Тамара Воронина - Игры Людей

Слава богам, привели его не в какой-нибудь парадный зал. Небольшой кабинет, заставленный книжными шкафами. Столько книг Март никогда в жизни не видел, потому прилип взглядом к разукрашенным переплетам. В руки брать не рискнул, хотя его одного оставили, даже не присматривали.

– Умеешь читать?

Март, как положено, вздрогнул от неожиданности и повернулся, чтоб увидеть мужчину лет под сорок. Черноволосого, кудрявого и с голубыми глазами, одетого просто, однако дорого. И шрам на правой щеке. Герцог Мик.

Март поклонился, стыдясь запачканных сапог и заплатки на колене.

– Умею.

– А любишь?

– Ну, – замялся Март, – даже и не знаю…

– Говорят, ты с самой Игры богов носишь с собой книгу стихов.

– Ага…

А причем тут Игра богов? Март ошеломленно посмотрел в синие… нет, до синих не дотягивают – в голубые глаза герцога Мика. Тот присел на край стола и покачал ногой.

– Мы с тобой похожи, – заметил он. – Надо же… Это тебя кто-то из чудовищ по морде приложил?

– Нет, это тигр…

– Значит, правда, что Маэйр Эленийская собственного сына на арену против тигров выставила… Вот ведь стерва.

Март посмотрел на потолок, постаравшись придать лицу невинное выражение. Вслух соглашаться не тянуло – мало ли, не дозволяется простолюдинам принцесс стервами ругать. Герцог расхохотался, но быстро стал серьезным.

– Ты ведь Март Гаер, тот самый парень, что прошел Игру богов.

Он не спрашивал. Он утверждал. Тоже, небось, не сказителей слушал, а исторические хроники читал. Потому Март просто кивнул. Сейчас спросит, не обидно ли Марту быть вычеркнутым из легенд.

– Не обидно быть забытым? – послушно спросил герцог.

– Всех забывают рано или поздно, – философски пожал плечами Март. Без Ли было неуютно. Очень неуютно. А ведь герцог не мог не знать, что Ли тоже в городе. Эльфы обычно куда заметнее.

– Ну как же! Каждый бродячий поэт слагает стихи о короле Бертине и принце Линнаре.

– Ага, – позволил себе усмехнуться Март, – только от Берта и Ли в этих сказочных героях все равно ничего уже не осталось. Сказочные герои. Только и заняты, что подвиги совершают, не едят, не пьют, не спят, только с врагами рубятся. Вы простите, сударь… то есть ваша светлость…

– И сударь сойдет, – перебил герцог. – Не до чинов. Скажи, Март Гаер, правда ли, что вы прошли через многие запретные места?

– Прошли, – насторожился Март, – да ведь не одни же, с Игроком.

– Много от него было проку?

А герцог-то вольнодумец, однако…

– Конечно. Он знал, куда идти, где оружие и доспехи искать, как амулеты использовать…

– Но сейчас ты это знаешь и без него.

Март похолодел. Герцогу сокровищ захотелось?

Герцог смотрел испытующе. Март вспомнил, что ему когда-то король кашу варил, а Игрока он порой пинком в укрытие отправлял и не стеснялся, и открыто глянул в глаза герцога.

– Мы запечатали запретные места, сударь. Один из Игроков приказал нам это сделать. Мы находили свитки с заклинаниями и закрывали…

– Я знаю, – перебил герцог. – Но вы не маги, потому получилось не очень хорошо. Впрочем, в Фамиене вы и не были. Есть у нас такое Чертово урочище. И уже три года из него лезет всякая нечисть. И мы не можем с ней справиться. А у тебя есть опыт.

– И нет соответствующего оружия.

– Разве это не рунный клинок?

– Разве кинжалом можно отбиться…

– Оружие не проблема, – снова перебил герцог. – Дело в том, что ты не боишься этой нечисти.

– Кто вам сказал? – очень удивился Март. – Еще как боюсь. Но, сударь, почему…

Он был очень невежливый, потому что опять прервал:

– Потому что с тобой договориться проще, чем с Линнаром. А он за тобой пойдет обязательно.

– Но сударь…

– Я не приказываю и не заставляю. Я тебя прошу, Март Гаер.

Март помолчал и честно сказал:

– Вы же не думаете, что я могу ввязаться в это, не посоветовавшись с Ли.

– Нет. Я знаю, что вы ближе, чем братья. Уговори его, Март. Я не стану обещать золотых гор, но обижены вы не будете. – Он улыбнулся и добавил: – Ну и могу обещать, что в этом подвиге твое имя забыто не будет точно. Позабочусь.

Март представил себе, как герцог заставляет сочинять баллады про небывалое мужество Марта, и хмыкнул. И не поверил.

Дальше получилось совсем уж не по-настоящему. Герцог уговаривал, постепенно теряя терпение, а Март упорно не давал слова. Похоже, герцог решил, что Март слово держит твердо. Интересно, с чего бы… Нет, каких-то особенных предательств за им не водилось, но, случалось, обманывал. Честность вообще штука странная. Ли утверждал, что честным надо быть только с самим собой, остальное приложится. Март это не очень понимал, но на всякий случай не спорил. Не любил сидеть в луже. А Ли был в своей правоте убежден, так что непременно бы в эту лужу посадил.

Когда герцогу надоело уговаривать, он вспылил:

– Черти тебя забери, ты же герой!

Ага. Герой. Приходится подвиги совершать, когда на тебя множество врагов наваливается, да еще рогатых или состоящих из одних только костей. И не сбежишь, как ни мечтается: кольцо сдерживания не пустит. Вот был бы такой браслетик у герцога, он бы и не уговаривал. Март как можно убедительнее проговорил:

– Сударь, поймите, пожалуйста, я не правитель, я не могу решать за других. Вы правы, Ли пойдет со мной обязательно, даже если не хочет этого. Получится, я его вынудил, я дал за него обещание. Я не хочу этого делать. А если я что-то делать не хочу, я не делаю. Вы простите…

– Пошел вон, – скомандовал герцог. – И чтоб духу твоего в Фамиене не было.

Март поклонился и пошел вон, всерьез остерегаясь удара в спину. Однако выпустили его без всяких сложностей, и Ли он нашел тоже без сложностей. Тот выслушал, выругался сначала на всеобщем, потом на своем, наверное, еще красочнее, быстро вещички собрал и потопал следом.

На выходе из города их и взяли. Ли закатил глаза и начал поочередно примерять маски. А чего примерять? Принца Линнара должно хватить. Или герцогу уже все равно и он на собрата-аристократа готов руку поднять? Интересно, что будет: придерутся невесть к чему и в крепость отправят или предложат выбор? Обычно им выбор предлагали. Неприятный. Ох не хотелось Марту идти нечисть рубить! Не хотелось – и все.

Несколько дней их продержали в каменном мешке без окон, даже Ли со своим кошачьим зрением двигался на ощупь. Спасаясь от промозглости, они сидели в углу обнявшись или прыгали в том же углу. В камере вместо отхожего ведра была дырка в полу, не хотелось провалиться. Потом, решив, очевидно, что они созрели, герцог велел их привести. Поморщился, принюхавшись. Нежный какой. Всего-то несколько дней не мылись, да еще не в жаре. Подумаешь, гнилой соломой провоняли, сам виноват, мог приказать свежей привести.