Николаос - Ангелы молчат

— У тебя был кто-нибудь после меня? — спросил он, когда мое дыхание вернулось в норму.

— Нет, — ответила я честно. — Никого.

— Спи, Кира.

И я заснула. Трудно поверить, но я заснула, обнимая его, так, будто доверяла целиком и полностью. Он мог позволить себе уснуть рядом со мной… но это значило, что я для него не опасна. Он для меня — другое дело.

Утром мы проснулись одновременно. Он был все еще рядом и подтверждал, что это не очередное видение. Я смотрела на его лицо близко-близко и никак не могла понять, как он может выглядеть совсем по-другому и в то же время оставаться Рэйни. Наконец я рассмотрела и его глаза — наверное, в этом было все дело. Но они изменились мало, во всяком случае, утром разница почти не была заметна. Разве что бордовый ободок по контуру радужки и слегка вытянутый в длину зрачок. Все царапины от моих ногтей исчезли с ровной матовой кожи, на которой не было ни единой родинки, ни одного волоска. Мои, к сожалению, остались — кажется, я напоминала подушечку для булавок.

— Когда ты исчезла с монитора, меня как парализовало. Но ты не погасла, как остальные, а просто пропала. Я остался один и чувствовал это как никогда. Один в целом мире. Так тихо стало, будто меня вырезали из кинопленки и вклеили на чистый лист. Полная тишина.

Я вгляделась в его глаза и поняла, что не так: зрачки теперь были вытянуты в ширину, горизонтально. Они менялись в такт дыханию, и на это можно было смотреть вечно, как на текущую воду.

— Я так испугалась…

— Я тоже. Потом погас монитор, а потом — свет. Бог знает, чего мне стоило не заорать тогда, а так хотелось, — Рэйни улыбнулся, не разжимая губ. На них все еще была моя кровь. — Я сидел на месте несколько секунд и слушал свое сердце. Когда я удостоверился, что сердечного приступа не будет, то медленно встал и пошел к двери. И только я взялся за ручку, как свет зажегся. А дверь открылась.

Его лицо было спокойным, будто он говорил о чем-то невероятно далеком — будто пересказывал фильм.

— Тогда я впервые увидел ее. Она пришла за мной.

Она?

— Кто?

— Non Nomen…

— Это имя?

— У нее нет имени. Это означает — нет имени. — Не успела я оглянуться, как он уже был одет и стоял рядом с кроватью. — Мне нужно идти.

— А мне нужно, чтобы ты остался

— Я не могу. Она наверняка уже меня ищет.

Я потянула его за рукав и заставила сесть рядом. Мне было дурно от одной мысли, что он снова уйдет и впереди у меня очередные годы неведенья. Но… блин. Я забыла про Перри, и про Джоша… и про Эву Уоррен. Последнее воспоминание ударило меня как щедрая пощечина.

— Только попробуй снова это сделать, — сказала я голосом, который по идее должен был прозвучать жестко. — Ты думал, что можешь прийти, трахнуть меня и исчезнуть, как чертов Зорро, будто ничего не произошло?

— Ничего такого я…

Я собрала в кулак обрывки воли — а после такой ночи ее осталось не так уж много.

— Слушай, сейчас у меня другие проблемы в голове, более важные, чем разборки десятилетней давности. Я не требую выдавать государственные тайны. Просто мне нужна твоя помощь и больше ничего.

Никогда я так с ним не разговаривала. Рэйни протянул ко мне руку, но я оттолкнула ее и почувствовала себя лучше.

— Ты перепугал меня до полусмерти в прошлом году. Теперь ты завалился ко мне в дом, в постель. Что происходит в твоей новой голове, Рэйни? Чего ты добиваешься? Я понимаю, что ты изменился, но и я изменилась тоже. Может, не так радикально, но все-таки. И постараюсь понять, если ты постараешься объяснить.

Скоро поток слов иссяк, и я уставилась на него со всей возможной яростью. Некоторое время он изучал мое лицо, а потом заговорил:

— То, что ты меня бросила там… Когда Без Имени забрала меня и сказала, что отныне мне придется забыть про мою старую жизнь и сосредоточиться на новой, как ты думаешь, о чем я спросил? О том, в порядке ли ты. Пока меня держали в комнате, абсолютно белой, такой, что не видно было ни пола, ни потолка, и кололи какой-то гадостью, от которой меня выворачивало наизнанку, волосы лезли клочьями и ногти отваливались, я думал о том, где ты. Я был уверен, что ты умерла, и оттого хотел умереть сам. Но я не умер.

А потом, когда закончился курс, меня выпустили. Без Имени прекрасно знала, кто занимает все мои мысли. Она сообщила, как ты бросила меня, но я не поверил. Она была уверена, что я готов. Я готов не был, и поэтому первым делом помчался к тебе. Мне нужно было увидеть хоть что-то — тебя или твою могилу, неважно.

И знаешь, что я увидел? Ты жила в своей уютной квартире, звонила подружкам, ходила в мединститут, вполне довольная жизнью, и понятия не имела, через что мне приходится проходить. И ради чего?

— Но ты стал членом Ордена…

— Мы предпочитаем называть его Клубом. Это было первое, что я услышал от Без Имени: добро пожаловать в Клуб. Тогда я не считал это благом. Видишь ли, Клуб находится как бы вне привычной жизни — это похоже на другую реальность, но на самом деле реальность та же. Это жутко, Кира, потому что каждый день приходилось видеть ту, другую, твою жизнь, которая стала для меня недоступной. Тыкаться в стекло, как рыба в аквариуме…

Рэйни всегда умел говорить — в том смысле, что не так уж много людей это умеют. Складывать слова так, чтобы получались текучие фразы, которые при случае можно цитировать, и в них почти нет изъянов с литературной точки зрения. Но сейчас это получалось еще лучше — возможно, одно из усовершенствованных качеств.

— Я не поняла… мне показалось, что тебе неплохо в Ор… в Клубе?

— Ты с ума сошла, Кира, если тебе пришло такое в голову. Только не тогда. У меня была жизнь — учеба, родители… у меня была ты. И тут — все, конец. Я понимаю — можно пожертвовать всем ради идеи, мечты какой-то… Но это не моя идея была, и не моя мечта. По какой-то тупой системе я занял место Фокси Лютор, которое мне и даром не нужно было.

— Фокси не знала о таких условиях…

— Твоя подруга много чего не знала, и мне от этого не легче. Но я не мог злиться на Фокси — она не имела значения, да и жизни на тот момент тоже не имела.

Я вздрогнула, вспомнив широкую кровавую полосу на паркете, ведущую в ванную.

— Потому я и злился на тебя. Помнишь, как мы встретились в прошлом году?

— Я нашла тебя.

— Перед этим я искал тебя и нашел — в кафешке. С этим твоим Перри.

— Он не…

— Ты ела пирожное с кремом, вы болтали и смеялись. Потом… ты вымазала нос в креме, Перри достал платок и стал вытирать крем, а ты так хохотала, что в результате умываться пришлось вам обоим.

— Я этого не помню…

— Конечно. Вы столько раз там сидели, что не сосчитать. Но неважно. Главное, ты выглядела такой счастливой без меня. Ты не страдала как я.

— Еще как страдала.

— Это не было заметно.