Мэл Одом - Черная Дорога

– Так точно, сэр.

Даже при всем уважении к капитану и страхе потерять место Дэррик едва сдержал едкий отказ, пришедший ему на ум. Горе по Мэту было его собственным, оно не принадлежало флоту Западных Пределов.

Капитан развернулся, чтобы уйти, но остановился у двери и заговорил, серьезно глядя на Дэррика:

– Я терял друзей, офицер Лэнг. Это всегда тяжело. Мы организуем похороны, чтобы проводить их достойно. Это делается не для того, чтобы забыть, но чтобы отдать друзьям последний долг и помочь им занять вечное место в наших сердцах. В мире рождается не так уж много людей, которые никогда не должны быть забыты. Мэт Харинг – один из них, и я горжусь, что служил вместе с ним и знал его. Я говорю это не как командир, который обязан соблюдать порядок и процедуры на борту своего корабля, просто хотел, чтобы вы знали это.

– Спасибо, сэр, – проговорил Дэррик.

Капитан надел шляпу:

– Я дам вам время, чтобы подготовиться, офицер Лэнг. Разумное время. Пожалуйста, поторопитесь.

– Да, сэр.

Дэррик смотрел вслед капитану, чувствуя, как закипает в нем боль, превращаясь в гнев, притягивающий к себе как магнит всю старую ярость, сдерживаемую так долго. Он, дрожа, зажмурился, потом сделал долгий выдох и снова загнал эмоции внутрь.

Открыв глаза, он сказал себе, что ничего не чувствует. Если ты ничего не чувствуешь, тебе невозможное причинить вред. Этому его тоже научил отец.

Механически, игнорируя даже физическую боль, не отпускающую его тело с той ночи, Дэррик подошел к изножью своей койки и открыл рундучок. После бегства из порта Таурук он еще не приступал к своим корабельным обязанностям. Впрочем, как и весь экипаж, за исключением Малдрина, который просто не мог валяться в постели, когда столько всего нужно сделать.

Дэррик достал чистую форму, быстро побрился опасной бритвой, умудрившись не порезаться слишком сильно, и оделся. На борту «Одинокой звезды» находилось еще три младших офицера; он среди них был старшим.

Натянув белые перчатки, требуемые официальными церемониями, он вышел на палубу, глядя мимо смотрящих на него людей. Он был безучастен и недоступен. Они ничего сегодня не увидят, потому что видеть нечего. Ему отдавали честь – он сноровисто салютовал в ответ.

Полуденное солнце висело высоко над «Одинокой звездой». Яркие лучи падали в море, поблескивая в сине-зеленых впадинках волн между белыми барашками, как рассыпанные самоцветы. Снасти поскрипывали, паруса хлопали на ветру, – корабль стремился к Западным Пределам, неся вести о гибели пиратского главаря и невероятном возвращении демона в мир людей. Команда «Одинокой звезды» почти ни о чем больше и не говорила после возвращения на борт спасательного отряда, и Дэррик знал, что все Западные Пределы скоро загудят, повторяя новость. Невозможное случилось.

Дэррик занял свое место рядом с тремя другими младшими офицерами в первом ряду матросов. Все трое были много младше его – одному еще не было и пятнадцати, но он уже стал командиром, потому что его отец купил ему чин.

Негодование на миг полоснуло по сердцу Дэррика, когда они встали рядом с накрытым знаменем телом Мэта, лежащим на широкой доске, балансирующей на поручнях баркаса. Никто из этих мальчишек не заслужил места, которое занимал; они не истинные моряки, не такие, каким был Мэт. Дэррик избрал свой путь, он делал карьеру и стал офицером, когда ему предложили, но Мэт был не такой. Капитан Толлифер не считал нужным повысить его в звании, хотя Дэррик никогда не понимал почему. Как правило, такое продвижение мало что значило, тем более на борту своего корабля. Но капитан Толлифер продвигал других.

Офицеры, стоящие рядом с Дэрриком, не испытали на своей шкуре боцманского хлыста за то, что не исполнили приказ капитана или исполнили его не полностью. А Дэррик прошел через это, снося телесные наказания и обиды со стойкой решимостью, которой обучил его отец. Дэррик не боялся взять на себя командование в бою, действуя даже наперекор приказам. В самом начале подобное поведение влекло за собой лишь порку – суровые капитаны отказывались признавать его переосмысливание их команд, но при капитане Толлифере Дэррик, наконец, получил заслуженное признание.

А Мэта никогда не интересовал чин офицера. Онполучал удовольствие от нелегкой жизни матроса.

Все эти годы, которые они ходили вместе на кораблях флота Западных Пределов, Дэррик часто думал, что должен заботиться о Мэте, присматривать за своим другом. Но, глядя на завернутое в простыню тело перед собой, Дэррик понял, что Мэта никогда особенно не интересовало море.

Что бы ты делал? Чем бы занимался, если бы я не втянул тебя в это? Вопросы повисли в мозгу Дэррика, как чайки, парящие в небе. Он оттолкнул их. Он не мог позволить боли и смятению вернуться.

Капитан Толлифер стоял у кормовой башни, ветер трепал за его спиной длинный военный плащ, когда заиграли дудки. Рядом с ним застыл мальчик – Лекс, племянник короля. Когда все умолкло и последнее эхо грустной ноты унеслось прочь, капитан произнес хвалебную речь, со спокойным достоинством рассказав о службе Мэта Харинга, его преданности флоту Западных Пределов и о том, что он отдал жизнь, спасая королевского племянника. Несмотря на перечисление фактов, речь получилась официальной, практически обезличенной.

Дэррик вслушивался в гудение слов и крики чаек, вьющихся над «Одинокой звездой» в надежде на то, что за борт выплеснут ведро с объедками. Погиб, спасая племянника короля. Вот, значит, как. Мэт был убит из-за дурацкой случайности и из-за того, что беспокоился обо мне. Я убил его.

Дэррик обвел взглядом собравшийся на палубе экипаж корабля. Несмотря на все события позапрошлой ночи, Мэт оказался единственным погибшим. Возможно, кто-то из команды, как и Малдрин, полагал, что это всего лишь невезение, но Дэррик знал, что некоторые винят именно его – за то, что слишком долго оставался в пещере.

Когда капитан Толлифер перестал говорить, дудки снова заиграли, и скорбный звук разнесся по палубе. Малдрин в белоснежном кителе, который он надевал только в дни, когда на судно являлась инспекция или когда корабль входил в порт Западных Пределов, шагнул к накрытому флагом телу Мэта и замер сбоку. Пятеро матросов присоединились к нему.

Дудки продолжали играть, выводя прощальный напев, который желал слушателям мирного путешествия. Его знали в каждой приморской провинции, куда заглядывали моряки.

Мелодия умолкла, и Малдрин посмотрел на Дэррика: в серых глазах старика ясно читался вопрос. Дэррик взял себя в руки и едва заметно кивнул.

– Что ж, ладно, парни, – прошептал Малдрин. – Вы уж полегче и со всем возможным уважением.

Первый помощник подхватил доску, на которой покоилось тело, и приподнял ее, наклоняя; остальные пятеро – двое с той же стороны, что и он, трое с другой – присоединились к нему. Малдрин придерживал знамя Западных Пределов. Можно накрыть им мертвеца, предназначенного морю, но флаги так просто за борт не выбрасывают.