Сергей Лифанов - Приют изгоев

Зато в этом — гротах, баках и, само собой, гальюнах — разбирались многочисленные споро снующие по палубе, пляшущие на реях, подтягивающие гюйсы, натягивающие ванты матросы, которые свое дело знали туго. И не успел Батен толком оглядеться, как катамаран со странным для такого огромного судна названием — «Ушко», уже отходил от берега и начинал маневрировать для выхода в открытый Океан.

Оружие, которое собирались испытывать в атом коротком походе, находилось тут же на палубе. Сначала оно показалось Батену чем-то вроде аркбаллисты, какие в старые века применяли при осаде городов и замков, — латунный желоб, снабженный механизмом наподобие арбалетного, только, разумеется, много большего размера, хотя сама аркбаллиста была не так велика, как те, о которых доводилось читать Батену. Зато располагалась она на вращающемся основании и угол подъема направляющего лотка мог изменяться от горизонтального к практически вертикальному — вот этого последнего направления Батен понять не мог: кто же будет посылать снаряды строго вверх, чтобы они упали тебе же на голову?

Однако именно в этом, стрельбе по вертикали — в зенит или почти в зенит, как объяснили Батену, и заключалось испытание. Пристрелка и калибровка, как выразился Батен, когда уяснил для себя суть.

Пока он осматривал баллисту, катамаран покинул пределы порта и пошел в направлении открытого Океана; его сопровождало несколько судов поменьше — два водометных катера и две-три гребные лодки, присоединившиеся к эскадре на границе мелководья и глубокого моря; лодки пришвартовались к поплавкам «Ушка», а катера следовали самостоятельно.

В открытом море они быстро разошлись в стороны, практически скрывшись из виду за горизонтом; с них периодически постреливали сигнальными ракетами, оставляющими в чистом небе дымные следы, — отгоняли в сторону все прочие суда, чтобы те не попали под предстоящий обстрел.

На палубе катамарана шла слаженная работа: паруса убрали — точнее, сложили, из крюйт-камеры, поднимали наверх те самые ракеты, мимо которых проходил Батен, расчет баллисты готовил орудие к стрельбам, проверяя механизмы, а на корме готовили к запуску воздушный шар — ярко-оранжевого цвета, .которым в Таласе отмечали всякую чрезвычайность.

Хидри, та самая женщина-шкипер, которая открыла архипелаг Ботис, ведшая корабль в этом рейсе, спросила о показаниях лота, после чего доложила капитану, что катамаран прибыл в указанное место; она, похоже, знала это и без лота.

Капитан, приняв командование на себя, начал его с того, что отдал несколько весьма энергичных команд в адрес толпящихся у баллисты матросов. Зевакам, которых и без того уже оттеснили от баллисты, пришлось отодвинуться еще дальше; часть команды, незанятая в испытаниях, полезла в поисках лучшего обзора на мачты.

Батен вместе с Сигни, как приглашенный Гильдией гость, находился на мостике, откуда все и так хорошо было видно, и наблюдал. Снаряд-ракету положили в лоток баллисты, натянули и закрепили толстую тетиву, и лоток начал подниматься. Бомбардир отмерил по рискам на лотке и отрезал часть запального шнура, поднес к шнуру зажженный фитиль и, когда тот зашипел, тлея, взмахом дал команду запускать.

Толстая тетива басовито тенькнула, и ракета смазанной темной стрелкой выстрелила в самые небеса. Через миг ее уже почти не было видно, но вдруг высоко в голубизне вспыхнуло небольшое маленькое солнце или, скорее, комета, оставляя за собой ощутимо густой белый дымный след, пошло еще выше и еще, и еще. Вся команда встретила вспышку громовым восторженным ревом. Зрелище действительно было великолепное. А со стороны, вероятно, оно выглядело еще более впечатляюще.

Неизвестно чего ждали остальные, но когда Батен увидел, как ракета вместо того, чтобы падать обратно на палубу или исчезнуть в небе, вдруг стала заваливаться набок и, не достигнув поверхности моря, погасила след, подумал было, что испытание не удалось. Но, судя по реакции окружающих — сдержанно деловой у офицеров и восторженной у матросов, — все было в порядке.

С кормы прислали матроса, и один из офицеров обратился к Батену: пора было поднимать воздушный шар и ему предлагали подняться наблюдателем вместе с корректировщиком.

Подумав, Батен согласился и в сопровождении того самого матроса пошел на палубу.

Офицер-корректировщик был уже в корзине, проверял свое хозяйство перед вылетом. Он приветливо, но вместе с тем деловито кивнул Батену и попросил серьезно:

— Постарайтесь только не мешать, ладно?

— Постараюсь, — обещал Батен, переползя в хлипкое сооружение под шаром. На его взгляд, оно было слишком… э-э.., воздушным, что ли, чтобы казаться надежным.

— Привяжитесь, — доброжелательно сказал корректировщик. Собственно, офицером Батен называл его по инерции, только потому, что тот был, видимо, благородного сословия или по крайней мере — человеком образованным и хорошо воспитанным, что ставило его выше простого матроса. Естественно, Батен знал, что ничего подобного имперской армии или флота в Таласе не было — не полагалось по договору с Империей.

Он тщательно привязался шелковыми ремнями.

— Будете присматривать за горелкой, с вашей стороны удобнее, — сказал корректировщик. — Умеете?

Батен кивнул. Он уже немного освоил полет на воздушном шаре в рамках подготовки к экспедиции и почти привычно протянул руку к горелке, взялся за регулирующий силу пламени вентиль, чуть сдвинул туда-сюда, проверяя плавность хода, точно так, как учили.

— Ладно, — проговорил корректировщик, глядя вниз, на приставленных к шару матросов. — Давайте отчаливать.

Освобожденный от балласта шар медленно пошел вверх, удерживаемый только тонким тросом, намотанным на большой катушке.

Батен глянул под ноги. Катамаран, который раньше казался ему весьма внушительным, быстро превратился в скорлупку, брошенную в море. Он огляделся. Крошечные водометные катера едва виднелись где-то у горизонта. Впереди по ходу тримарана далеко, на пределе видимости, плавали в море большие цветные пузыри.

— Тоже воздушные шары? — неуверенно спросил он, глядя на них. С его места казалось, что пузыри просто плавают в воде. Корректировщик оглянулся.

— Вы об этом? — указал он. — Это цели.

Батен с сомнением посмотрел вниз, на катамаран.

— Мне кажется, с корабля их и не видно, — заметил он. — Разве что самая близкая.

— Разумеется, не видно, — отозвался корректировщик. — А мы, по-вашему, зачем здесь?

Он смотрел на цели в сдвоенную подзорную трубу, бинокль, что-то про себя соображая.

С катамарана запустили малую сигнальную ракету.

Корректировщик взял два флажка и начал быстро махать ими. Потом сложил их вместе и посмотрел вниз.