Роберт Джордан - Нож сновидений

«Вы позволите ему использовать Единую Силу на себе?» – недоверчиво сказала Тайли.

«Чтобы избавиться от дырки в руке и шрама через всю грудь? Как только мы окажемся где-то, где на нас не будет пялиться полгорода. А Вы бы так не сделали?»

Она вздрогнула и сделала тот особый знак. Он оказался перед необходимостью спросить ее, что это означает.

Мишима с очень серьезным видом присоединился к ним, ведя свою лошадь в поводу. – «Двое упали с той крыши с луками и колчанами», – сказал он спокойно, – «но умерли они не от этого. Они здорово ударились о брусчатку, но крови было мало. Полагаю, что они приняли яд, когда увидели, что потерпели неудачу».

«В этом нет никакого смысла», – пробормотал Перрин.

«Если люди убивают себя, чтобы не сообщать о неудаче», – сказала Тайли задумчиво, – «это означает, что у Вас есть влиятельный враг».

Влиятельный враг? Очень вероятно Масима хотел бы видеть его мертвым, но вряд ли он мог дотянуться так далеко.

«Все враги, которые у меня есть – далеко и не знают, где я». – Тайли и Мишима согласились, что ему виднее, но выглядели сомневающимися. Всегда оставались еще Отрекшиеся. Некоторые из них пробовали убить его прежде. Другие пытались использовать его. Он не думал, что вызвал дискуссию среди Отрекшихся. Его рука пульсировала от боли. Порез на его груди тоже.

«Давайте найдем гостиницу, где я смогу снять комнату».

Пятьдесят один узел. Сколько еще? Свет, сколько еще?

«Сбросьте их!» – кричала Илэйн. Сердцеед начал гарцевать, нервничая из-за скопления на узкой улице народа, других лошадей и пеших женщин вокруг, но Илэйн уверенной рукой усмирила своего черного мерина. Бергитте настаивала, чтобы она оставалась позади. Настаивала! Словно она – безмозглая дура! «Сбросьте их, чтоб вы сгорели!»

Но ни один из многих сотен человек, находящихся на широких галереях на пятидесятифутовой городской стене из серого камня с белыми прожилками, конечно же, не обратил на нее ни малейшего внимания. Сомнительно, чтобы они вообще услышали ее голос среди собственных криков, проклятий и воплей, звона стали над широкой улицей, проходившей сразу под стеной, где, обливаясь потом под лучами полуденного солнца в необычно безоблачном небе, сотни людей убивали друг друга мечами, пиками и алебардами. Рукопашная схватка уже переместилась на стену, на протяжении двух сотен шагов, окружив три высокие круглые башни с реющими над ними Белыми Львами Андора, и угрожала двум другим, хотя те, кажется, хвала Свету, еще были в безопасности. Люди кололи и рубили – никто из тех, кто был в ее поле зрения, не отступал ни на шаг. Арбалетчики в красных кафтанах на вершинах башен вносили свой вклад в общую бойню. Но после выстрела арбалету нужно много времени на перезарядку, а стрелков в любом случае было слишком мало, чтобы отразить очередную волну. В башнях находились только гвардейцы. Остальные были наемниками. Исключая Бергитте.

Здесь, вблизи, благодаря узам, глаза Илэйн легко отыскали ее стража. Заплетенная сложным узором золотая коса качалась, когда Бергитте выкрикивала ободряющие слова своим солдатам, указывая луком туда, где требовалось подкрепление. В своей красной куртке с белым воротником и широких небесно-голубых штанах, заправленных в сапожки, на ней единственной на стене не было каких-либо доспехов. Она настояла, чтобы Илэйн оделась во все серое, чтобы не привлекать к себе внимание и избежать любых попыток захватить или убить ее. У большинства из нападавших имелись арбалеты или заброшенные за спину короткие луки, и многие из тех, кто не находился в первых рядах схватки или еще не вступил в бой, легко могли сделать точный выстрел на пятьдесят шагов. А вот четыре золотых банта на плече Бергитте, красноречиво говорившие о ее ранге, могли сделать ее мишенью для любого из людей Аримиллы, у которого были глаза. По крайней мере, сейчас она не была в непосредственной близости от схватки. По крайней мере, она…

У Илэйн в груди перехватило дыхание, когда на Бергитте устремился жилистый парень в нагруднике и коническом стальном шлеме с мечом, но золотоволосая женщина хладнокровно увернулась от выпада – узы донесли лишь азарт схватки, не более! – и ударила слева луком, попав парню сбоку по голове и сбив его со стены. У него еще хватило времени на вскрик, прежде чем он с отвратительным шлепком столкнулся с мостовой. Это был далеко не единственный труп, украшавший улицу. Бергитте говорила: «Люди никогда не пойдут за тобой, если не будут знать, что ты готова столкнуться лицом к лицу с теми же трудностями и опасностями, что и они сами». Но если она ухитрится погибнуть так же глупо…

Илэйн неосознанно начала пришпоривать Сердцееда, пока Каселле не схватила его под уздцы. «Я не идиотка, Лейтенант», – сказала она холодно. «У меня нет намерения лезть туда, пока там не станет… безопасно».

Арафелка отдернула руку, и ее лицо под забралом полированного конического шлема стало очень спокойным. Мгновенно. Илэйн почувствовала укол стыда за свою вспышку. Каселле всего лишь делала свою работу, но, тем не менее, она чувствовала и холодную ярость. Она не будет извиняться! Волна стыда за мрачные мысли в голове захлестнула ее. Кровь и проклятый пепел, но были моменты, когда ей хотелось хорошенько отшлепать Ранда, наградившего ее малышами. Теперь она понятия не имела, насколько изменится ее настроение в следующий миг. А оно менялось.

«Если так всегда бывает, когда ты собираешься родить ребенка», – сказала Авиенда, поправляя темную шаль, свисавшую с локтей. – «Я вряд ли когда-нибудь заведу хоть одного». – Из-за высокой спинки седла ее буланой, громоздкая Айильская юбка задралась так, что ее ноги в чулках стали видны до колен, однако Авиенда не выказывала из-за этого никаких признаков дискомфорта. На спокойно стоящей кобыле, она чувствовала себя как дома. Да и Магин – Маргаритка на Древнем Наречье – была спокойным, безмятежным существом с некоторой склонностью к полноте. К счастью, Авиенда слишком плохо разбиралась в лошадях, чтобы это понимать.

Сдавленный смех заставил Илэйн повернуться. Ее телохранительницы в блестящих отполированных шлемах и нагрудниках, все двадцать одна, сопровождавшие ее этим утром, включая Каселле, сохраняли серьезные лица – пожалуй слишком серьезные, что не оставляло сомнений в том, что они тоже стараются сдержать смех. Но четыре женщины из Родни, стоявшие за ними, склонившись друг к другу, прикрывали рот руками. Элис, женщина с приятным лицом и прядями седины в волосах смотрела на нее… – пожалуй, пристально, демонстративно выпучив глаза, что вызвало новый приступ смеха у остальных. Кайден – хорошенькая стройная доманийка, смеялась так сильно, что ей пришлось схватиться за Кумико, хотя коренастая седая женщина, казалось, сама с трудом сохраняла равновесие.