Сергей Лифанов - Приют изгоев

Небеса! Вот, значит, какую смерть предсказала ей чаша!..

Абраксас, видимо, счел, что слишком долго щадит стыдливость пленницы. Он отставил бокал и встал.

Его руки потянулись к шлему Аойды.

— Я помогу тебе раздеться, — проговорил он с варварскс нежностью.

И тогда Аойда сильным ударом ноги в пах отбросила его стене и вскочила, выхватив из ножен меч.

— Ах ты мерзкая тварь!

Она кинулась к упавшему колдуну и с ненавистью рубанула его мечом. Удар пришелся по плечу; меч был остер и должен был нанести глубокую рану, но Абраксас остался невредим. Он лишь отшатнулся, потом выбросил вперед руку, перехватил меч, как будто он был простой деревяшкой, с неожиданной силой вырвал оружие из руки Аойды и с размаху сломал о колено.

Аойда отпрыгнула, готовая к тому, что колдун сейчас же кликнет молчаливых своих истуканов в серебристых плащах, те схватят ее и отволокут в подземелье или сразу на плаху… Но Абраксас спокойно поднялся на ноги, подошел к креслу, в котором недавно сидел, и жестом пригласил сесть Аойду.

Что ж… Аойда вернулась в любимое кресло своего отца.

Абраксас молчал, спокойно разглядывая ее. Аойда не сдержалась:

— Какой неприятный сюрприз, государь? Я ведь не так покорна твоей силе, как остальные…

— Сюрприз действительно не очень приятный, — согласился колдун. — И поэтому мне жаль вас, госпожа.

— Жаль? — ничуть не удивилась Аойда. — О, не надо притворяться!

— Я не притворяюсь, — сказал колдун, пожимая плечами. — Мне действительно жаль вас, прекрасная княжна. Если бы вы были покорны моим чарам, вас до самой смерти сопровождало бы счастье…

— Счастье? — усмехнулась Аойда. — Избави меня Небо от подобного блаженства!

— Каким вы видите меня? — неожиданно спросил Абраксас. — Насколько вы свободны от моих чар?

— Я вижу мерзкого человечишку, — ядовито отозвалась Аойда.

— Во что я одет? Какого цвета у меня глаза? Какой формы нос?

— У вас весьма красивый нос, — насмешливо ответила Аойда. — Жаль только, что тот, кто перебил его вам, не снес мечом голову!

Абраксас перенес ее насмешки спокойно.

— Да, — задумчиво проговорил он. — Вы действительно все видите верно. Удивительно… Ну что ж! Хотите знать, как я распорядился бы вашей судьбой?

— Расскажите, — предложила Аойда.

— Пожалуйста, прекрасная моя княжна. Я слышал о вашей красоте, и если бы вы оказались подверженной моим чарам, я бы сделал вас своей наложницей. Думаю, вы довольно быстро бы мне надоели: ваша страсть, ваше почитание меня, ваши бесчисленные любовные излияния… О, такое уже бывало и будет еще… Полагаю, уже через неделю я послал бы вас на плаху, княжна. И вы взошли бы на эшафот, славя мое имя.

— Я догадалась, — зло ответила Аойда.

— Я не жесток, — сказал Абраксас. — Повторяю, до самого последнего мгновения вы были бы счастливы.

Аойда усмехнулась:

— И это — счастье?

— Настоящее, неподдельное, — заверил ее Абраксас. — А вот если бы я бросил вас, то, когда чары развеялись… — Он задумался. — Что бы вы сделали тогда, прекрасная княжна?

Аойда молчала. Она представила, как приходит в себя после колдовского восторженного угара — нечистая после обманной любви, навсегда потерявшая честь и право называться благородной дамой, быть невестой Сына Императора, да просто любого порядочного рыцаря, — что сделала бы она тогда? Разве что тайн смог бы вернуть ей потерянное имя… Или такую смерть предсказала ей вода в чаше?..

— Вы не посмеете меня казнить, я знаю, — сказала Аойда уверенно.

— Конечно, нет, госпожа моя.

— Бросите в подземелье, где я буду умирать долго и мучительно? За покушение на великого Абраксаса быстрая смерть — это награда?

— Я не ставлю так высоко свою скромную персону, — возразил колдун. — Все будет иначе.

— Какое же наказание ожидает меня? — осведомилась Аойда. Колдун проговорил медленно:

— Как вы отважны, моя дорогая…

— Извольте придержать ваш язык! — одернула его Аойда. — Называйте дорогой свою жену, если она у вас есть, но не меня.

— Но вы и будете моей женой! — рассмеялся Абраксас.

— Что? — не поверила своим ушам Аойда.

— Я женюсь на вас, — сказал колдун.

— Перестаньте надо мною издеваться! — От негодования Аойда вскочила из кресла.

— Ни в коем случае! — Абраксас тоже поднялся, и голос его был серьезен. — Я прошу вашей руки, прекрасная Аойда… Да что там! Я вынуждаю вас стать моей женой.

— Прекратите!

Абраксас покачал головой, словно отвергая ее требование.

— У меня хороший залог, — сказал он спокойно. — Ваш отец. Ваша мать. Ваш маленький братец. Разве этого мало?.. Если вы откажете мне, их будут мучить у вас на глазах.

— О Небо, нет! — вырвалось у Аойды.

— Нет? — словно бы удивился колдун. — Что — нет? Вы мне отказываете?

Аойда посмотрела в блеклые глазки колдуна и поняла, что так и будет. Здесь она совершенно не властна что-либо сделать.

— Я не верю, что они еще живы, — попробовала слукавить Аойда.

— Они живы, — заверил ее колдун. — Сейчас их приведут.

Он не садился; стоял, заложив руки за спину.

— Хотите вина? — спросил он.

— Нет, — решительно отказалась Аойда. — Почем я знаю, что у вас в вине намешано…

— Это просто великолепное вино, — улыбнулся Абраксас, поднося бокал к губам. — Оно пьянит голову, как ваша красота.

Бесшумно появился в дверях человек в серебристом плаще. Абраксас обернулся к нему:

— А! Пришли? Пригласи их сюда. Аойда вскочила.

Унизительно было видеть родителей такими. Отец раболепно кланялся Абраксасу, а мама жеманно приседала в реверансах.

— Батюшка! — звонко позвала Аойда. — Вы здоровы? Отец не повернул к ней головы.

— Прошу вас, государь, — обратился он к колдуну, — не сердитесь на мою глупую дочку. Ее учили приличиям, но…

— Не надо извинений, — перебил его Абраксас. Он сел в кресло, не предложив сесть князю. — Ваша дочь имеет право говорить все, что хочет и когда хочет.

— Батюшка, прошу вас, сядьте! — Аойде было невыносимо стыдно за отца.

— Что ты говоришь, Аойда! — возмутился князь. — Да как я смею в присутствии…

— Прошу вас сесть, уважаемый Антенор, — снова перебил его Абраксас, — садитесь.

Князь Мунит сел, предварительно поклонившись государю; госпожа Пандроса Ферет встала за креслом мужа, положив руку на спинку, как подобает жене. Аойда отступила к узкому окну. Ей противно было присутствовать при этом унижении. Но от окна тянуло сквозняком, а ее и без того бил озноб, и она отошла, прислонилась к дубовой панели между двумя дверями.

Абраксас сказал, усмехаясь:

— Я не остался равнодушным к красоте вашей дочери, любезный Антенор, и попросил ее стать моей женой, однако она… — Он намеренно замолчал.

— Как? Она смела отказываться? — вскричал рассерженный Мунит. — Такая честь!