Александр Лидин - Пески смерти

Свет лампы бил в лицо, слепил. Казалось, есть только он, а вокруг кромешная тьма. Свет, тьма… а еще боль и голос. Боль во всем теле, страшная боль. И ее не могли заглушить даже заклятия, хоть Василий повторял их как молитву. А голос… Это был голос Судьбы, голос партии, голос, требовавший правды, открыть которую Василий не мог.

— Ну а теперь, Василий Архипович, вы должны рассказать нам, где и когда вас завербовали немецкие агенты.

Василий хотел что-то возразить, но сведенные болью челюсти не повиновались, а губы двигались, монотонно повторяя:

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа свет до зари, а заря до свету…

— Что вы там бормочете? Отвечайте на вопрос: где и когда вас завербовали агенты Аненербе? Какие распоряжения давал вам Герхард Грег? Где сейчас находится профессор Троицкий?..

Собрав остатки сил, с трудом двигая разбитыми, распухшими губами, Василий пробормотал:

— Произошел обвал… Все погибли… Больше я ничего не помню…

И страшный удар по разбитому лицу. Точно в скулу, с одной стороны, чтобы не вышибить зубы, как говорится, «не попортить фасад», с другой стороны, не в глаз — глаза должны болеть от яркого света. Если бы не веревки, впившиеся в онемевшее тело, он непременно упал бы, соскользнул со стула на холодный пол, прижался бы лбом к ледяным плитам.

— …Вот вдумайтесь только в жестокий смысл этих слов: вы — бывший коммунист, крестьянин по происхождению, предали не только свою страну, не только партию и свой класс, но и не оправдали доверия, оказанного вам самим товарищем Берией. Вы думаете, вы оперуполномоченный Третьего особого отдела ГУГБ? Нет, вы тот самый затаившийся враг, тайный вредитель, что мешает нам строить светлое царство будущего!.. Но вы еще можете оправдаться. Не жизнь, но хотя бы честь свою спасите. Итак, повторяю еще раз: что произошло с антарктической станцией «Красный полярник»? Где ваши товарищи? Какое задание дал вам Вилигут?.. — А потом все по новой, еще один проигрыш затертой пластинки:

— Где и когда вас завербовали агенты Аненербе?..

Сколько длился допрос? Час, два… целую вечность… Скорее бы все это закончилось, и тогда два мордоворота оттащат безвольное тело Василия назад в прохладную камеру. Там будет вода, и боль уйдет под действием заговора. А может, ему даже удастся поспать. Сон! Вот о чем Василий мечтал больше всего. Отдых и сон. Но следователи менялись один за другим, не делая перерыва.

Постепенно сознание стало меркнуть. Василию показалось, что лампа, свет которой слепил его, пару раз мигнула. Еще миг, и он провалился бы в омут небытия, но тут на него обрушился поток ледяной воды. Василий открыл рот, пытаясь поймать хоть несколько капель, чтобы смочить пересохшее горло.

— Вот так… Пить хочешь? В лагере напьешься. А сейчас нечего филонить. Приходи в себя. Ну как, лучше?

Кто-то схватил Василия за волосы, запрокинул ему голову, а потом разом отпустил, так что голова резко дернулась. Туман отступил, и вновь зазвучало монотонное:

— В каких отношениях вы состояли с предательницей Катериной Ганской? Какие задания выполняли по распоряжениям Аненербе? Был ли Карл Вилигут вашим непосредственным начальником или вы подчинялись другому резиденту разведки СС?

Василий пытался что-то сказать, но губы его онемели и не подчинялись. Они лишь непрестанно бормотали заговор, и сколько он ни старался, не желали давать на эти обвинения ответ. Сам-то Василий уже давно готов был признать, что он немецкий агент, рассказать, как продал свою страну, предал свой народ и лично Лаврентия Павловича Берию, как готовил покушение на товарища Сталина, был правой рукой Гиммлера, особо приближенным фюрера, возглавлял Аненербе, лично перестрелял всех полярников на антарктической станции… Он готов был сознаться в чем угодно, лишь бы погас этот свет и ушла боль. Только вот тело его считало по-иному и отказывалось выполнять малодушные приказы.

Но всему когда-то приходит конец.

Вот заключительная серия страшных ударов. Болезненных и в то же время осторожных. Ни одного сломанного ребра. Пока он не сознается, его не станут уродовать. А может, на то есть особый приказ. Однако Василий об этом не задумывался. Лишь две вещи манили его: сон и прохлада.

— Уведите…

Когда развязали веревку, Василий почувствовал, как сползает на пол. Но ему не дали поблажки. Сильные руки конвоиров подхватили его и потащили. Вперед! Вперед! В прохладу камеры. Там он сможет передохнуть, прийти в себя… Подготовиться к тому, что его ожидает, а то, что впереди его не ждет ничего хорошего, Василий был уверен. В лучшем случае расстреляют, в худшем — лагеря и поселения по бессрочной пятьдесят восьмой.

Путешествие назад в камеру оказалось не менее болезненным, чем допрос. Сам Василий идти не мог, а конвоиры с ним не церемонились. Когда же его наконец швырнули в камеру и за спиной с грохотом закрылась дверь, Василий попытался вздохнуть от облегчения и не смог. Все тело его представляло собой гигантский кровоподтек. Быть может, проще было умереть там, глубоко подо льдом, в подземном городе?.. Фашистская пуля, и не пришлось бы ему пройти через весь этот ад. Хотя, с другой стороны, он его заслужил. Партия доверяла ему. Товарищ Шлиман — начальник Третьего отдела ГУГБ отправил его как спецоперуполномоченного для охраны антарктической экспедиции. А он… В итоге роль охранника и ангела-хранителя экспедиции исполнил старый знакомый Василия, его учитель в делах мистических барон Григорий Арсеньевич Фредерикс, бывший батька Григорий, человек таинственный, посвященный во многие оккультные тайны, которые не пристало знать простым смертным. Кроме него в экспедиции участвовали Катерина Ганская — девушка, чья судьба таинственным образом была связана с миром слуг Ктулху, одного из древних богов, профессор Иван Иванович Троицкий и комиссар Кошкина, оказавшаяся чудовищем — тайным агентом Ктулху. Неприятности у экспедиции начались почти сразу. По непонятным причинам одна из служанок на бразильском лайнере оказалась инфицирована — превратилась в слугу Ктулху и устроила кровавую резню.