Сергей Чичин - Поход клюнутого

— Может, и есть. — Бинго беспечно пожал плечами. — Мне-то на кой? Я так, в контур метил. Ты думай, думай, борода, — мне ты запретил, но сам-то не стесняйся. Я скажу, как близко подберешься к отгадке… горячо-холодно. Где этот «Ресторацио»? Пиво-то я этим охламонам сгоряча оставил, а уже давно хочется!

— Пока холодно, — буркнул Торгрим обиженно. — Там дальше налево. Что, так уж трудно правду сказать? Или это противно твоему обыкновению?

— Правду-то говорить на ровном месте? Еще как противно! Никакой народ, мне известный, таких вот правдорубов не терпит в своих рядах, непременно старается загноить всяким доступным способом. Незавидная участь!

— А у нас правда в чести! Мы, дети Морадина, честны и прямы, если уж кому откажем в соискании, то впрямую и наотрез, а не вот так — гадай сам.

— Это ли честное поведение — хвастаться своими народными ухватками, а чуть я начну их обсуждать — враз трясти примешься, как грушу! Что бы про вашу честность дуэргары сказали?

— Даже дуэргары не имеют повода упрекнуть дварфов в праздном бесчестии! Военные хитрости не считаются, ибо нарочитая диверсия не суть противное вранье, как и финт в схватке не суть неправда, а сугубо удар по бдительности!

— То есть врать, чтобы убить в спину, — можно и правильно, а прихвастнуть или там дорогу показать наобум — великий позор?

— Против врага всякое можно, а со своими честность — первое дело! — Торгрим ощутимо побагровел, даже осветил вокруг себя пространство яростным алым полыханием.

— Это ты загнул! Да признайся я Мастеру Боя Громелону честно и без прикрас, кто по ночам ссыт ему в сапоги, думаешь, мы бы с тобою тут сейчас разговаривали? Какие там ни свои, а сапоги завсегда превыше честности.

В сумерках поодаль метнулась тень, и Бинго инстинктивно в ту сторону покосился.

— Это нас никак грабить собираются?

— Меня уже собирались, после того как кошелем позвенел, внося предоплату, — запоздало проинформировал Торгрим. — Прямо не знаю, то ли у них в гостевом зале наводчик сидит, а то ли вообще на всех бросаются, которые оттуда выходят.

— Живые остались?

— И даже все. Я ж не гоблин какой, чтобы в угоду душегубским инстинктам против себя весь город настраивать! Нам ехать поутру, а случись разбирательство, кто тут по ночам людей крошит, скоро не выберемся.

— Дальновидный ты, — позавидовал Бинго. — Я б сперва убил, потом плакал. Нет, сперва бы убег в панике, потом бы вернулся и убил — вот как ты завещал, по-благородному, в спину, а уж потом… Это оно и есть?

Картина за ближайшим углом открылась живописнейшая — в промежутке меж стенами соседних домов, куда Бинго едва ли протиснулся бы бочком, нашлась куча-мала из копошащихся человеческих тел, с торчащими во все стороны руками, ногами и шляпами.

— Оно, — согласился Торгрим. — Уже почти что распутались. А ну-ка, для профилактики… — И могуче пнул ногой куда-то в середину кучи. Куча ответила сдавленным воплем и разноголосыми стенаниями и осела, словно оползень.

— Вот видишь, они к тебе по-честному, мол, отдавай деньги, а ты с ними немилостиво, — не упустил случая поддеть дварфа Бинго, нагнулся к куче и вытащил из нее полосатый колпак. — Этих-то ты за мирное население не сочтешь? Вертаться с полдороги и возвращать не заставишь?

— Да хоть штаны с них поснимай.

Куча протестующе загудела — вероятно, штаны были дороги незадачливым грабителям как память. Бинго снисходительно хлестнул наугад колпаком и вернулся на маршрут.

— О чем бишь мы? О честности?

— Отставить о честности! Признавайся: ты дракону в зев угодил? Так, что он подавился и задохнулся?

— Не-а. Да и разве дракон через глотку дышит? У него ж жабры.

— Верно. Ведь можешь сказать, не совравши, чистую правду!

— Ну так то правда общеобразовательная. От нее никому никакой пользы, а стало быть — мне никакого вреда. Гадай дальше, развивай воображение.

«Ресторацио» оказался обширным домищем с расписными ставнями и резными перилами, чем Бингхаму чрезвычайно понравился и вызвал научный интерес: если сломать пару столбиков, подпирающих навес над крыльцом, рухнет ли навес на голову ломателю? Но дварф приглашающе открыл дверь, изнутри густо пахнуло мясным, жареным и хмельным, и ноги сами собой внесли Бинго внутрь, к пышущему жаром камину, добротной дощатой мебели и паре пышных девиц в форменных нарядах с длинными юбками, глубокими вырезами и большими подносами. Сонный конюх еле успел поймать брошенные поводья.

— Вот так я всегда и понимал хороший постой, — сообщил Бинго блаженно, не то к Торгримову шлему обращаясь, не то к ближайшему пузану в расшитом камзоле, что хлебал вино из большого посеребренного кубка. — Чтоб, значит, тепло было, мухи не кусали, давали жрать от пуза и не забывали про иные важности.

И от души цапнул ближайшую официантку пониже спины, за что награжден был кратким взвизгом и подносом по физиономии.

— Эй, господин хороший, у нас тут не балуй! — прикрикнул из-за стойки пожилой дядька в щегольском берете. — Девушки сугубо для подачи на столики, ежели чего еще надо — так это сходи на западную окраину, там не ошибешься.

— Недосуг мне туда-обратно хаживать, — огрызнулся Бинго, потер пострадавшее ухо и, нимало не расстроившись, плюхнулся за свободный стол. — Мы, художники, народ хрупкий и мятущийся, нас порою ветром сдувает, так что извольте относиться трепетно, а то от тяжких очучений и немыслимых переживаний творить начну!

— Чего творить? — насторожился дядька и на всякий случай натянул берет поглубже на уши, чтобы не смело в процессе.

— А это как получится, — безмятежно объяснил Бинго. — Таланты мои обширны, и несть им числа и пределу! Режу по всякому…

— По дереву, по камню, — спешно уточнил Торгрим.

— …отливаю будь здоров…

— Из меди, бронзы, а может, еще и из драгоценных металлов… наверное, ибо никто ему их не доверяет.

— …могу на раз разрисовать любую…

— Стену. Прекрати хвастаться, здесь у тебя едва ли чего закажут.

— …а также являюсь видным специалистом по редким видам инородного искусства — троллиным топотушкам, эльфийскому боди-арту и гномской бар-мицве.

— Ты ж сказал, что с приличным рыцарем будешь, — укорил дварфа берет. — Насчет этих деятелей от искусства не договаривались! Они всегда больше пачкают, чем заказывают, а потом еще с них поди слупи плату!

— Я ж тебе заплатил вперед! — возмутился дварф.

— Заплатил, да. За ночлег и кормежку для вас и лошадей. Но ежели он чего попортит, а эта же богема не может без того, я вам дополнительный счет выставлю!

— Нас этим везде пугают, — отмахнулся Бинго. — Я уж привычен себя сдерживать… хотя порою и нелегко. Но вот ежели кормить будете плохо или там в пиве таракана изловлю — то не сетуй, я тебе сам выдвину встречный иск!