Кристиан Бэд - История одного имени

«Ну вот, это похоже на настоящую причину моей хандры, — подумал он. — И что же теперь? Записаться в очередь на очередную промывку мозгов к новому завлабу?» Он посмеялся над своей жадностью к будущим трупам, замаскировал флайер и пешком отправился поискать в лесу какие-нибудь следы.

«Киска хочет Маску съесть», — мурлыкал Ланс, снимая общие планы и безрезультатно разыскивая хоть какие-нибудь следы партизан для Лэйрда. (Мысленно-то он партизан давно уже засек: группа из 12-ти человек находилась меньше, чем в 10 километрах от него. Знать бы только, был ли это отряд Маски?) Ланс улыбнулся, устанавливая одну из своих хитрых ловушек на случай, если партизаны захотят поиграть в догоняшки. Он побродил, осваиваясь, на территории узкоглазых, и пошел пошевелить их.

Лагерь партизан выглядел на редкость комфортабельно. Туристам следовало бы поучиться у них аккуратности.

Ланс влез на дерево и затаился, вытянувшись во весь рост на толстой ветке, что будто благословляющая рука простиралась над лагерем. У него только что родилась одна идея насчет Лэйрда, теперь нужно было найти хороший ракурс.

Темнело, и под покровом ночи партизанский лагерь ожил. На закате в него влились еще 4 маленькие группки. Ланс прекрасно видел в темноте, но Маску опознать не мог, скорее всего, его там и не было.

Ланс улыбнулся сам себе и… обрушился с ветки вниз, прямо в круг из 7-ми кушающих партизан. В этом, собственно, и состоял его замысел — ветка обламывается под Лэйрдом (вот невезуха). И …

Насчет «и» Ланс еще не решил. Он рассчитывал по крайней мере на 3 секунды. Веер парализующих игл, 2 сёрикена, ослепляющий лазерный луч в глаза, и Ланс видит, что четверо навечно выведены из строя. Он смеется и, как олень, ломится через кусты. Гей! Где же погоня?

В бронзовом закате брел хрупкий подросток, изогнувшись под тяжестью прижатого к бедру автомата. Непродолжительный сухой треск рвал тишину на неравные промежутки времени. Лэйрд берег патроны и стрелял короткими очередями. Каждый выстрел отдавался болью в раненом плече. Лэйрд вышел из леса и затаился на его границе. Похоже, преследователи отправились за подкреплением. Он устало опустился на траву, положил сразу отяжелевшую голову на приклад и толи уснул, толи потерял сознание. Но поспать Лейрду не дали. Когда он, спустя 6 секунд, очнулся, два оборванных малыша шептались рядом. Увидев, что незнакомец глядит, один из малышей позвал его:

— Тетенька!

Лэйрд через силу рассмеялся и откинул с лица волосы. Дети смотрели настороженно.

— В вашей деревне все спокойно? — раздался бархатный голос чужака.

— Так вы — дяденька? — спросил все тот же карапуз.

— У вас стреляют?

— Нет. Вы не бойтесь, я скажу папе, и вас не тронут.

— А где твой папа, в лесу?

— Он охотник. А ты русский?

— Конечно, — быстро ответил Лэйрд и, собравшись с силами, встал. Рука совершенно онемела.

— Не уходите, я позову папу, — сказал малыш.

Лэйрд улыбнулся, мальчишки разглядывали его, приоткрыв от любопытства рты. Кругом было так тихо и спокойно, что возникало ощущение нереальности происходящего. Вдруг в тишине раздался резкий металлический звук. Лэйрд, не раздумывая, упал на землю, и тут же грянул выстрел. Лэйрд откатился в сторону и бросил взгляд в сторону леса: не меньше десятка грязных партизан! Автомат лежал в трех шагах, в траве. Лэйрд вынул револьвер, но стрелять пока не мог — рука тряслась и в прицел вместе с партизанами попадали его знакомые карапузы. Он пытался убедить себя, что эти малыши — те же аборигены, но почему-то аргумент не действовал. Пока он размышлял, партизаны подошли почти вплотную.

— Американская сволочь, — сказал один с глазами, совершенно исчезавшими в складках изрезанного шрамами лица.

«Пожалуй, это тот самый туземец, которого здесь называют «Маской Смерти», — подумал Лэйрд…

Лэйрд лежал на траве, растянутый под жарким солнцем, уже не имея сил освободить привязанные к вбитым в землю кольям руки и ноги.

Солнце пекло немилосердно, глаза застилала чернота. «Я умер», — думал Лэйрд, но с содроганием сознавал, что все еще жив. Перед заходом солнца он сквозь бред и галлюцинации почувствовал, что его волокут по земле. Он даже не стонал — не было сил.

К вечеру к лагерю стянулись почти все взрослые мужчины из окрестных деревень. На их лицах можно было прочесть удивление — неужели этот хрупкий подросток с бледным изнеженным лицом и был террористом по кличке Блэк Лайтнинг, которого так боялись в этих краях…

Конечно, Лэйрд спасся. Удрал и Ланс. Теперь он сидел на дереве, перетягивая эластичным бинтом рваную рану на плече (к утру заживет), и забавлялся суетой туземцев внизу. Туземцы посчитали было, что поймали Ланса. (На действительное положение вещей у них никогда бы не хватило воображения.)

Больше всего Лайтмена веселило, что они во второй раз попались на ту же удочку — он снова наблюдал их с дерева… То ли опять свалиться сверху? Ланс бесшумно поменял позу. Он думал, стоит ли убить «Маску» сейчас или приберечь на будущее?

«Пусть поищут, — решил он, — пока я посмотрю отснятые кадры. А вдруг придется сделать дубль?»

Эта мысль еще больше развеселила Лайтмена. Он представил, как вновь падает с ветки посреди лагеря, и, улыбаясь, отправился путями Тарзана проверять камеры. Пусть пока туземцы отдохнут от него, а он от них. Плечо тоже тем временем подживет, да и намятые бока.

К вечеру Ланс добрался до поляны. Внешне там ничего не изменилось. Ланс заменил в камерах кристаллы, выборочно просмотрел отснятый материал (подробностями потом займутся техники).

В десятый раз пересекая поляну, Ланс заметил, как чуть дрогнула стрелка магнитометра. Это могло не означать ровным счетом ничего. Помеха была так мала, ну, будто кто-то потерял здесь скрепку. Но Ланс нагнулся — опять помеха, и 2 сантиметра влево — тоже. Со стороны, наверно, Ланс выглядел полным идиотом, но он ползал на четвереньках по поляне, таская за собой магнитометр, потому что амплитуда движений стрелки все увеличивалась.

Ланс понял — он обнаружил нечто! — и поддался азарту поиска. Его чувство опасности притупилось. Он был уже на середине поляны, когда земля вдруг разверзлась под ним…

Но Лайтмен полетел не вниз, а вверх. «Нечто» из-под земли рванулось в небо, и его могучим силовым полем Ланс был захвачен и смят, как насекомое.

Самый страшный удар принял на себя мозг — лопались сосуды (обычный человек умер бы в несколько мгновений, но для Лайтмена такие повреждения не были смертельными). Хуже было то, что поле имело и некую психотропную составляющую, а Ланс и без того в детстве очень часто подвергался экспериментам над своим «я». Сейчас сознание металось в черепе, как в клетке, и он постепенно сходил с ума.