Тамара Воронина - Перемещенное лицо. 2. Квадра

– Сколько же времени прошло? – пробормотал Дан, увидел подмерзшую траву и девственно-голые кусты.

– Полгода. Без нескольких дней полгода, друг мой. Ну что, малыш, нравится? Ты рот закрой, мои слуги должны держаться с достоинством. Не хочешь же ты провести всю жизнь на кухне или в конюшне?

– Я люблю лошадей, – осмелел мальчишка.

– Ну, хочешь быть при лошадях, так будешь. Но ведь грумам приходится меня сопровождать, так что будь любезен научиться владеть собой. Ты будешь носить цвет властителя. Дан, ты сможешь дойти? Нет, не сможешь, похоже. Ничего, сейчас пришлют карету. Присядь.

Дан охотно опустился на землю. Его качало ветром. Было холодно, от земли тянуло стылостью, от озера дул ветер. Властитель покачал головой – и вдруг стало тепло и уютно.

– Магия?

– Конечно. Прости, я не подумал, что ты настолько слаб.

– Вы же не применяете магию в быту.

– Я не применяю магию без необходимости . А ты… познакомился с другой стороной магии, да?

– Было дело, – сознался Дан. – В самом начале. Потом он почему-то решил, что я такой несгибаемый, что ни за что не расколюсь, что вы на меня заговор наложили, и сменил тактику.

– Что он от тебя хотел?

– Чтобы я рассказал ему о ваших целях.

Смеяться властитель умел. Дан тоже посмеялся: правильно, цели властителя если кому и известны, то не перчаткам. Мальчишка таращил глаза то на них, явно не слыша разговора, то на замок, то на дорогу, выступившую из воды, то на приближающуюся карету. Он даже не в восторге был.

– Неплохой мальчик, – кивнул в его сторону хозяин. – Искренний, честный. И правда не воин. Ничего, побудет при конюшне, может, приближу к себе… но как-то не вижу я его в роли камердинера. Впрочем, разберемся. Значит, ты не раскололся. Почему?

– По глупости, – хмыкнул Дан. – Вреда бы вам это не принесло никакого, но не люблю я сдаваться, милорд. Знаю, что неумно… хотя, выложи я ему все, что мог, долго бы я прожил?

– Пару минут, – согласился хозяин. – Вот черт, об этом я не подумал.

Над каретой мелькнула темная туша взлетевшего сторожевого дракона. Шарик. Учуял. Не будь дороги, вплавь бы ринулся, хотя плавал он паршиво. Эх, фотоаппаратов тут нет – замечательный был бы снимок: черная в серебре карета на фоне белого замка и синей воды, а над ней – чудовище с крыльями…

– Вы лучше отойдите, милорд, – посоветовал Дан, – затопчет. Никакой в нем почтительности нет…

Шарик повалил его на траву, покатал носом, издавая столько звуков, что получалась какая-то симфония… типа Шнитке или еще какого из нынешних. Маломелодичная, но выразительная. Дан обнял гибкую шею, поцеловал в нос, почесал горлышко и доверительно шепнул: «Я скучал по тебе». Шарик возликовал и повел себя абсолютно по-собачьи – принялся нарезать круги, подпрыгивая и отчаянно вереща. Мальчишка в ужасе отпятился к самой воде, где его перехватил властитель.

Потом они погрузились в карету, Шарик поскакал следом, а во дворе замка их встретила Квадра. Гай. Аль. Лара. Захотелось побегать кругами и повизжать. Переобнимавшись со всеми, Дан почувствовал, что сейчас упадет, слабость накатила невероятная, но упасть не дали, Аль подхватил, перебросил через плечо и потащил наверх, Лара обогнала их, и в комнате Дан понял зачем: она приготовила постель. Втроем они быстро вытряхнули Дана из одежды и упаковали под одеяло, даже не дав Гаю его осмотреть.

– Довели же тебя, – сочувственно произнесла Лара, гладя его щеку. – Мы знали, что ты жив, знали, что тебе плохо, но даже направление определить не могли. Бездарности мы.

– А властитель – первый, – поддакнул Аль. – Он тоже не мог. Гай, его откармливать, наверное, надо?

– Лечить его надо, – отозвался Гай, бледный больше обычного, заметно похудевший – а куда уж больше-то? и так насквозь прозрачный. – Дай-ка прослушаю. М-да… Ты сейчас, наверное, легче меня. Хрипы. Кашель сильный?

Минут десять он расспрашивал Дана, лицо было серьезное, даже суровое, но Дан знал , что Гай просто боится сорваться в детский восторг и начать прыгать по комнате на манер Шарика… О, и этот тут, пролез, а ведь не пытается прорваться в жилые помещения, сидит себе на конюшне или по галереям бродит. Лара умчалась – явно за едой, демон демоном, но женские инстинкты были сильны, худых надо кормить, непременно вкусненьким. Аль покачал головой.

– Черт, Дан, даже сказать не могу, насколько я тебе рад. Поцеловал бы, да ты неправильно поймешь.

– Поймет он как раз правильно, – фыркнул Гай, – и именно это ему не понравится. Не злись

– Я не злюсь, – удивился Аль. – Я рад до чертиков. Даже не знаю, что сделать, чтоб выпустить эту радость, а то ведь взорвусь.

– Походи на руках, – посоветовал Гай, и Аль, как заправский акробат, прошелся колесом и пробежался на руках.

– Я б тоже походил, – признался Дан. – Ребята, я… Ну даже не знаю, что сказать. Властителю я, конечно, обрадовался, но прагматично: ну вот и спасение. А вам – просто так. Вы настолько… В общем, мне иногда кажется, что у меня глаза по ночам светятся и уши острые.

– Крови попить не хочется? – осведомился Гай. – Мне, знаешь, тоже иногда кажется… что я блондин. И зубы у меня ровные. Слушай, борода тебе не идет, может, мы ее ликвидируем?

– Обязательно, – кивнул Дан, – а то Алю расхочется меня целовать. Не было у меня возможности побриться.

– Плечо болит?

– Ноет. От сырости, наверное. Суставы… Вот бы твоего папу сюда, правда?

– Я все папины рецепты знаю, – хмыкнул Гай. – Я свои придумывать не умею, а то, что делают родители, знаю. Папа недавно, кстати, еще один прислал, говорит, очень хорошо помогает. Черт, Дан, мне тоже хочется тебя поцеловать, правда.

– Потому что обнимать тебя боязно – сломаешься, – кивнул Аль. А у этого круги вокруг глаз, отчего глаза кажутся еще больше и еще зеленее. Обо мне страдали, что ли? Или – со мной ? – Расскажешь?

И Дан, как ни хотел загнать воспоминания туда, откуда они бы не вылезли бы никогда, рассказал. Нельзя скрывать от Квадры. И не просто нельзя – не хочется.

– Ну ясно, – резюмировал потемневший лицом Гай. – Опять твои гипертрофированные представления о чести.

– Или упрямство, – поправил Аль. – Хотя одно другому не мешает. Ты и в безвыходной ситуации не сдашься?

– Вы дураки оба, – удивилась Лара, – в его положении молчание было единственным способом выжить, неужели непонятно? Дан, мне так хочется тебя поцеловать!

– Поцелуй! – обрадовался Дан. – А то эти извращенцы привяжутся.

– Я не буду. Потому что тебе это может слишком понравиться, – вздохнула Лара. – Забыл, кто я?

– Я вот забываю, – пожал плечами Аль, – и иногда сильно себе удивляюсь. Лара, почему я тебя не хочу?

– Я тоже не хочу, – признался Гай. – Причем совсем. Даже меньше, чем Аля.