Тамара Воронина - Игры Людей

Вот почему Берт их не пытался остановить. Не хотел быть таким королем. Или все, или ничего. Это честно. И даже не очень обидно. Хотя кашу он варил вкусную. Наверное, повар тайным приятелем был.

А если они благополучно найдут то, что герцогу надо, но случайно выйдут здесь же? Или отсюда есть только один выход?

Думать о том, что до выхода они могут не добраться, не стоило. Зачем? Не прорвутся, значит, так суждено, заранее не стоит размышлять, настраиваться надо на победу, даже если двое против сотни.

– Погоди, – остановил его Ли. – Пришли. Так что давай я впереди пойду.

Март без разговоров его пропустил. Это ничуть не унизительно: Ли, мало того что слышал лучше Марта, он еще и собачьим нюхом обладал. На всякий случай, а скорее по привычке, Март попробовал, как выходит из заспинных ножен меч, без нужды поправил кинжал. Выжить бы. Причем обоим.

– Помнишь, – задумчиво произнес Ли, – мы ни единого привала в запретных землях не устраивали? И несмотря на драки, проходили. Без еды, без отдыха. Не больше чем за сутки, получается. Значит, они невелики.

– Может, и в драки ввязываться не будем? – предложил Март. – Мы все равно быстрее скелетов бегаем.

– А лучники?

– А лучники из них еще хуже, чем я, если и попадут, то случайно. К тому же мы в кольчугах.

– Может быть, – медленно сказал Ли, что-то прокручивая в голове. Март ждал, привычно доверяя его решению. Это не было слепо, просто он знал наблюдательность и внимательность Ли, и там, где он не замечал ничего, Ли видел много. Он умудрялся видеть что-то даже во время боя, когда мир уменьшается на расстояние размаха меча. Он даже пытался Марта научить, говорил, что важно не видел сию минуту, а вспоминать потом, только Марту всякие мелочи вспоминались очень уж редко. Ли продолжил: – Нет, не годится. Мне кажется, что каждая победа отпирает некий замок… Мы можем попробовать драпануть, когда столкнемся с первыми чудовищами, но что-то мне подсказывает, что далеко не убежим.

– Значит, будем драться, – пожал плечами Март. А ведь трудно будет, потому что уже далеко не тридцать. Вроде бы Март не чувствовал в себе признаком старения, и бодр был, и быстр, и вынослив… да ведь только не случалось за последние много лет никаких серьезных драк. По-настоящему серьезных.

Они шли уже полчаса, взяв хороший темп и зорко поглядывая по сторонам. И Марту было не по себе, очень не по себе. Те запретные земли, что они прошли с Лумисом, никогда не находились в ущельях. А если это и впрямь тупик? Придется возвращаться, а там, скорее всего, уже сидят особо верные люди герцога Мика с взведенными арбалетами. Магическое оружие и с трупа снять можно, оно сопротивляться не будет. Интересно, неужели герцог не обратил внимания на рунный кинжал? Это, конечно, не совсем магическое, однако и не простое оружие. И вообще, никто не кидался полюбоваться кинжалом. Март его, само собой, без нужды не вытаскивал, мясо отрезать старался чем другим, не один же нож с собой носил. Рукоять из синего рога единорога он, правда, плотно обвил тонким кожаным ремешком, однако люди видели голубую сталь, усеянную рунами. И не видели. Может, он только хозяина признает?

Пожалуй, свойства кинжала, за которые он и ценен, не пригодились ни разу. От лихих людей отбиваться можно и простой сталью, а сверхъестественного не попадалось. К счастью. Март вспомнил, как резал этими кинжалами тени, двинувшиеся к ним от стен замка, и как беззвучно кричали они, и как крик резал уши и самое нутро, и как ошалело наблюдал за этим Лумис… Вот ведь вспомнилось. Не иначе уроки Ли помогли.

Лумис свою сущность им никогда не являл, разве что после смерти к колодцу возвращался. Режим бога. Ну да это и понятно, бога простой стрелой или там мечом убить нельзя, вообще, наверное, нельзя. Можно уничтожить тело, которым он пользуется, ну так он в другом воскреснет. И, наверное, человеческие тела непригодны для способностей и возможностей бога. Может, они потому и играют в человеческом обличье, что есть некая часть риска. Как удивился Лумис, когда умирал! И богам бывает больно. Или они чувствуют человеческим телом? Лумис же то мозоль натрет хорошим сапогом (и как только умудрялся?), то зад о седло отобьет, то за горячий котелок голой рукой схватится и приплясывает потом вокруг костра, слегка подвывая. Каково богу почувствовать себя человеком?

Ли остановился, и Март без малого врубился в него носом. Впереди лежала куча костей. А если не трогать, твари появятся?

Это были не скелеты, а живые трупы. Март уж и забыл, какие они противные. Когда покойник зацепился плечом за ветку и оставил на ней внушительный кусок воняющего мяса, Марта передернуло. Но он помнил, что прежде всего им надо отрубать руки, остальное потом…

Справились довольно быстро. И правда, что им полтора десятка неповоротливых мертвецов. Лишившись рук, они продолжали наступать, только мешая своим целым товарищам. А после рук головы рубить было и того проще, остерегаться-то нечего.

Под костями были три малые красные скляночки и перстень, маленький, словно на женскую руку. Лумис бы всяко сказал, украшение это или амулет. Наверное, украшение, потому что не бывало в первом же месте чего-то особенно полезного. Ли покрутил колечко и напялил его на мизинец. На всякий случай, вдруг все-таки волшебное.

Рубленые покойники валялись на небольшой полянке и признаков жизни пока не подавали. Ничего. Воскреснут еще. Как Игроки. Им даже колодца не надо. Март почистил меч, несколько раз вонзив его в землю и отправил в ножны.

А потом были скелеты, аж три раза подряд, еще четыре малые скляночки, небольшой круглый щит, торжественно врученный Марту непонятно зачем, он предпочитал в левой руке кинжал держать, недлинное копье, которое Ли, покрутив в руке, пристроил себе за спину, и ладная пятнистая, словно из кожи змеи, куртка, о которой они поспорили… Но надевать ее пришлось все равно Марту, потому что Ли уперся: не буду, и все тут.

Всякий раз, оглядываясь на поле битвы… нет, поле – это при Сторше, а тут – поляна… Всякий раз, оглядываясь на поляну битвы, Март просил прощения за вторжение, объяснял, что не по своей воле, что выбора им особенного не предоставили, что они-то никак не воскреснут, порубят ли их, удавят ли… Не вслух, понятное дело. Даже не шепотом. Вовсе не хотелось слушать смешки да издевочки Ли. Вроде и слышал тысячу раз, и не обижался совсем, просто сам понимал, что глупо это. Вот пришел бы в его дом скелетик, покрушил всю семью, а там в ножки поклонился: простите, мол, люди добрые, я не сам, меня заставили… Ну не смешно ли? Именно что смешно. Сам бы посмеялся, расскажи ему кто.

А Ли не оглядывался. Не был он сильно чувствительным. Март, правда, тоже не был, просто осознавал свою неправоту. Их неправоту. Прошлый раз их вел Игрок, попробуй-ка не пойти за ним, а тут… даже не попытались выкрутиться, мечи в руки – и вперед. Не убивать, потому что невозможно убить мертвого, но кто знает, вдруг они переживают смерть снова? И что с того, что оживут, хотя какая это жизнь… Но вдруг в момент смерти они вспоминают себя прежних, ведь были же когда-то живые, не создавали бы боги полуразложившихся покойников. Хотя Лумис ворчал что-то насчет натуральности… нет, натуралистичности.