Наталья Бульба - Поставить мир на кон

Но даже в этом случае я вряд ли бы поддалась внутреннему порыву и не была столь беспечной, если б не слова деда Амалии и Вани.

Когда мы вчера вернулись домой, весело обсуждая проведенное вместе время и договариваясь еще не раз повторить подобный вояж, нас уже ждали у калитки. И взгляд Вали, брошенный на Кирилла и его младшего брата, подошедших познакомиться, был неожиданно тревожным. Правда, успокоилась она довольно быстро.

Короткий разговор, в котором участвовали только мужчины, и Игорь, ее муж, улыбкой ответил на незаданный ею вопрос. А позже, провожая после ужина двойняшек домой, я услышала слова, которые смутили меня и стали еще одной причиной моей бессонной ночи.

– Ты держись Кирилла, девонька. Надежный он, достойным мужем будет и хорошим отцом. Не оскорбит тебя сам и другому в обиду не даст.

– А Радмир? – насмешливо уточнила я, пытаясь скрыть накатившее жаркой волной смущение.

– И про него я сказал бы так же, – улыбнулся он мне по-отечески, – да сердце твое уже свой выбор сделало. Но если ты просишь, то и для него добрые слова найду – другом он верным будет. И там, где Кирилл не успеет, Радмир окажется рядом.

Странными были эти слова. Не только тем, что в каждом звуке чудилась сказка, но и тем, как верно он подметил то, в чем я сама себе не решалась признаться.

Потому-то, услышав предложение Кира, не отмахнулась от него сразу. Но и принять его мне было сложно, слишком сильным оказалось ощущение того, что мне предстоит не просто прогулка к озеру – выбор, который изменит все, что казалось привычным.

– Мы быстро вернемся.

Его взгляд умолял… искрясь лукавством. Уголок губы подрагивал от едва сдерживаемой улыбки, а сам он был таким добродушно-притягательным, что я была вынуждена признать: произнести суровое «нет» у меня не хватит сил. И пусть я понимала, что моя покладистость может быть истолкована совершенно неправильно, решила ему довериться.

Где-то в глубине души я опасалась, что подобного просто больше никогда не случится.

– Жди меня у калитки, я сейчас спущусь, – продолжая наигранно хмуриться, не столько попросила, сколько приказала я ему и вернулась в комнату, плотно прикрыв дверь.

Успела заметить, как Кир, ловко перекинув тело через перила, спрыгнул вниз. Мысль о том, что он вполне мог покалечиться, лишь мелькнула в сознании. Было в каждом его движении нечто, что не позволяло даже думать о подобном, словно это могло унизить, преуменьшить его достоинства.

И это было не менее удивительным, чем все произошедшее со мной за последний день: ни один из знакомых мне мужчин не внушал такой уверенности.

Сборы были недолгими. Купальник уже успел высохнуть после вчерашних заплывов, а легкий спортивный костюм давно дожидался своего часа. Последние дни были довольно жаркими, а вечера лишь чуть-чуть уступали им по духоте, так что одежда подбиралась так, чтобы ее было как можно меньше. Бросив в пляжную сумку большое полотенце и накинув ее на плечо, тихонечко, чтобы не разбудить бабушку и деда, спустилась вниз. Подсветив себе мобильником, написала фломастером на пластиковой доске, предназначенной для раздачи ЦУ, которые очень любила моя бабуля, куда и зачем я ушла. Я хоть и рассчитывала вернуться до их пробуждения, но не стоило испытывать нервную систему любимых родственников на прочность, на тот случай, если вдруг не успею.

Растущая у крыльца рябинка недовольно качнула под порывом ветерка ветвями, словно уговаривая меня образумиться, но душа пела, опьяненная предчувствием приключения, на которое я решилась. Так что я лишь подмигнула посаженному мною деревцу и пообещала сама себе, что буду помнить об осторожности. Впрочем, охрана поселка, мимо которой нам предстояло пройти, служила большим гарантом моей безопасности, чем уверенность, на которую я полагалась.

– Побежали!

Я только успела выйти за калитку, осторожно прикрыв ее за собой, как моя сумка оказалась у него, а его рука, крепко сжав мою, потянула вперед, вдоль мирно спящих домов.

После самого удивительного вечера в моей жизни наступало самое удивительное утро.

Я ощущала, что он сдерживает себя, подстраиваясь под мой темп, не давая мне утомиться раньше, чем мы доберемся до берега озера, находящегося в километре от поселка. И эта ненавязчивая забота, которую я отметила лишь потому, что работа приучила меня к этому, не только не вызывала отторжения, но и была приятна.

Под добродушные улыбки вышедших посмотреть на ранних пташек охранников мы выскочили за ворота. Еще пара сотен метров по дороге, и мы, перейдя на шаг, свернули на ведущую через рощицу тропинку. За лесом летняя ночь не казалась столь ощутимо плотной, здесь же, под сенью деревьев, было сложно различать даже то, что находилось вблизи. Вот только глядя на то, как уверенно он идет, создавалось впечатление, что для него сгустившаяся мгла не является преградой.

Спустя минут двадцать я уже лежала на воде, которая действительно оказалась удивительно теплой, и смотрела в светлеющее небо. День обещал быть солнечным и… необычным. И я даже не стремилась понять, почему именно так решила.

– Не спи!

Моя беспечность стоила мне очередного нырка в глубины озера. Я не успела заметить, как он, еще мгновение назад так же, как и я, распластанный на поверхности озера, вдруг оказался подо мной, увлекая за собой. Только я подумала о том, что кое-кто доигрался, а он уже выносил меня на берег.

– Я хочу назад! – возмущенно взвизгнула я, пытаясь вывернуться из его рук. Легче было остановить несущийся поезд, чем освободиться из одновременно жесткого, но довольно осторожного захвата.

– Да у тебя уже зубы от холода стучат? – хмыкнул он у самого уха и, умудрившись как-то перехватить меня одной рукой, второй вытащил из раскрытой сумки полотенце, явно намереваясь завернуть меня в него.

– Это у тебя стучат! – не согласилась я с его мнением, делая все возможное, чтобы от дрожи, сотрясавшей мое тело, не прикусить язык.

– Тише, малыш, – с поразившей меня нежностью произнес он, – ты же не хочешь пропустить восход солнца.

Этот аргумент показался мне более основательным, чем тот, который он приводил раньше. Его голос, ласковое «малыш» – все это было наполнено такой чарующей мягкостью, что сопротивляться его притягательности было выше моих сил. Да и за все время, которое мы провели вдвоем, он не сделал ничего, что могло бы меня насторожить.

От этого мне было чуточку грустно. Я не стыдилась того, что меня тянуло к этому мужчине. Что, глядя на его губы, я представляла, как они настойчиво, требуя подчиниться страсти (которой я побаивалась, но подспудно ждала), прикоснутся к моим. Что каждый раз, когда чувствовала его тепло на моей коже, обжигающая волна проносилась по моему телу, доказывая, что чудо, в которое я уже давно перестала верить, случилось. Хотя бы только для меня.