Роберт Джордан - Корона мечей

Женщины выглядели так, что любой мужчина рядом с ними казался просто скромником; они разгуливали по улицам в поношенных платьях и все увешанные медными побрякушками. У них, конечно, тоже были ножи, а их дерзкие темные глаза так и стреляли по сторонам. Короче говоря, Рахад относился к числу тех мест, где всякий одетый в шелк и десяти шагов не пройдет, чтобы ему не проломили голову. После чего он в лучшем случае очнется обобранным до нитки в груде мусора в каком-нибудь закоулке – или не очнется вообще. Но...

Из каждой второй двери выскакивали дети со щербатыми глиняными чашками в руках – их посылали матери на случай, если Мудрые Женщины захотят напиться. Мужчины в шрамах и с жаждой крови в глазах изумленно глазели, раскрыв рты, на семерых Мудрых Женщин, резко кланялись и вежливо осведомлялись, не могут они быть полезны и не нужно ли что-нибудь поднести. Женщины, зачастую еще гуще покрытые шрамами и с таким выражением в глазах, которое заставило бы покраснеть даже Тайлин, неуклюже приседали и с придыханием спрашивали, не нужно ли указать дорогу и кто тот человек, ради которого сразу стольким Мудрым Женщинам пришлось побеспокоить себя. Возникало, правда, сильное опасение, что если бы им назвали имя этого человека, то никому и никогда уже не пришлось бы из-за него беспокоиться.

Солдаты Мэта раздражали местных жителей не меньше, чем всегда, хотя даже самый задиристый, встретившись взглядом с Ланом, отступал. И, как ни странно, так же вел себя Ванин. Некоторые мужчины ворчали, если Беслан и Налесин слишком упорно глазели на глубокие вырезы женских платьев. Некоторые ворчали и на Мэта, хотя он не мог понять почему; в отличие от этих двоих, ему никогда не угрожало просмотреть глаза до дыр, пялясь на женщин. Он умел смотреть на них вполне благопристойно. На Найнив и Илэйн не обращали внимания, несмотря на их пышные наряды, так же как и на Реанне в красном шерстяном платье, – у них не было красных поясов. Но эти пояса служили для всех своего рода защитой. Мэт мог высыпать содержимое своего кошелька на землю, и никто не взял бы ни монетки, по крайней мере, до тех пор, пока рядом Мудрые Женщины. Он мог ущипнуть за зад любую женщину, и, даже если ее это крайне возмутит, она просто уйдет прочь.

– Какая приятная прогулка, – сухо произнес Налесин. – Чудные виды и чарующие запахи. Я говорил тебе, что недоспал этой ночью, Мэт?

– Ты хочешь умереть в постели? – проворчал Мэт.

Они все могли оставаться в своих постелях. Проклятье, здесь от них явно никакого толку. Тайренец возмущенно фыркал. Беслан усмехнулся, наверняка усмотрев какую-то двусмысленность в словах Мэта.

Они прошагали почти через весь Рахад, и наконец Реанне остановилась перед зданием, которое ничем не отличалось от остальных – осыпавшаяся штукатурка и раскрошенный кирпич, – досюда Мэт вчера проследил незнакомку. Белье из его окон не свисало – тут жили только крысы.

– Здесь, – сказала Реанне.

Взгляд Илэйн медленно заскользил к плоской крыше.

– Шесть, – с огромным удовлетворением пробормотала она.

– Шесть, – вздохнула Найнив, и Илэйн погладила ее по руке, будто успокаивая.

– Знаешь, а ведь я вовсе не была уверена, – сказала она. Теперь Найнив улыбнулась и погладила по руке ее. Мэт не понял ни слова из сказанного. Здание имело шесть этажей. Женщины так иногда странно себя ведут. Почти всегда.

Внутри был большой пыльный коридор, дальний конец которого терялся в тенях. В нескольких проемах сохранились двери из грубых досок. Один такой вход вел к узкому маршу крутых облицованных камнем ступенек. Именно этим путем Мэт проходил день назад, руководствуясь следами, оставленными в пыли, но он подумал, что какой-то из коридоров ведет к черному ходу. Тогда у него не хватило времени, чтобы задержаться и внимательно все здесь осмотреть, но здание было слишком высоким и широким, чтобы иметь всего один вход.

– Право, Мэт, – сказала Найнив, когда он отослал Гарнана и половину ребят из отряда, чтобы они нашли заднюю дверь и охраняли ее. Лан держался рядом с ней, точно приклеенный. – Ты еще не убедился, что в этом нет никакой необходимости?

Тон у нее был такой кроткий, будто Илэйн уже посвятила ее в истинное положение дел с Тайлин, но от этой мысли настроение у Мэта стало лишь еще мрачнее. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом. Проклятое, отвратительное состояние собственной беспомощности! И эти кости, которые все еще дребезжали в голове.

– Откуда я знаю, может, Могидин любит задние двери, – сухо сказал Мэт.

Что-то зашевелилось в темном конце вестибюля, и один из парней Гарнана громко выругался, помянув крыс.

– Ты сказал ему! – гневно выдохнула Найнив, обращаясь к Лану, и резко дернула свою косу.

Илэйн раздраженно заворчала:

– Сейчас не время стоять тут и спорить, Найнив. Чаша наверху! Чаша Ветров!

Неожиданно в воздухе возник маленький светящийся шарик. Он поплыл перед Илэйн, и она, не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли позади Найнив, подобрала юбки и стала быстро подниматься по ступеням. Ванин бросился следом, лишь чуть отставая из-за своей грузности, за ним – Реанне и большинство Мудрых Женщин. Круглолицая Сумеко и Айне, высокая, смуглая и хорошенькая, несмотря на морщинки в уголках глаз, мгновение поколебавшись, остались с Найнив.

Мэт тоже двинулся к лестнице, но Найнив и Лан загородили ему дорогу.

– Может, дашь мне пройти? – спросил Мэт. Он заслужил право присутствовать при обнаружении этой проклятой легендарной Чаши. – Найнив?

Она до такой степени сосредоточилась на Лане, что, казалось, забыла обо всем остальном. Мэт переглянулся с Бесланом, тот усмехнулся и легко опустился на корточки рядом с Коревином и остальными оставшимися здесь парнями из отряда. Налесин прислонился к стене и демонстративно зевнул. Что было ошибкой, учитывая пыль вокруг; зевок обернулся кашлем, который заставил его сложиться пополам с налившимся кровью лицом.

Но даже это не отвлекло Найнив. Она осторожно выпустила из руки косу.

– Я не сержусь, Лан, – сказала она.

– Да, ты не сердишься, – спокойно ответил он. – Но ему надо было все рассказать.

– Найнив? – повторил Мэт. – Лан?

Ни один из них даже ухом не повел в его сторону.

– Я сама сказала бы ему, когда сочла нужным, Лан Мандрагоран! – Найнив умолкла, но губы ее продолжали двигаться, точно она говорила сама с собой. – Я не буду сердиться на тебя, – продолжала она гораздо более мягко. Это прозвучало так, будто она обращалась не только к нему, но и к себе. Явно нарочитым жестом она закинула косу за плечо, водрузила шляпу с голубыми перьями на место и сложила руки на животе.

– Если ты так говоришь... – мягко сказал Лан.

Найнив затрепетала.