Сейчас король ему не отец и не совсем король, так, старший товарищ и наставник, — Я поступил бы так же, как Эйра. Вот уж не думал, что окажусь злей и циничней Неметоны! Кстати, а сама Немайн как? Заслуживает графства?

Король смакует пиво. Пляшет огонь в камине. Наконец, Пенда снимает с шеи посеребренный циркуль — знак друга Республики. Языки пламени сверкнули рыжим на повернутых вверх иглах. Инструмент совсем не бутафорский!

— Пять чего? — спросил Окта. Хотя букву «в» узнал тоже. «Виктори» — «победа»?

— Пять месяцев, — пояснил Пенда, — пять месяцев, как она взяла в управление голый кусок земли. И вот, смотри — греки рты разевают, на башню дивятся. Какое тут графство… Как бы всей Британии маловато не оказалось. Я, конечно, проверю, не морок ли это.

— Как?

— Это меня христианин спрашивает? У вас в Евангелии описан отличный способ. Им собирался воспользоваться некто Фома. Жаль, не посмел. Тогда, может быть, и я бы крестился… Ну, я не апостол, а Немайн не Христос. Посмею! Тем более, совать пальцы я намерен вовсе не в кровавую рану и не за ворот. Пощупаю, насколько город крепок, и только. И, скорее всего, нащупаю твердое. Иначе… зачем это позволение ходить везде, смотреть все? Узнала же! Могла признать и начать пускать пыль в глаза. Не захотела. Но я должен увериться, что все взаправду. Ладно! Сегодня пиво, гренки с сыром и мясные шарики. Персты вложим завтра.

Снова уставился в огонь. Половины того, что думал, не сказал. Как всегда… Но раз уж сегодня, пусть и понарошку, они равны в титулах… Можно спросить!