Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Но, отбросив мысли о перинах и кроватях, Аскер задумался над тем, как произвести на короля хорошее впечатление. Король явно им заинтересовался, и Аскер подумал, что ему, быть может, удастся на какое-то время задержаться во дворце. Он решил извлечь из этого все возможные выгоды.

И Аскер пустился в размышления о сугубо технических деталях, понять которые может лишь адепт Сиа пятой ступени. Эти размышления длились до половины пятого утра, и только на рассвете Аскер решил, что стоит наконец и поспать.

В семь часов утра по дворцу забегали слуги, и Аскер, обладавший чутким сном, немедленно проснулся. Умяв край перины кулаками, он выбрался из кровати, раздвинул тяжелые шторы и открыл окно. Дворцовая площадь была погружена во тьму, затененная громадой дворца. Легкие облачка на востоке алели, подсвечиваемые солнцем, и прозрачная дымка растекалась по темным закоулкам, прячась от рассвета.

«Отличное утро, — подумал Аскер. — Интересно, король еще спит?»

Вытряхнув и вычистив от пыли хофтар, Аскер оделся и вышел побродить по дворцу. Большинство комнат было открыто, и Аскер долго любовался их убранством, внимательно разглядывая каждый предмет. Слуги, занятые утренней уборкой, с интересом косили на него глазами и перешептывались между собой. Сделав вид, что он рассматривает хрустальную вазу, Аскер прислушался к разговору двух горничных и услышал следующее:

— Смотри, смотри, Лирна ! Ой, какой красавчик! Откуда он взялся?

— Ух ты, лопни мои глаза! А вырядился-то как! Верно, из какой-нибудь дыры приехал: разве нормальный аврин перетянет себе все внутренности так, чтоб изо рта вылезали?

— Постой… Эдельрив мне давеча говорил про какого-то красавчика с бархатным голоском и змеиными манерами, которого притащил с собой король.

— Откуда это он его притащил, Зальта ? Уж не от своей ли шлюхи? На нее это похоже: подберет, поиграет и выбросит.

— Да нет, Лирна. Эдельрив мне говорил, что дело тут нечисто. Король-то среди ночи один ходит, ну на него и…

В этот миг дверь распахнулась, и горничные разом умолкли, потому что в дверях появился Эдельрив собственной персоной. Увидев Аскера, он сказал:

— Король Аолан желает видеть вас, господин Аскер. Прошу, — и он сделал приглашающий жест своей тощей рукой.

Король сидел в постели, нечесаный и немытый, и уплетал обильный завтрак. При виде Аскера он перестал жевать и полным еды ртом проговорил:

— Как шпалошь, Ашкер?

— Спасибо, очень хорошо, — поклонился Аскер.

Король проглотил нажеванное, и его речь стала намного внятнее.

— Присаживайтесь, — сказал король, указывая на стул возле своей кровати, — я хочу побеседовать с вами. Аскер, вы уже завтракали?

— Да, конечно, — солгал Аскер, подумав о том, что свои минимальные потребности в еде надо будет как-то объяснять, не упоминая при этом Сиа.

— Очень хорошо. Плотный завтрак — залог хорошего настроения в течение дня, — и король назидательно поднял указательный палец.

— Разве что только до обеда, — заметил Аскер.

Это замечание так понравилось королю, любившему поесть, что он сказал:

— Великолепное изречение! Самая настоящая житейская мудрость.

— О мой король, какие мудрые мысли могут быть у уроженца такой глуши, как Валиравина… Истинно мудрые мысли приходят в голову королю Эстореи, — заворковал Аскер, памятуя о том, что лесть — хлеб придворных.

Король расцвел, но сделал вид, что не расслышал последних слов Аскера.

— Так вы родом из Валиравины? — спросил он, меняя тему разговора.

— Почти что, мой король. Я родился в ее окрестностях, — уточнил Аскер, употребив к себе без зазрения совести термин «родился».

— Кстати, как ваше полное имя, Аскер? — поинтересовался король.

— Лио Фархан Аскер, мой король.

— Узнаю вас, горцев: вечно что-нибудь вычурное придумаете. Так расскажите мне, Аскер, о вашей жизни: что повидали, что пережили?

И Аскер рассказал королю Аолану историю своей жизни. Сочинял он прямо на ходу. История получилась душещипательная: мать Аскера умерла при родах, а отец погиб на охоте, когда Аскеру едва исполнилось пять лет. Мальчика пристроили в Валиравинский монастырь, где он вдоволь натерпелся от монахов. Ему поручали самую грязную работу, придирались по пустякам, кормили впроголодь. Любознательный ребенок сам научился читать — и читал по ночам, потому что днем не было времени. Когда Аскеру было одиннадцать лет, настоятель узнал об этом ночном чтении и очень рассердился. Под горячую руку он выставил Аскера из монастыря, дав на дорогу лишь котомку с черствыми сухарями. Долгие годы Аскер скитался по Баяр-Хенгору, тяжким трудом зарабатывая себе на жизнь, а потом решил попытать счастья в другом месте. Приехав в Отеру…

— Какая печальная история, — не выдержал король, сдавленно вздохнув. — К одним жизнь милостива, а другие потом и кровью добывают хлеб насущный. Но, Аскер, ведь у вас, как я заметил, очень породистый берке. Почему бы вам было не продать его?

На секунду Аскеру показалось, что под ним проваливается пол. В самом деле, то, что он рассказал, никак не вязалось с его скакуном, да и с его саблей тоже, которую король, к счастью, в темноте не разглядел как следует. Но, собравшись с духом и призвав на помощь все свое воображение, Аскер сказал:

— Не знаю, мой король, насколько этот берке породистый, но я сам словил его, укротил и приручил. Он мне — как друг, а друзей продавать негоже.

— Это вы очень верно заметили, Аскер, — согласно кивнул король.

В это время на одной из башен дворца ударили в гонг. Был полдень. Король заметно засуетился и с удвоенными усилиями принялся доедать то, что еще не было доедено. Прервав на минуту это важное занятие, он кивнул Аскеру и сказал:

— Можете пока быть свободны, Аскер. Увидимся с вами на утреннем приеме.

Аскер поклонился и вышел из королевской спальни. Да, королю Аолану не позавидуешь: тратить на завтрак несколько часов, потом приводить себя в порядок, одеваться и идти на утренний прием, который, смешно сказать, начинается не раньше часа пополудни. Другие аврины к этому времени успевают не только позавтракать, но и пообедать, и даже изрядно поработать. Впрочем, если ложиться спать в три часа ночи, как король, то немудрено и проспать до десяти.

Аскер решил сходить к загону и проведать своего берке. Сельфэр устроился неплохо: в одном отделении кормушки лежало зерно, в другом — сочные корнеплоды пины. Сухое просторное помещение загона хорошо проветривалось и достаточно освещалось солнцем. У животных всегда была свежая вода, их ежедневно чистили.

При виде Аскера Сельфэр тут же оторвался от еды и просунул через прутья стойла голову, тихонько фыркнув в знак приветствия.