Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Ему стало страшно. Его мозг еще не совсем оттаял, и мысли текли по нему вяло, как слизняки после дождя. Аскер попытался вспомнить, чем закончился его поединок с Эргеребом — и не смог. Тогда он стал рассуждать. Он оказался в темном помещении, в горизонтальной позе и совершенно разбитый. Помещение вполне могло быть одним из казематов Пилора, а свет пробивался из крошечного окошка под потолком и оттого был такой тусклый и рассеянный. Значит, его посадили сюда, как пленника, и он позволил себя посадить.

Итак, он проиграл.

Что ж, этого вполне следовало ожидать. Эргереб — маг со стажем, гораздо более опытный и ловкий. А ты — неудачник… Или нет, не неудачник, а просто дитя…

Аскер вздохнул.

Рядом раздался точно такой же вздох.

Аскер обомлел: он был здесь не один. Он осторожно повернул голову — и увидел на стуле рядом с кроватью , на которой он лежал, другого аврина.

«Откуда в каземате Пилора стулья и кровати? — подумал Аскер. — Или меня разместили с удобствами ?»

Аврин, сидевший рядом, вздохнул еще раз. По этому второму вздоху Аскер догадался, что это старуха. Она сидела на стуле, опустив голову почти до самых колен, и, по-видимому, дремала. Тут Аскер заподозрил неладное. Он решился повернуть голову еще дальше — и увидел за спиной старухи черное бархатное кресло с высокой спинкой, а за ним — двери в комнату для медитаций.

Он был в Гадеране, а старуха, дремавшая рядом, была не кто иная, как Филана.

Значит, он был дома!

— Филана! — окликнул ее Аскер.

От неожиданности несчастная старуха подскочила на стуле локтя на два и спросонья заморгала глазами что было сил, пытаясь понять, что ее разбудило. Тут ее взгляд упал на Аскера.

— Батюшки-матушки! — заверещала она. — Спасите-помогите! Убивают! Господин мой ожил! Мертвец! Мертвец!

Аскер настолько растерялся от того, что его назвали мертвецом, что едва успел схватить за руку уже собравшуюся было дать деру Филану.

— Филана, постой! — сказал он. — Объясни мне толком, что происходит!

— Убивают!! — еще истошнее заверещала Филана, пытаясь вырваться из цепких рук Аскера. Но он держал ее так, как будто она была последним звеном между ним и реальностью, и старушка, дернувшись два раза, поняла, что ее усилия напрасны. С ожившими мертвецами шутки плохи, и она решила делать все, что скажет ей ее оживший хозяин.

— Ну, чего вам? — спросила она, бессильно плюхаясь обратно на стул.

— Филана, да это же я, твой господин Аскер!

— Вижу, что не Ранатра, — буркнула старушка. — Мне ли вас не признать, когда я с самого утра над вами тут сижу, будто у меня другой заботы нет. Вы только не подумайте, что я жалуюсь: покойник вы до сих пор были смирный, тихий, и даже духу от вас никакого не было, даром что три дня как померли. А теперь вот вздумалось вам пугать старуху… Грешно, господин. Правда, вы завсегда были до всяких штук охочи, ну да то дело прошлое, забытое, и лучше бы вам почить с миром, как все аврины.

— Постой, Филана… Это какое же сегодня число?

— Двадцать четвертое кутвине, господин. И армия наша уже вернулась, и сегодня перед храмом Нура Пресветлого большой праздник. Так все наши туда отправились, а мне — что, я стара уже для того, чтобы локтями толпу месить. Вот я и согласилась над вами маленько посидеть, чтобы ваше тело без присмотра не оставалось. А присмотр-то вам во как нужен: стоило мне задремать, как вы тут же хохму и отмочили, и меня, старую, напугали до смерти.

— Прости, Филана, — улыбнулся Аскер. — Обещаю тебе, что в следующий раз я умру как положено. А что за праздник?

— Ну как же: праздник по случаю победы над проклятым Аргеленом. Там и король наш с королевой, и его светлость господин Гаорин, и все жрецы и монахи Нура, и армия. Будут петь гимны в честь победы, трубить в трубы, а потом наградят того, кто больше всех постарался для победы.

— Вот как? — Аскер сел на кровати и подпер голову руками. — Постой-ка, Филана, если сегодня двадцать четвертое, а переговоры в Пилоре состоялись двадцать первого… Два дня на дорогу… Значит, после переговоров никаких боевых действий не было?

— Ну да, — кивнула старушка. — Вы ведь так настращали этого Эргереба, что он забрал всю свою банду и укатил в Аргелен от греха подальше. Ну а наши — с победой домой.

«Значит, я все-таки победил! — пронеслось в голове у Аскера. — Я заплатил за это три дня своей жизни, но это мелочи, мелочи… Я победил Эргереба !»

Теперь подробности прошедшего поединка услужливо возникали в памяти одна за другой, но Аскеру было не до них. Он живо представил себе, в каком горе находятся его друзья по случаю его кончины, и решил немедленно их обрадовать.

— Филана, прикажи седлать Сельфэра, — скомандовал он. — Я еду на праздник.

Старушка неодобрительно посмотрела на Аскера, покачала головой и сказала:

— Верно говорят, что горбатого могила исправит… Вы же, господин, три дня провалялись мертвешенек, так нет чтоб отдохнуть, сил поднабраться, а едва ожили — и уже лыжи из дому навострили!

— Филана, пойми, я же ни разу не видел, как в Эсторее награждают героя! — Аскер умоляюще сложил руки. — Я ужасно любопытен, и я не прощу себе, если не посмотрю эту церемонию.

— Ну что с вами сделаешь? — вздохнула Филана. — Ладно, оседлают вам вашего Сельфэра, только смотрите мне, не слезайте с него ни под каким видом, а то толпа не посмотрит, что вы только утром ожили.

Старая служанка отправилась выполнять его поручение, а Аскер соскочил с кровати и первым делом подошел к зеркалу.

— О Матена! — ужаснулся он, увидев свое отражение. — Ну и рожа! Шерсть свалялась, под глазами круги — настоящий мертвец! А одежда до чего мятая! Под какими заборами я в ней валялся? А перчатки! Левую какая-то добрая душа замусолила до такой степени, что ее теперь только выбросить!

Аскер принялся энергично приводить себя в порядок. Ему не терпелось отправиться на праздник, но он не мог позволить себе предстать перед кем-нибудь в столь ужасном, по его мнению, виде. Поменяв перчатки и прицепив к поясу саблю, он кинул на себя в зеркало последний удовлетворенный взгляд и направился к дверям.

За дверями столпились слуги. Филана уже успела рассказать им о том, что Аскер воскрес, и они собрались под дверями спальни, чтобы своими глазами убедиться в этом. Аскер прошел мимо их круглых изумленных глаз и спустился во двор. Сельфэр, оседланный и разубранный, стоял в гордом одиночестве: лакеи спрятались от Аскера, чтобы он, чего доброго, не наслал на них порчу.

Берке, не подверженный предрассудкам, радостно фыркнул при виде хозяина. Аскер потрепал его по шее, вскочил в седло и выехал из двора Гадерана.

Улицы Паорелы были пустынны, как никогда: все, кто только мог передвигаться, отправились к храму Нура, чтобы насладиться праздничной церемонией. Аскер доехал до моста через Ривалон, переехал на другой берег, в северное предместье, и направил своего скакуна к храму Нура. Не доехав до храма двух кварталов, он, вопреки совету Филаны, оставил Сельфэра перед какой-то забегаловкой, заплатил ее хозяйке за то, чтобы она присматривала за его берке, и отправился дальше пешком.