Роберт Джордан - Новая весна

Возле дороги, в разительном контрасте с весельем на лужайке, высилось шесть кольев с торчащими на них крупными троллочьими головами: волчьи рыла, бараньи рога, орлиные клювы и перья – и слишком человеческие глаза. Судя по виду, отрублены не больше двух-трех дней назад, хотя весьма прохладная погода должна была замедлить разложение – для мух еще слишком холодно. Так что были причины на то, чтобы мужчины плясали, не расставаясь с мечами, а у женщин на поясе висели длинные ножи. Впрочем, запаха горелого дерева Лан не чуял, значит, набег троллоков оказался небольшим и успехом нападение явно не увенчалось.

«Леди Элис» остановила кобылу возле кольев и принялась пристально рассматривать зловещие украшения. Причем вовсе не выказывала ни удивления, ни страха, ни отвращения. Лицо ее оставалось совершенной маской безмятежного спокойствия. На какое-то мгновение Лан почти поверил, что она и в самом деле Айз Седай.

– Не хотелось бы мне встретиться с такими тварями, вооруженной одним лишь мечом, – пробормотала она. – Не представляю, какой отвагой нужно для этого обладать.

– Вы сталкивались с троллоками? – удивленно спросил Лан.

Рин и Букама изумленно переглянулись.

– Да. – Она едва заметно поморщилась, словно бы ответ соскользнул с губ раньше, чем она успела о том подумать.

– И могу я спросить – где? – промолвил Лан. Мало кто из южан вообще когда-либо видел троллока. Некоторые называли троллоков бабушкиными сказками, страшилками, какими только детей впору пугать.

Элис смерила Лана холодным взглядом. Очень холодным.

– Отродий Тени можно встретить и в таких местах, какие вам, мастер Лан, и во сне не приснятся. – А потом с улыбкой промолвила: – Рин, выбери нам гостиницу.

Женщина и в самом деле полагала, будто она тут – главная. Судя по тому, с какой готовностью Рин бросился исполнять поручение, он именно так и считал.

«Меч пахаря» представлял собой двухэтажное каменное строение с красной крышей, окна первого этажа скорее были бойницами, удобными для стрельбы из лука, а над сбитой из толстых досок дверью висел острием вниз двуручный меч – оружие того сорта, которое местные фермеры берут с собой в поле. В такой близости от Запустения гостиницы, как и большинство домов, служили опорными оборонительными пунктами при нападении троллоков. Хозяйка гостиницы, дородная седовласая женщина, облаченная в пышную, вышитую красными и желтыми цветками блузу и в широкие, расшитые красными и синими узорами штаны, оставила празднество на лужайке и двинулась к путникам, когда приметила, как те привязывают лошадей к кольцам коновязи, вбитым в фасадную стену гостиницы. На двух Малкири, явно решивших остановиться в ее гостинице, госпожа Томичи косилась с тревогой, но посветлела лицом, когда Элис принялась распоряжаться по поводу завтрака.

– Как вам будет угодно, миледи, – пробормотала круглолицая владелица гостиницы, приседая перед Элис в глубоком реверансе. Кайриэнка и не подумала никак назвать себя, но одежда и манера держать себя заставляли предположить в ней благородную леди. – И наверное, понадобятся комнаты для вас и ваших слуг?

– Спасибо, но не нужно, – отозвалась Элис. – Долго задерживаться я не намерена.

Рина, как видно, ничуть не задело, что его обозвали слугой, он принял это слово с той же легкостью, что и сама Элис, но извечная мрачность Букамы только усугубилась. Разумеется, сейчас он ни единым словом не выдал своего раздражения – а, учитывая принесенную клятву, о случившемся, весьма вероятно, так и вообще промолчит. Лан решил при первой же возможности непременно перемолвиться словечком-другим с Элис. Есть же предел тому, сколько оскорблений способен молча проглотить мужчина.

