Роберт Джордан - Корона мечей

Что бы там ни происходило, это продолжалось недолго. На волнах в заливе, где стояли на якорях гонщики, парусники и другие суда Морского Народа, виднелись барашки. А река выглядела спокойной, но лодка двигалась тяжело по сравнению с прошлой поездкой. Вскоре Найнив наклонилась над поручнями, и ее вырвало; Лан поддерживал ее. Это напомнило Мэту о его собственном желудке. Сунув шляпу под мышку, он вытащил кусок сыра.

– Беслан, как ты думаешь, шторм разразится раньше, чем мы вернемся из Рахада? – Мэт откусил кусок острого сыра; в Эбу Дар делали не меньше пятидесяти сортов сыра, и все отличные. Найнив все еще свисала с борта лодки. Неужели она столько съела за завтраком? – Понятия не имею, куда деваться, если буря настигнет нас там. – Мэт и мысли не допускал вести женщин в единственную гостиницу, которую видел в Рахаде, такое это было заведение.

– Никакого шторма не будет, – сказал Беслан, облокотившись на поручни. – Это просто зимний торговый ветер, так мы его называем. Торговые суда приходят дважды в году, поздней зимой и поздним летом. Ветер должен дуть гораздо сильнее, чтобы начался шторм. – Он бросил угрюмый взгляд в сторону залива. – Каждый год эти ветры приносят – приносили – корабли из Тарабона и Арад Домана. Интересно, появятся ли они когда-нибудь снова?

– Колесо плетет... – начал Мэт и чуть не подавился куском сыра. Кровь и пепел, он начинает говорить точно дряхлый старик, греющий кости перед камином. Беспокоится, что, может быть, придется вести женщин в сомнительную гостиницу. Год назад, даже полгода, он повел бы их туда совершенно спокойно и только смеялся бы, видя, как они таращат глаза, смеялся бы над их чопорным фырканьем. – Ну, может, нам и впрямь удастся позабавиться в Рахаде. По крайней мере, наверняка найдутся охотники срезать кошелек или сорвать ожерелье у Илэйн.

Может, как раз и нужно нечто подобное, чтобы с него слетела неизвестно откуда взявшаяся рассудительность. О Свет, разве это слово применимо к Мэту Коутону? Тайлин оставила на его душе больше шрамов, чем он думал, коли он так... ссохся. Может, ему и впрямь требуется какая-нибудь забава в духе Беслана. С ума сойти! Его обычно вовсе не тянуло на такие подвиги, наоборот, он всегда норовил уклониться от них, но возможно...

Беслан покачал головой:

– Вдвоем мы, конечно, могли бы нарваться на такое, но... С нами семь Мудрых Женщин, Мэт. Семь! Будь рядом с тобой всего одна, даже здесь, в Рахаде, ты мог бы влепить любому мужчине пощечину, и он проглотил бы язык и пошел своей дорогой. И женщины... Какая забава ухлестывать за женщиной, не рискуя получить нож под ребро?

– Чтоб мне сгореть, – пробормотал Налесин себе в бороду. – Звучит довольно уныло. Будто вытаскиваешь себя пасмурным утром из постели и знаешь, что ничего хорошего тебя сегодня не ждет.

Беслан сочувственно кивнул:

– Но если нам повезет... От случая к случаю Гражданская Стража посылает патрули в Рахад. Когда ловят контрабандистов, они одеваются как обычные люди. Воображают, что никто не обратит внимания на дюжину или больше мужчин, вооруженных мечами, как бы они ни оделись, и ужасно удивляются, когда контрабандисты устраивают на них засаду, что случается почти всегда. Если та’веренская удача Мэта очень постарается, нас могут принять за переодетую Гражданскую Стражу, и какие-нибудь контрабандисты нападут на нас, прежде чем заметят красные пояса.

Настроение Налесина заметно улучшилось, он принялся довольно потирать руки.

Мэт сердито посмотрел на них. Может, забавы в духе Беслана не совсем то, что ему надо. Ему и без того хватало женщин с ножами. Найнив все еще свисала над бортом; может, хоть это научит ее не объедаться. Проглотив последний кусок сыра, он принялся за хлеб, стараясь не обращать внимания на кости, продолжавшие кувыркаться в голове. Легкая прогулка без особых хлопот – чем плохо? Легкая и, главное, недолгая прогулка, чтобы как можно скорее убраться из Эбу Дар.

Рахад был точно таким, как его помнил Мэт, и вполне оправдал все худшие опасения Беслана. Ветер превратил высадку на потрескавшиеся каменные серые ступени пристани в рискованный подвиг и с каждым мгновением становился сильнее. По городу разбегались каналы, но мосты здесь были незамысловатые, каменные парапеты грязные, полуразрушенные и обваливающиеся; половина каналов так засорены, что мальчишки переходили их вброд, погружаясь лишь до пояса, и никакое судно тут не прошло бы. Вдоль узких улиц со щербатой мостовой теснились высокие дома, очень простые, прямоугольной формы, с шероховатыми стенами, некогда белеными, на которых там и сям виднелись огромные пятна изъеденных временем красных кирпичей. Дома стояли вплотную друг к другу. В тени наступление утра еще не ощущалось. Мокрое белье свисало из каждого третьего окна, за исключением брошенных домов. Таких тут имелось немало, их окна зияли, точно глазницы черепа. Кисло-сладкий запах гниения пропитывал воздух, запах, создаваемый не выносившимися в течение многих месяцев ночными горшками и выбрасываемым куда попало мусором. На каждую муху на другом берегу Элдара здесь приходилась сотня, не меньше – жужжащие тучи, отсвечивающие голубым и зеленым. Заметив облупленную голубую дверь «Золотой короны небес», Мэт содрогнулся при мысли, что придется вести туда женщин, если вопреки предсказанию Беслана разразится буря. Потом содрогнулся еще раз – из-за того, что содрогнулся. Что-то с ним происходило, и это ему не нравилось.

Найнив и Илэйн настояли на том, что они возглавят процессию, Реанне пойдет между ними, а Мудрые Женщины сразу позади. Лан держался у плеча Найнив, точно волкодав, – рука на эфесе меча, взгляд рыщет по сторонам, излучая угрозу. Поистине он один в состоянии защитить и две дюжины хорошеньких шестнадцатилетних девушек, несущих мешки с золотом, даже здесь, в Рахаде, но Мэт настойчиво повторял, чтобы Ванин и остальные держали ухо востро и не особенно глазели по сторонам. Ванин, бывший конокрад и браконьер, держался так близко к Илэйн, точно был ее Стражем. Правда, для этого он выглядел слегка толстоватым и встрепанным. Беслан выразительно округлил глаза, услышав наставления Мэта, а Налесин раздраженно погладил бородку и проворчал, что мог бы с таким же успехом все еще лежать в постели.

На улицах было много мужчин, часто в оборванных жилетах и без рубашек, с огромными медными кольцами в ушах и медными перстнями с цветными стекляшками на пальцах, за поясом у каждого нож, а то и два. Держа руки около ножей, они поглядывали по сторонам, будто подзадоривая прохожих осмелиться криво посмотреть или усмехнуться над их видом. Были и такие, кто прокрадывался от угла к углу, от двери к двери, прикрывая лица капюшонами плащей, похожие на псов с торчащими ребрами, которые порой рычали из темных переулков, таких узких, что человек запросто мог застрять в них. Эти люди неслышно скользили, сгорбившись под своими плащами, но у всех несомненно имелись ножи, и невозможно было предсказать, кто из них убежит, а кто нанесет удар.