Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

— Нет… Хотя я слышал, у нас будут, как и у людей, пажи!

Глазенки его вспыхнули восторгом, явно вообразил себя в костюме пажа с уменьшенным мечом на поясе и кокетливой шляпкой с пером.

— Да-а, — сказал я, — у людей чему только не научишься… Иногда и хорошему можно, правда-правда! Хотя, честно говоря, я и не знаю, чему…

В огромном зале трон пуст, придворных эльфов почти нет, везде рассеянный свет, я заметил движение у дальней левой стены. Там на фоне красочных барельефов со сценами из эльфийской мифологии почти не отличимая от них блистательная Синтифаэль в ярко-оранжевом платье и на этот раз с распущенными по спине волосами беседует с двумя седовласыми эльфами, но все еще не потерявшими осанки.

При моем приближении оба поклонились королеве и удалились. Она повернулась, вперила в меня пронизывающий взгляд, все такая же строгая и божественно прекрасная.

Я с великой готовностью, красуясь, грациозно опустился перед нею на колено, склонил голову.

— Ваше Величество…

Она помедлила, я чувствовал ее взгляд на моем затылке и, надеюсь, широких плечах, в стране эльфов вообще широчайших, да и эполеты хорошо выделяются в такой позе, а если чуть поднапрячь руки, то трицепсы просто загляденье, это бицепс у меня маловат, и хорошо, что не видно…

— Приветствую вас, конт Астральмэль, — произнесла она с подчеркнутым холодком. — Что привело вас в Эльфийский Лес?

— Жажда сообщить Вашему Величеству, — ответил я, поднимаясь и неотрывно глядя в ее прекрасное лицо, — что всем моим войскам дан приказ не рубить здесь лес, не собирать хворост и не охотиться на эльфов…

Она переспросила:

— Войскам?

Я поклонился, скрывая досаду, все-таки заметила, зараза, то, что могла бы пропустить мимо ушей, если бы они не были такими торчащими и нежно-розовыми, что хочется куснуть за кончики.

— К сожалению, — сказал я честно, — королевство пока еще не все в моей власти. Крестьяне могут считать себя подданными прошлого короля, которого я сверг… они как раз и могут еще по неразумению наносить вам вред… но я намерен здесь закрепиться и принять меры… А также, пользуясь случаем, я хотел бы, с вашего позволения, повидаться со своей женой, контессой Гелионтэль.

Она не сводила с меня испытующего взгляда.

— Вы же не знаете, — произнесла она медленно, — может быть, она уже забеременела?

Я скромно потупил глазки.

— Ваше Величество, в интересах продолжения эльфийства я предпочел бы перестраховаться. А вдруг, знаете ли, ну, не клюнуло, надо бы для надежности повторить, я же не для себя, для всемирного эльфизма стараюсь!

Она произнесла ровным голосом, но мне почудился не свойственный эльфам сарказм:

— Ну разве что не для себя…

— Точно! — сказал я клятвенно. — Как хорошо, что вы все понимаете! Что значит королева.

Она произнесла с некоторой брезгливостью:

— Я понимаю больше, конт, чем вы можете предположить. Хорошо, отправляйтесь к милой Гелионтэль.

— Вот прям щас и побегу!

— Передайте ей мою любовь и милость.

— Не забуду, — пообещал я. — Все на свете забуду, но ваши слова, блистательная Синтифаэль, моя королева…

Я начал кланяться, отступая жопой вперед, но она вдруг, словно только сейчас вспомнив какую важную мелочь, поморщилась и произнесла небрежно:

— Да, кстати… Нам только что стало известно, что вы останавливались на ночь у некой Элизаэль… Она живет вне нашего племени…

— Любит одиночество?

— Она преступница, — ответила королева холодно, ее лицо стало чуточке злее, хотя оставалось прекрасным. — Не признавала законы, не подчинялась… За ее дикий и жестокий нрав ее изгнали!

Я охнул:

— Такую тихую ласковую кошечку? Ваше Величество, ее пора простить и вернуть!

Королева не спускала с меня пронизывающего взгляда.

— Она должна была вас убить и выпить кровь.

— Должна? У нее был такой приказ?

— Нет, именно за такое злодейство она и была изгнана.

У меня пробежал по спине запоздалый холодок, но я постарался растянуть губы пошире в примирительной улыбке.

— Ваше Величество, но разве то, что меня не сожрала, не доказывает, что уже исправилась, и ее можно на свободу с почти чистой совестью?

Она покачала головой:

— Не знаю, не знаю… Вы спали вместе?

Я зябко повел плечами.

— Ваше Величество, у бедной Элизаэль нет даже хатки, что есть у последнего зайчика в таком темном лесу! А ночью там холодно. Это ж так естественно, что мы прижались друг к другу, надо ж как-то сохранить остатки тепла!

Она произнесла хмуро:

— И всю ночь прижимались… Это мой лес, Ричард Завоеватель, в нем от моего взгляда таиться глупо и бесполезно.

Я смущенно опустил глазки и шаркнул задней ножкой.

— Ваше Величество, а вот у людей подглядывать не совсем как бы принято, хотя да, интересно… Так вы ее простите? Я это, милость к падшим призываю! Из великого гуманизма, не корысти ради, Ваше Величество, вы ж гуманистка?

Она нахмурилась, долго рассматривала меня, наконец проговорила с непонятной интонацией:

— В самом деле странные существа… Заступаетесь за чудовище, что едва не убило вас. А вам в самом деле ее жалко, вижу.

Я кивнул.

— Жалко, Ваше Величество… И еще, могу я к вам обратиться к небольшой, но весьма деликатной просьбой?

Она смерила меня холодным взглядом.

— Можете. Но не обещаю, что смогу ее удовлетворить. Или даже сохранить в тайне. Я не верю вам, сэр Ричард.

Я опустил глазки и пробормотал:

— Да это не меня касается, Ваше Величество… Могу ли я просить, чтобы этот вот мой небольшой… совсем крохотный грешок остался между нами? Я бы не хотел, чтобы моя милая Гелионтэль узнала, что я провел ночь с этой… бедной изгнанницей.

Она спросила холодно:

— Вы хотите, чтобы я солгала?

Я замотал головой:

— Ни в коем разе! Но если Гелионтэль не спросит, вы же не станете сами рассказывать о чем-то, что может ее огорчить?.. То, о чем не знает, как бы и не было, Ваше Величество! В интересах ваших подданных, во имя их счастья и блаженного спокойствия духа и всяческого умиротворения!

Она поморщилась, подумала, вздохнула.

— Вечно у людей всякие неприятности… Хорошо, я ничего не скажу милой Гелионтэль. Я ее люблю.

— И я, — сказал я искренне. — Вот видите, как много у нас общего?

Она смотрела на меня пристально и молчала. Я поклонился и отступил, но осталось странное ощущение, что между нами появилась какая-то связь благодаря общей тайне.

Мраморные ступени странного оранжевого цвета закончились в траве, хотя в прошлый визит, насколько помню, вся площадь была засыпана золотым песком по щиколотку.

Зеленые стебли, тугие и упругие, не позволяют коснуться земли, я шел по памяти, выбрел на знакомую дорожку из золотого песка, навстречу иногда попадаются эльфы, чаще — эльфийки, почти у всех золотые волосы с зеленью, а у некоторых и вовсе зеленые, как свежая молодая трава.