Антон Вильгоцкий - Зачарованные тропы

"Повернуться и побежать в глубь дома? Выпрыгнуть в окно? Нет. Это удел ничтожных трусов, а мою смелость оценил даже злейший враг. Что ж, умру я тоже достойно".

– Добра я не предавал, – сказал Шентор, скрестив руки на груди.

– Второго шанса все равно не будет, дорогой ты мой храбрец! – с издевкой произнес Джорандо. – Фингирдотт! – горбун направил на Шентора указующий перст левой руки. Стражник не думал о смерти, до которой ему оставалось меньше вдоха. Он смотрел на палец Джорандо и диву давался – как это может быть, чтобы на человеческих пальцах не было ногтей?

Бордовая молния на мгновение соединила руку Джорандо с грудной клеткой юноши. Шентор понял, что его жизни настал конец. Физически ощутил, как разливается по венам ядовитая чернота.

Умирать было очень больно. К счастью, длилось это совсем недолго.

Некоторое время он продолжал видеть смеющегося Джорандо… потирающего ушибленную шею Харнулла… забившегося в угол козла Я'Ли… и собственное мертвое тело на полу.

Потом – полетел вверх, сквозь пыльный чердак, крышу и облака, к вращающемуся над городом сверкающему белому пенистому водовороту, ведущему за край небес. "Удивительно, – подумал Шентор, – как же это я раньше его не замечал?".

Шентора затянуло в воронку и выбросило с другой стороны. Пролетая грань сквозь мирами, бывший стражник крепко зажмурился. Упав же внезапно на твердую землю, распахнул глаза и обиженно выкрикнул:

– Что за тролль?

Вокруг стоял ясный погожий день. Но это было совсем не то место, в котором Шентор рассчитывал оказаться после своей преждевременной, геройской, да к тому ж еще, немножко мученической гибели.

"Что? Не может быть! Где же небесный чертог Богини? Где сама она? Где ее прекрасные белокожие ангелы?".

Вместо этого…

Троица будущих покорителей столицы с инструментами в руках расположилась в гостиной дома Феликса. Два гитариста и присоединившаяся к ним арфистка уже сыграли несколько песен и остались весьма довольны результатом. Им с ходу удалось настроиться друг на друга и найти единый ритм. Все получилось так, будто эти трое играют вместе уже не первый год.

Потом они сделали небольшой перерыв, чтобы перевести дух, выпить фруктовых соков и просто поболтать о жизни. Скольда и Эрис очень интересовало – чем закончился для Феликса вчерашний визит в "Три подковы". Судя по ссадине на щеке толстяка, драка минувшим вечером все-таки состоялась. Но кто вышел из нее победителем? Спрашивать было несколько неудобно, а сам Феликс не сказал на эту тему ни слова.

Первым не выдержал Скольд.

– Феликс, ты, помнится, собирался устроить вчера бучу в "Трех подковах", – сказал он, с самым невинным видом глядя на друга.

– Так я ходил туда, – пожав плечами и зевнув, ответил Феликс. – Как и намеревался, всыпал этим нытикам по первое число. Будут теперь знать, где раки зимуют, – ухмыльнулся здоровяк, выставив перед собой огромные кулаки. Скольд заметил, что кожа на костяшках пальцев правой руки Феликса слегка ободрана.

– Один из них пытался прикрыться табуреткой, – пояснил Феликс, увидев, куда смотрит его приятель. – Это ему нисколько не помогло – вылетел на улицу вместе с обломками своего "щита".

– А ссадина на щеке откуда? – полюбопытствовала Эрис. – Среди них все же нашелся смельчак, рискнувший ввязаться в драку с таким внушительным противником?

– Смельчак-то нашелся, и даже не один, – усмехнулся бард. – Только это не их работа, а моя собственная.

– Как это? – недоуменно спросил Скольд.

– Это когда я врезал кулаком по столу, на который запрыгнул Ганри, – сказал Феликс. – Стол разлетелся на куски, и одна из мелких щепок оцарапала мне щеку. Я, конечно, заплатил потом Фаргусу за причиненный ущерб.

– Ганри не попытался атаковать тебя при помощи магии? – поинтересовался Скольд.

– Нет, – улыбнулся Феликс. – Ганри, конечно, превратился в ужасно скверного типа, но он ведь, все-таки, остался белым магом. Ему ничего не стоило изжарить меня молнией или потоком пламени, но… добрым волшебникам такие вещи запрещены. Единственное, что он мог попытаться сделать, так это наложить на меня какие-нибудь магические оковы. Но этого старый пьяница сделать не успел.

– Неужели ты и его побил? – не слишком одобрительно произнесла Эрис. – Нехорошо как-то. Пожилой человек, все-таки.

– Ну что ты, вовсе нет, – осклабился толстяк. – Я ведь недаром брал с собой лютню. Сразу, как вошел в таверну, разнес стол под Ганри и вызвал с помощью волшебной музыки двух крупных пауков. Они спеленали старика так, что он до самого конца разборки сдирал с себя паутину.

– Ух ты, здорово! – восхищенно воскликнул Скольд.

– В общем-то сам Ганри не так опасен, как его молодые воспитанники, – сказал Феликс, отхлебнув апельсинового сока. – Кто знает, что может взбрести им в головы. А ну как захотят приблизить этот свой "конец света", чтоб он не был так страшен. В общем, собраний этого сброда в "Трех подковах" больше не будет. Я строго-настрого запретил им продолжать это безобразие и пообещал время от времени заглядывать туда с проверкой. Так что, по большому-то счету, это Фаргус должен теперь мне приплачивать, – весело заключил бард. – Давайте-ка сыграем еще что-нибудь из классики, а завтра уже начнем разбирать мои песни.

– Что именно будем играть? – уточнила Эрис. – Я далеко не все мелодии могу исполнить на арфе.

– "Мага Зеркальной долины", – ответил Феликс. – Там довольно простая музыка.

– О, эту я знаю, – обрадовалась девушка.

– Одна из самых популярных, – кивнул бородач. – В Эльнадоре есть места, где частенько кучкуются студенты Магической Академии. А для них эта песня – своего рода гимн, квинтэссенция всей их жизни. Так что я всегда знаю – даже если день не задался, стоит лишь спеть "Мага" на входе в таверну "Кабанье логово", и ночлег с ужином обеспечены. Даже самый бедный из студентов не пройдет мимо барда, поющего эту песню, не бросив хоть какой-нибудь монетки в его шляпу. Ну что, начали? – Феликс ударил по струнам и запел:

Я слышал о маге Зеркальной долины.

Хотел бы увидеться с ним.

Тот край, где уносятся к небу вершины,

Его лишь заботой храним.

Волшебник, чья память обширней, чем вечность,

Чья сила древнее земли,

Живет, чтобы все остальные беспечность

Свою сохранить бы смогли.

Спокойный и светлый хранитель покоя

Живущих с ним рядом людей,

Он знает всех лучше, что это такое -

Терять самых лучших друзей.

Он помнит такое, чего мы не знаем

И вовсе не сможем узнать.

Он может единственным верным ударом

Повергнуть всю черную рать.

– Это ведь, если не ошибаюсь, очень старая песня? – спросил Скольд, сыграв последние ноты.