Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

— И о чем был разговор?

— Знаешь, Лио, никакой полной чуши. Какая-то древняя легенда, связанная с теми серыми птицами, одна из которых приснилась госпоже Илезир сегодня ночью. Я ничего не понял, но дело было, похоже, очень мрачное. Вот я только все поддакивал и кивал… — Моори выдержал эффектную паузу.

— И что?

— А то, что мы с тобой приглашены госпожой Илезир на завтра к четырем часам в ее особняк. Она сказала, что других приглашенных не будет.

— Вот как? — хмыкнул Аскер. — Какую сумму денег нам брать?

— Какие еще деньги? — не понял Моори.

— То есть как это — какие? Ах да, я и забыл, что у вас там в Байоре процветает чистота нравов и прочее в том же духе. Но здесь не Байор, Эрл, и если куртизанка приглашает тебя к себе домой и говорит, что других приглашенных не будет… За это нужно платить.

Глаза Моори увеличились вдвое.

— В самом деле, Лио? Так ты думаешь, что она… Нет, это невозможно!

— Ладно, оставим это, — небрежно улыбнулся Аскер. — Что-то я и впрямь с некоторых пор во всем вижу определенный умысел. Значит, завтра в четыре? Ну а теперь поехали домой, а то уже далеко заполночь.

Особняк Атларин Илезир находился на улице Доблестных Воинов. Когда-то на этой улице жили два брата, прославившие Эсторею на многих полях битв, и отсюда улица получила свое название. Тихая, утопающая в зелени садов и всегда чисто выметенная, она как нельзя более подходила для женщины, которая зарабатывает себе на жизнь тем, что развлекает сильных мира сего.

Ровно в четыре Аскер и Моори подъехали к воротам дома Илезир. На звонок вышел молодой, высокий и симпатичный дворецкий.

— Доложите госпоже Илезир, что господа Эрлан Моори и Лио Фархан Аскер прибыли, — сказал Моори дворецкому.

— Госпожа Илезир ждет вас, — приветливо улыбнулся тот. — Проходите, господа.

Атларин полулежала на огромном диване, устланном мохнатыми шкурами свирепых хабетов — хищников, которые водились за Фалькатарскими горами в Аргелене. Вокруг дивана были расставлены глубокие мягкие кресла, посередине стоял столик с разнообразными напитками и фруктами, а в углу комнаты дымилась курильница с драгоценными смолами Вальдера.

— Присаживайтесь, господа, — приветствовала гостей Атларин, откидывая с лица прозрачную накидку.

Моори сел возле Атларин, Аскер занял кресло напротив.

— Странные вещи происходят, господа, — начала Атларин. — Вы знаете, что мне приснилось?

— Да, госпожа Илезир, это нам известно, — сказал Моори. — Вы видели серую птицу, которая прокричала вам: «Стиалор».

— Да, именно так и было. Я все думаю, что могло бы значить это слово? Вы не знаете, господа?

Аскер и Моори покачали головами.

— Слово, похоже, эсторейского происхождения, — размышляла вслух Атларин, — но кто знает, не позаимствовано ли оно из другого языка?

— Почему вы так думаете, госпожа Илезир? — поинтересовался Моори.

— Если эта птица — не плод моего воображения, то я вам скажу, господин Моори, что в Эсторее не водится серых птиц.

— Почему? А ронзы? — спросил Аскер.

— Ну что вы, господин Аскер! Ронзы — светло-серые, с острыми клювами, и их знает каждый. Если бы мне приснился ронз, я бы так и сказала.

— Тогда опишите эту птицу, госпожа Илезир, — предложил Аскер, — и тогда мы, возможно, вместе разгадаем ваш сон.

— Она была такая… приземистая, что ли, размером с дрилина, а ронзы — они намного изящнее и светлее. Клюв тоже острый, как у ронзов, но толще и на конце окрашен в красное. Да, и главное — серые бельма на глазах, — понимаете, она выглядела, как слепая, но в то же время все видела. Мне кажется, у вас появилась догадка, господин Аскер?

— Пожалуй… Совсем недавно я читал что-то очень похожее. Знаете, в Летописном Амбаре валяется много всякой всячины, в том числе и книги о Корвеле. Там был один веселенький стишок без названия, я его вам прочту.

Некоторое время все молчали: стишок и вправду был слишком веселенький.

— Но я не понимаю, — прервала молчание Атларин, — ведь здесь говорится о птицах «цвета савана», то есть черных или белых.

Аскер покачал головой.

— Когда писались эти строки, мертвые тела заворачивали в серый саван, в пепельно-серый. Этим стихам по меньшей мере пять веков, а обычай хоронить в черном или в белом в зависимости от бога-покровителя появился в Корвеле только три столетия назад.

— Значит, это те самые птицы, — подытожил Моори. — Бледные, как смерть, зрачки не оставляют нам сомнений.

— Осталось только выяснить, откуда эти птицы, — сказала Атларин. — Бирхаз — слово аргеленское.

— Или броглонское, — добавил Аскер. — Как говорится в пословице, «Все зло — из Броглона». А сон ваш, госпожа Илезир, наполовину разгадан: по большому секрету вам сообщаю, что вчера утром на острове Заклятом бесследно исчез дозорный отряд, высланный из крепости Фан-Суор, причем исчез практически в пределах видимости.

— Да, в Броглоне всегда были сильные маги, — сказала Атларин. — Тогда плохи наши дела… Нужно разгадать мой сон до конца: тогда мы, возможно, предотвратим большую беду.

— Обратитесь к толкователям, — сказал Моори.

— Что вы, господин Моори! В Эсторее нет ни одного толкователя, который не продал бы мою тайну за сходную цену, и тогда может быть только хуже: нужные нам сведения попадут в руки к нашим врагам!

— Но, госпожа Илезир, я не понимаю одну вещь, — сказал Аскер. — Вы рассказали свой сон при всем дворе, и в то же время вы надеетесь сохранить в тайне его содержание. Не боитесь ли вы, что кто-нибудь другой может пойти к толкователю?

— Вы, видимо, никогда не пользовались услугами толкователей, господин Аскер, — улыбнулась Атларин.

— Верно, в этом пока не было необходимости.

— Так вот, толкователь может разгадать сон только тогда, когда к нему придет сам аврин, которому это сон приснился. Его садят перед большим зеркалом и просят закрыть глаза и вспомнить сон со всеми подробностями. Аврин начинает вспоминать и как бы проецирует на зеркало зрительные образы, возникающие у него в мозгу. При толковании в комнате присутствуют только толкователь и клиент, но мне рассказывали те, кому удалось подсмотреть, что на зеркале и в самом деле возникают картины. По ним толкователь и разгадывает суть сна. Я рассказала свой сон всему двору, точно зная, что не пойду к толкователю.

— Вот как? — задумчиво спросил Моори. — Как же мы тогда узнаем, что означает слово «Стиалор»?