Ким Сатарин - Вторая радуга

Почётную миссию зять предложил выполнить Ольге и Харламову, как сильнейшей связке в группе. Дочь шамана согласилась мгновенно, её муж тоже не видел оснований возражать. Позже, когда они в своей комнате переодевались для погружения, Аникутина спросила, всерьёз ли Лёшка говорил о том, что они лишь герои в некоей игре.

— Лёшка хохмач, он просто по теме прошёлся. Вот Лёнька, мне кажется, эту возможность всерьёз рассматривает. Знаешь, когда человек рядом с тобой исчезает, а на его месте лишь пыль клубится, поневоле задумаешься о законе сохранения вещества. А если наш облик — только результат запроса поисковой программы неких данных из базы, то всё сразу объясняется наилучшим образом.

— Пожалуй, — задумчиво согласилась супруга, явно отложившая данный вопрос на будущее.

Они подошли к воротам посёлка и поразились — на сторожевой вышке никого не было, а в самих воротах была распахнута дверца, и никто за ней не присматривал. Мысленное прощупывание говорило, что посёлок живёт обычной жизнью. Они вошли в посёлок, и окружающие приветливо с ними здоровались. Гмеля, которого они желали видеть больше всего, в посёлке не было — охотился где-то. Но они нашли Межира и постучались в дверь его дома. Открыла им женщина среднего возраста и приветливо предложила войти. В этот раз к ним относились куда сдержаннее, хотя жаловаться на отсутствие гостеприимства было бы грешно. Усадили за стол, поставили блюдо с солёной рыбой, пироги, чай. Сам хозяин, поспешно промыв заспанные глаза, тоже сел за стол.

— Морозно. Печи у шахты топить засорно, леса не хватит.

— Горкозов не бережётесь? — поинтересовалась Ольга, прекратив нахваливать пироги.

— Ушли горкозы. Они всегда о сю пору уходят. За две седмицы до нового года и на девяносто дней.

— Куда уходят?

А вот этого никто не знал. Но в Реденле, утверждал шахтер уверенно, в это время их не было. На смену появлялись снеговые пауки — чёрно-зеленые твари с двухметровым туловищем на тонких ногах с широкими подошвами, свободно бегающие по снегу. Но снеговые пауки специально на людей не охотились, к тому же они, по неизвестной причине, держались вдали от главной реки.

— Так вы на Нить-озеро собрались? Добре, лыжи я дам. Дня два идти трудно, речка с проранами, потом гора. Зато потом — лучше не бывает. На Нить-озере уже могут встретиться пауки…

— С ними мы разберёмся, — пообещал уверенно Ермолай. — А за Нить-озером что?

Но дальше озера поселковые не ходили. Межир только и мог сказать, что сопки там крутые. Он вышел проводить гостей на улицу и скептически обозрел их одежду.

— Помёрзнете, однако. На озере ветер.

— На ходу согреемся.

— А ночью как?

Поддерживая репутацию "настоящих людей", Харламов небрежно сказал, что идти они будут днём и ночью. Межир в ответ только пожал плечами. Вид людей на лыжах посреди посёлка никого не удивил. А за воротами они обнаружили натоптанную лыжню, ведущую в подходящем направлении. Затем, когда лыжня вывела их на замёрзшую речку, они встретили охотника с собакой. Тот тащил за собой нарты с несколькими оленьими тушами. Остановились поговорить. В прошлый их визит охотника в посёлке не было, но он сразу понял, с кем встретился. Конечно, охотник жаждал поговорить, но терять время землянам не хотелось. Так что они просто перекинулись несколькими словами. На озёрах охотник бывал, и считал, что труднее всего — это подъём к ним.

Через несколько часов они убедились, что так оно и есть. На перекатах и порогах речка бурлила, накрытая облаком пара. Обходить приходилось то по одному, то по другому берегу. Хорошо, что они оба умели точно определять толщину льда, и могли переходить с берега на берег без риска. Водопады следовали один за другим, и возле каждого приходилось снимать лыжи и карабкаться по скалам вверх. Так они и шли — три шага на лыжах по сугробам, затем снимали лыжи и карабкались по камню — а там вновь надевали лыжи. Когда стемнело, Ермолай остановился, отдышался и принялся запускать астральный глаз.

Ольга спросила мысленно, справится ли он, и он вместо ответа поднял астральный глаз над облаками пара. Скалы, пороги… Супруга видела то же, что и он, и оттого предложила на сегодня закончить. Как Харламов ни устал, но в столовую всё же отправился. Подруга сказала, что есть ей сегодня не хочется, и осталась дома. А командир группы с удовольствием хлебал кислые щи со сметаной и размышлял, отчего при такой сумасшедшей усталости мяса ему совершенно не хочется.

Чжань Тао задумчиво прогуливался по двору. Не обладай юноша ночным зрением, он бы мастера даже не заметил — мысленный отпечаток того выглядел полустёртым, как будто мастер был без сознания.

— Здравствуй, молодой мастер. Я вижу, ты добился успехов со времени нашей встречи. У тебя есть ко мне вопрос?

— Рад вновь вас видеть, мастер Чжань. Спасибо, что уделили мне время. Вопрос у меня такой…

Мастер Радуги тоже умел видеть в темноте, и то, что нарисовал молодой человек на снегу, было для него понятно.

— Для сточеров, на самом деле, весьма неплохая схема. Только прямое чувствование — это на самом деле два различных процесса. На Камете они становятся схожими, не удивительно, что разницу не смогли уловить не только сточеры. Я нарисую тебе другую схему, — мастер изобразил на снегу несколько витков спирали, как бы план раковины улитки.

Он носком сапога указал на выход спирали и прилегающий к нему участок:

— Вот это зона ограничения. В ней внешний мир воспринимается без искажений, но он неполон — можно различить только то, что перед входом в раковину. Мой учитель, известный под прозвищем Хромой Воевода, называл этот участок так: лягушка сидит на берегу пруда. — Мастер повел ногой внутрь раковины. — Это зона искажения. Сюда образы большого мира попадают, пройдя через зону ограничения. Название — лягушка сидит.

Ермолай слушал, улавливая общую идею — образы искажаются, проходя внутрь раковины, и чем дальше от входа, тем сильнее искажение.

— Дальше — искажение с ограничением. У лягушки четыре лапы. Дальше следует неполное изменение. Мой учитель называл это так: нечто, похожее на лягушку, сидит и оно зелёное.

Сапог мастера уже преодолел полностью внешний виток раковины и сейчас указывал на первую половину второго витка.

— Участок наложения. Уже не лягушка, но мы пока уверены, что это и не цветок лотоса. Дальше, — нога мастера сдвинулась к концу второго витка, — хаос. За ним зона, в которой хаос перемешивается с отражением. Дело в том, что дойдя до конца спирали, до Завитка, образы отражаются назад. Возникает обратное движение, которое содержит в себе искажённое смешение образов. Используя обратное движение, наш разум способен построить из этого материала упорядоченную конструкцию. Так создаются приват-миры…