Денис Субботин - Огненный дождь

Были годы, и в полях колосилась пшеница, и стада полны были тучного скота.

И в городах строили храмы с золотыми куполами,

Были годы, и поэты слагали оды о любви, а подвигом считалось завоевать сердце

Непокорной красавицы.

И рождалось в такие годы больше мальчиков.

А потом мальчики взрослели. И мечтали о подвигах иных.

И поля вытаптывала героическая пехота, и стены прекрасных храмов охватывал огонь

А поэтам приходилось брать в руки мечи и они погибали.

И подвигом считалось не полюбить – убить.

А с небес начинал идти ОГНЕННЫЙ ДОЖДЬ.

Это был Разгром. Именно так, с большой буквы. Сам император Теодор Второй возглавил войско, впервые рядом с боевыми легионами, поредевшими и потерявшими тот знаменитый торингский боевой дух, встали «природные». "Природные" - гвардия императора, составленная из обедневших нобилей, славная своими жесточайшими понятиями чести и долга… Она и сейчас держалась лучше других. «Серебряный» легион, должный вообще-то служить охраной не родившемуся ещё наследнику, зацепился за Груди Вилланки – два больших, пологих склона на вершинах которых какой-то шутник, бог или человек, водрузил два одинаковых, круглых камня. Вот и вышли – Груди… Зацепившись за эти Груди, легион давно уже не достигавший своей обычной численности – шестидесяти одной сотни воинов, сражался уже три полных вигилии. И как сражался! Их совсем мало осталось там – живых и способных держать в руках оружие, в вагенбург к лекарям доставляли огромное количество тяжело раненных… По колено в своей и чужой крови, оскальзываясь на горах трупов, они стояли. Их не сбила бешеная атака трёх базиликанских арифм. Их не выжгла проклятая магия, и решившая, по сути, исход всей битвы… Но Теодор кое-что понимал в военном деле. Понимал и то, что, несмотря на всё мужество и мастерство «Серебряных» и тех немногих отрядов регулярных войск и вилланского ополчения, что ещё сражались, единственное, что он может – воспользоваться этим мужеством, как прикрытием для отступления. Слева, в двух милях отсюда – Сальм, большой и красивый торговый город с высокими и крепкими стенами. Справа – густой и непроходимый лес, разумеется – Тёмный. Через него идёт дорога на Торгард…

Можно запереться в Сальме и надеяться на чудо или попытаться в третий раз за год заключить с базиликанцами перемирие. Всё равно – будет нарушено. Можно попробовать отступить на Торгард, там в пятый раз собрать войско… Вот только костяка для него больше нет. Костяк – гвардия, а также кадровые – «Чёрные» и «Белые» легионы и рыцарские копья полегли в битвах за Фронтир и здесь, под Сальмом. Из всего войска остались у него один гвардейский легион – «Золотой», личная гвардия императора, тысяча гардарских дружинников жены, урождённой княжны рода Медведя. И, как это ни смешно, двенадцать тысяч виллан Данарии и Фронтира, пришедших перед боем, толком не вооружённых и даже не умевших драться тем немногим оружием, что всё же имелось в их распоряжении. Пришлось вновь разбавлять кадровые части, ставить хотя бы на сотни и тысячи проверенных воинов из «чёрных»… Два гвардейских легиона не тронутыми остались и один из них «Серебряных», он разменял на эти вот две вигилии размышления.

И тут оборона рухнула. Последняя «чёрная» корунела, ещё держащая строй, героическая Шестая Ассанская, когда-то оборонившая Торгард от нашествия норлингов, сломала строй и бросилась бежать. Их не в чем было упрекнуть. Под градом огненных стрел они простояли почти час. Но «Серебряные» остались совсем одни и тут же последовала синхронная атака на них с трёх сторон. Там уже истребление началось, бой закончился окончательно…

Теодор нервно обернулся на вагенбург… Сейчас, именно сейчас надо было уходить, но – никак. Его жена, императрица Ольха находившаяся на восьмом месяце беременности, увязалась за ним на битву и вот ведь неудача, вознамерилась рожать. Рождение императорского наследника – процедура полная своих условностей и традиций, происходила вот так – в чистом поле, на грязных шкурах… Кошмар для привыкших к иному вельмож!

-Что там? – впервые за час, наверное, разомкнул император уста.

Новый гонец, шестой за это время, бледный и восторженный, звонко доложил:

-Мальчик, Ваше Императорское Величество! Сын!

-Наследник… - мрачно и гордо улыбнулся император. – Здоров?

-Сразу заорал! – подтвердил гонец. – Сильный и крепкий мальчик!

Император кивнул, потом повернулся к двум коннетаблям, ещё живым, но уже бесполезным – войска для них не оставалось. Те замерли, ожидая его приказа.

-Трубить отход! – мрачно приказал император. – Гонца к «Серебряным», держаться до конца! Отход будет прикрывать…

Он замер, задумавшись, и никто не осмелился ему напомнить, что время вытекает быстрее, чем вода из решета. Решение было страшным и единственно возможным, на самом-то деле. Было два отряда, способных прикрыть отход, сохранивших строй, порядок и командиров: последняя стоящая часть торингской армии, «Золотые» гвардейцы и двенадцати тысячный отряд ополчения. Понятно ведь, кого менее жалко?

-Отход будет прикрывать гвардия! – резко сказал император, повернувшись к бывшему коннетаблю Центральной армии, здесь полегшей, герцогу и родному брату Альфреду Могучему. – Альфред, ты возглавишь их!

Герцог, огромный и спокойный человек, лишь замедленно кивнул, ещё соображая, похоже.

-Береги людей и слишком не задерживайся! – продолжил император. – Мне нужен мой легион! Хотя бы сколько-то его воинов!

-Мы победим и вернёмся к тебе! – спокойно ответил тот, идущий на смерть.

-Мой император! – возмущённо вскричал кто-то из нобилей, осмыслив наконец произошедшее. – Мы так потеряем армию!

-Но не честь! – резко возразил император. – Я не желаю посылать свой народ на убой. А у гвардии… у неё будет шанс!

Красивые слова… обрёкшие на смерть цвет армии и нобилитета.

-Постой, государь Теодор! – внезапно встрял в разговор воевода Лихосвет, командир той самой тысячи гардар. – Есть ещё один шанс. Мои хлопцы могут пошалить!

-Нет! – резко сказал Теодор. – Вы – последняя у меня тяжёлая конница. И вас всего тысяча. Вы не сможете их остановить и умрёте!

-Все когда-нибудь умрём! Боги смотрят на нас из Вирия и видят, кто как кончал свой путь! – пожал плечами Лихосвет. – Мы пойдём, государь! Так лучше будет…

Упрямец, даром что из Медведей, он прямо и открыто смотрел в лицо Теодору. И тот сломался вдруг:

-Хорошо… Вы пойдёте!

Лихосвет больше ничего не говорил. Его серый конь, огромный владенской жеребец лёгкой грунью спустился с холма а через четверть часа земля содрогнулась от удара тысяч копыт. И – богатырский рёв «Слава!», вырвавшийся из тысячи глоток. И – свист сотен стрел, затмивших небо в своём коротком полёте в базиликанский строй… Дружинная конница гардар пошла в последнюю свою атаку…