Лан и двое его спутников попросили себе черного хлеба, крепкого чая и по миске овсяной каши с мелко накрошенной туда ветчиной. За свой стол в просторной общей зале Элис их сесть не пригласила, так что мужчины расположились на скамьях вокруг другого стола. Выбор у них был богатый, поскольку в гостинице никого больше не было – только они четверо и госпожа Томичи, которая прислуживала им лично, объяснив, что не хочет никого отрывать от празднеств. Да и сама она, едва с ней расплатились за завтрак, поспешила вернуться к всеобщему празднику.

Оказавшись наедине, Лан и его товарищи обсудили коротышку, которая навязалась им в попутчицы. Или, вернее, поспорили на ее счет: понизив голос, чтобы она не услыхала. Совершенно убежденный в том, что Элис – действительно Айз Седай, Рин советовал ни о чем ее не спрашивать. Задавать вопросы Айз Седай – дело опасное, и ответы могут тебе не понравиться. Букама настаивал, что им необходимо знать, чего ей от них понадобилось, особенно если она –Айз Седай. Впутаться в невесть какое хитросплетение интриг Айз Седай – чревато огромным риском. Человек, сам о том не ведая, может заиметь опасных врагов, а то еще его, ни намеком не предупредив, принесут в жертву ради осуществления планов Айз Седай. Лан воздержался от замечания, что именно Букама втравил их в это дело и что из-за него они и влезли в эти тенета. Сам же Лан никак не мог поверить, что Элис может быть Айз Седай. Он считал, что она – дичок и следит за ними по чужому наущению – наверняка Эдейн, хотя он, естественно, и не упомянул ее имени. У Эдейн, по всей вероятности, имеются «глаза-и-уши» во всех Пограничных Землях. Невероятное совпадение, что у Эдейн под рукой оказался дичок, поджидавший Лана в Канлууме, но ведь именно там случилась стычка с теми шестью головорезами, и Лан не сумел назвать никого другого, кто мог бы их подослать.

– И все же я скажу... – начал было Букама, а потом с губ его сорвалось короткое ругательство. – Куда она подевалась?

Опустевшая миска Элис стояла на столе, там, где она совсем недавно сидела, но самой женщины и след простыл. Лан, против своей воли, восхищенно приподнял брови. Она ухитрилась уйти – а он не уловил ни звука.

Со скрежетом отодвинув свою скамью, Рин рванулся к окну-бойнице и выглянул наружу.

– Ее лошадь еще тут. Может, она в уборную пошла, – сказал он.

Лан скривился про себя от такой вульгарности. Есть вещи, говорить о которых прилично, а есть вещи, упоминать о которых не стоит. Рин потеребил пальцем одну из своих косичек, потом дернул за нее, отчего колокольчики тихонько зазвенели.

– По-моему, лучше оставить ей ее серебро и убраться подальше, пока она не вернулась.

– Ступай, если хочешь, – произнес Лан, вставая. – Букама поклялся ей, а я его клятву уважаю.

– Лучше, если бы ты тоже дал ей клятву, – проворчал Букама.

Рин скривился и еще разок как следует дернул себя за косичку.

– Раз вы остаетесь, то и я тоже останусь.

Возможно, женщина просто решила полюбоваться на гулянье. Велев Букаме остаться в гостинице, на случай ее возвращения, Лан, прихватив с собой Рина, отправился на поиски. Однако Элис нигде не было видно – ни среди танцующих, ни среди зрителей. В своем шелковом платье она, несомненно, выделялась бы на фоне всех этих вышитых нарядов из шерсти и льна. Кое-кто из женщин захотел пригласить их потанцевать, и наиболее привлекательным Рин приветливо улыбнулся в ответ – похоже, улыбаться при виде смазливого личика он перестанет, разве что когда на него дюжина троллоков набросится! Но Лан отправил Рина высматривать Элис среди домов на южном холме, а сам двинулся вверх по склону холма позади «Меча пахаря». Ему не хотелось, чтобы Элис встречалась с кем-то у него за спиной: мало ли какой малоприятный сюрприз она способна устроить – день-то впереди длинный. Если женщина до сих пор не попыталась убить его, это еще не значит, что Эдейн хочет получить его живым.