Роберт Джордан - Око Мира

— Вы знаете? — сказал Перрин, и Лан кивнул.

— Кое-что мне известно, не все. Это само пришло к тебе или ты встретил проводника, посредника?

— Был один человек, — медленно произнес Перрин. Он знает, но думает ли он так же, как Морейн? — Он сказал, что его зовут Илайас. Илайас Мачира. — Лан глубоко вздохнул, и Перрин испытующе взглянул на него. — Вы его знаете?

— Я знаю его. Он многому научил меня, о Запустении, и об этом. — Лан коснулся эфеса меча. — Он был Стражем, до... до того, как все случилось. Красная Айя... — Он глянул туда, где у костра лежала Морейн.

Насколько мог припомнить Перрин, это был первый случай, когда Страж выказал какую-то неуверенность. В Шадар Логоте Лан был тверд и решителен, как и стоя лицом к лицу с Исчезающими и троллоками. Сейчас он не испытывал страха, — Перрин не сомневался в этом, — но был осторожен, точно опасался сказать лишнее. Словно бы сказанное им могло оказаться опасным.

— Я слышал о Красной Айя, — сказал Перрин Лану.

— И большая часть услышанного тобой, без сомнений, не соответствует истине. Ты должен понять, в самом Тар Валоне есть... разногласия. Одни хотят бороться с Темным одним способом, другие — по-иному. Цель — одна, но различия в подходах могут означать, что какие-то жизни изменятся или придут к концу. Жизни людей или стран. Он цел, невредим?

— Думаю, да. Белоплащники заявили, что убили его, но Пестрая... — Перрин бросил украдкой взгляд на Стража. — Я не знаю. — Лан, казалось, неохотно, но принял, что Перрин не знает этого точно, и тот, ободренный, продолжил: — Это понимание волков. Похоже, Морейн считает, что это нечто... нечто такое, к чему имеет отношение Темный. Это же не так, правда? — Перрину совсем не хотелось верить, что Илайас был Другом Темного.

Но Лан мешкал с ответом, и на лице Перрина выступила испарина — ночь сделала холодные бисеринки пота еще холоднее. Когда Страж наконец заговорил, они уже катились по щекам Перрина.

— Само по себе — нет. Некоторые считают, что это так, но они не правы; эта способность древняя, и она была утеряна задолго до того, как появился Темный. Но какая разница, кузнец? Порой Узор склонен к случайности, — на наш взгляд, по крайней мере, — но какова случайность того, что ты встретишь человека, который может стать в этом твоим проводником, и того, что ты — тот, кто может последовать направляющей руке? Узор образует Великое Плетение, которое кое-кто называет Кружевом Эпох, и вы, ребятки, занимаете в нем центральное место. Я не думаю теперь, что в ваших жизнях остается много на волю случая. Значит, вы избраны? И если так — то Светом или же Тенью?

— Темный не тронет нас, если мы не назовем его имени. — Перрину сразу же вспомнились сны с Ба'алзамоном, сны, которые были больше чем снами. Он утер пот с лица. — Он не может.

— Упрям, как скала, — проговорил задумчиво Страж. — Может, достаточно упрям, чтобы в конце концов спасти себя. Вспомни о времени, в котором мы живем, кузнец. Вспомни, что говорила тебе Морейн Седай. В эти дни многое исчезает, разрушается, распадается. Старые барьеры слабеют, поддаются, старые стены рушатся. Барьеры между тем, что есть, и тем, что было, между тем, что есть, и тем, что будет. — Голос Лана стал суровым. — Стены тюрьмы Темного. Это может стать концом Эпохи. Прежде чем умрем, мы можем увидеть рождение новой Эпохи. Или, вероятно, конец Эпох, конец самого времени. Конец мира. — Вдруг Страж усмехнулся, но усмешка его была столь же мрачной, как и хмурый взгляд; глаза его сверкнули весельем у подножия виселицы. — Но не нам же волноваться об этом, верно, кузнец? Мы будем сражаться с Тенью, покуда хватит дыхания, и, если она захлестнет нас, мы падем, кусаясь и царапаясь. Вы, народ Двуречья, слишком упрямы и не уступите. Не волнуйся о том, вмешался ли в ход твоей жизни Темный или нет. Ты сейчас снова среди друзей. Вспомни: Колесо плетет, как хочет Колесо, и этого не изменить даже Темному, раз Морейн оберегает тебя. Однако твоих друзей нам лучше бы отыскать поскорее.

— Это вы о чем?

— Рядом с ними нет Айз Седай, которая может касаться Истинного Источника и которая защитит их. Похоже, кузнец, стены ослабли до такой степени, что Темный в силах влиять на события. Не имея полной свободы действий, иначе с нами уже было бы покончено, он может влиять — через крохотные сдвиги в нитях. Случайный поворот в ту или иную сторону, случайная встреча, случайное слово или то, что лишь выглядит случайным, — и твои друзья могут оказаться так глубоко в Тени, что даже Морейн не под силу будет вывести их оттуда.

— Мы должны найти их, — сказал Перрин, и Страж издал тихий смешок.

— А я что говорю? Иди поспи немного, кузнец. — Плащ обнял Лана, когда тот встал. В тусклом свете костра и луны Страж казался чуть ли не частью теней позади него. — До Кэймлина нам предстоит несколько тяжелых дней. Просто молись, чтобы мы отыскали их там.

— Но Морейн... она же ведь может найти их где угодно? Она говорила, что может.

— Но успеет ли она отыскать их вовремя? Если Темный уже так силен, чтобы приложить к событиям свою руку, то время истекает. Молись, чтобы мы нашли их в Кэймлине, кузнец, иначе мы все можем погибнуть.

Ранд смотрел вниз на людские толпы из высокого окна своей комнаты в «Благословении Королевы». Они бежали по улице, в одном направлении, размахивая флажками и знаменами, на множестве красных полей-полотнищ — Белый Лев на задних лапах. Кэймлинцы и чужестранцы, все бежали вместе, но сейчас, как ни странно, никому, по-видимому, не хотелось врезать другому по голове. Сегодня, может быть, никто не испытывал к другому недобрых чувств, всех объединяла единая цель.

Усмехнувшись, Ранд отвернулся от окна. Не считая того дня, когда войдут Эгвейн и Перрин, живые и посмеивающиеся над тем, что видели, сегодняшнего дня он ждал больше всего.

— Ты идешь? — спросил он снова.

Мэт, свернувшийся калачиком на своей кровати, сердито зыркнул на Ранда.

— Возьми с собой того троллока, с которым ты так подружился.

— Кровь и пепел, Мэт, никакой он не троллок. А вот ты просто-напросто упрямый глупец. Сколько можно твердить одно и то же? Свет, да ты будто никогда про огир не слышал.

— Я никогда не слышал, чтобы они смахивали на троллоков.

Мэт уткнулся лицом в подушку и сжался еще больше.

— Упрямый глупец, — тихо произнес Ранд. — Сколько ты еще хочешь тут прятаться? Мне уже надоело таскать тебе еду по всем этим лестницам. Да и ванну тебе неплохо бы принять. — Мэт дернул плечами, словно желая зарыться поглубже в постель. Ранд вздохнул, затем направился к двери. — Последняя возможность пойти со мной, Мэт. Я уже ухожу.

Он медленно закрыл дверь, надеясь, что Мэт передумает, но тот не пошевелился. Дверь, щелкнув, захлопнулась.