Елена Грушковская - Великий магистр

— Козочка… Я всё думал, говорить тебе или нет… — начал Конрад, задумчиво глядя на огонь.

Я как-то сразу почувствовала: это оно, «нечто». То, что собирался сказать Конрад, было связано с этим.

— Наверно, стоит сказать, потому что ты решилась на такой важный шаг, как стать моей женой. Начну с того, что я родом из Польши. Моё настоящее имя — Лукаш Возняк. Когда началась Вторая мировая, мне было тринадцать. Вся моя семья погибла, я стал бродягой. Я скитался по разрушенной войной стране, пока меня не подобрал Марций. Он был хищником. Мы жили в лесу в крошечном домишке, и он кормил и учил меня… но не обращал. Добывал для меня человеческую еду.

Да… Это оно, «нечто». К этим словам прилагалась виденная мной картинка: мужчина в чёрном пальто. Значит, та война — Вторая мировая.

— Когда война кончилась, я стал устраивать свою жизнь, — продолжал Конрад. — Нашёл работу, полюбил девушку…

Нитка паутины запела струной, сердце ёкнуло. Она, девушка с моими глазами. Горная тропинка.

— Моя бабушка тоже была из Польши, — пробормотала я. Так, вдруг отчего-то вспомнилось…

Конрад кивнул и продолжал:

— Мы собирались пожениться, когда за мной явились хищники. Оказывается, Марций нарушил закон, не обратив или не убив меня после того, как я узнал о том, что он за существо. Я хотел жить… и согласился на обращение. С моей невестой пришлось расстаться, потому что я не хотел ей такой же судьбы. Я стал Конрадом Корделией. Успехов в Ордене я не добился… Так сказать, карьера не задалась. А всё оттого, что я слегка обманул хищников со вступительным даром, подсунув им вместо своей невесты её сестру.

Струнка снова запела.

— Сестра моей бабушки пропала без вести, — вспомнилось мне.

Ладонь Конрада накрыла мою руку.

— Мне довелось служить в охране тюрьмы Кэльдбеорг, но там я нарушил инструкции и отпустил на волю заключённую, выведя её из анабиоза. И сам стал заключённым. А потом началась война между Орденом и «Авророй». Меня освободили досрочно и отправили воевать. Тогда я и потерял крылья. Плюнул на всё… И стал работать на «Аврору». А потом встретил тебя.

Струнка звенела, невыносимо натянутая…

— Эта девушка… твоя невеста…

— Её звали Лёня. Аполония.

— Мою бабушку тоже так звали…

Когда мои губы пробормотали это, губы Конрада почти касались их.

— Моя козочка, — прошептали они. — В свободное время я разыскал семью Лёни… Узнал, что она вышла замуж за русского. Её сын погиб в автокатастрофе вместе со своей женой, и их дочку взяла себе сестра жены. Я видел тебя ещё девчонкой… Козочкой с загорелыми ножками.

Тела я почти не чувствовала, будто вися в невесомости… на руках Конрада. Вся боль и тоска его жизни втекла в меня через солнечное сплетение, раздирая мне сердце на части, и вытекала слезами из глаз. А его губы нежно осушали их.

— Я люблю тебя уже давно… Гораздо дольше, чем ты думала.

— Не меня… ЕЁ, — всхлипнула я.

— Тебя, тебя, — щекотали меня его губы. — Ты другая… И тебя я люблю по-другому. Та любовь и эта — как два разных человека. Но нынешняя выросла из старой… и отделилась от неё, как дети отделяются от родителей. Если бы всё сложилось по-другому, ты могла бы быть моей внучкой… А так — станешь женой. Я надеюсь.

Он ласково заглянул мне в глаза, вытер мои мокрые щёки. Всё, что он чувствовал, втекало в меня и заполняло меня всю без остатка трепетным тёплым сгустком нежности, а НЕЧТО обрело плоть и кровь, запульсировало внутри, соединив нас, как пуповина.

Паутина вдруг рванулась, будто сдёрнутая чьей-то грубой рукой, а в висках застучало:

«Тревога, достойные, всем на защиту замка!»

В эту тихую ночь мне не было покоя. Да, наверно, не только мне: всем достойным было не по себе. В паутине чувствовалась напряжённость, гнетущее ощущение чьей-то отдалённой злобы. На подступах к сознанию скопилось что-то тёмное.

А между тем, ночь была прекрасна. Над замком раскинулся звёздный шатёр, чёрная бездна космоса пристально смотрела на нас, несчастных глупых созданий, которые не могли научиться жить в мире с собой и другими. Доколе она будет терпеть нас, нашу агрессию и глупость? Может, пора нас уничтожить, как были уничтожены наши предшественники, и запустить перезагрузку? Чаша её терпения была полна. Последняя капля уже налилась и повисла, готовая сорваться.

Свежий ветер гладил мой лоб, темнота обнимала. Кроме меня на замковой стене никого не было, даже караул, кажется, придремал в дозорной башне. Паутина вдруг страшно вздрогнула и сорвалась, а на горизонте замаячило что-то похожее на птичью стаю. Я обернулась… Стая приближалась со всех сторон.

— Аврора, нас окружают, — подскочил дозорный.

— Уже вижу, — ответила я.

«Тревога, достойные! — отправила я мысленный сигнал по нашей 'внутренней' паутине, которая, в отличие от 'внешней', разорванной в клочья, была ещё невредима. — Всем на защиту замка!»

Ну, вот и началось.

Когда Конрад, вскочив, схватил меня за руку, пришлось забыть и о животе, и обо всём остальном. В висках стучал и пел призыв Авроры, как сигнал горна, и это значило, что настал наш час исполнить то, что мы должны были исполнить. Нас звали на замковую стену, и мы бросились туда.

Угроза надвигалась со всех сторон, с жутким гулом смыкаясь вокруг замка чёрным кольцом. Ночной холодный ветер растрепал мне волосы, которые я не успела убрать, и сквозь их пряди я видела ИХ. Они летели первыми, а следом за ними — бойцы «Авроры».

«Оцепить стену! Сомкнуть защиту для отражения силовой волны!» — услышали мы по «внутренней связи».

На земле вокруг замка зажглись мощные прожектора, ослепив нас нестерпимо ярким светом, а от воя сирен мороз бежал по коже и поднимал дыбом все волосы, будто разверзнувшийся ад нёсся на нас со всеми своими чертями и демонами. Да, это были «демоны» — достойные, которым внушили убивать нас. Конрад? Он был где-то поблизости — моим соседом по цепочке, в которой мы стояли по периметру стены.

Силовой волны, которую они на нас одновременно обрушили, хватило бы, чтобы разнести стены замка, и нам пришлось напрячься и выпустить встречную волну. От двух столкнувшихся волн пространство страшно содрогнулось, как от взрыва, только без огня, но никаких разрушений не случилось — только все внутренности вздрогнули у тех, кто находился рядом, да завибрировала каменная кладка под ногами. Но перевести дух не пришлось: тут же в нас полетел град снарядов. Дальше всё было, как при замедленном показе: я выбросила вперёд руку, и ближайшая ко мне сотня снарядов, летевшая со скоростью один сантиметр в секунду, изменила траекторию и улетела вверх и вниз, а я, уже немного привыкшая к яркому освещению, устремилась на первого попавшегося «демона».